Хижина в горах - Браун Сандра - Страница 45

Вот дерьмо!

Ребекка Уотсон шла посередине улицы прямо к нему и кипела от негодования.

Глава 22

– Я не знаю.

На лицах, полукругом расположившихся вокруг больничной кровати Эмори, отражалась разная степень одного и того же чувства – неверия. К неверию Джефа примешивался испуг. Доктора Батлер и Джеймс демонстрировали сочувствие, приличествующее у постели больного. Оба детектива смотрели на Эмори скептически.

Она повторила:

– Я не знаю ни его имени, ни местонахождения его хижины. Мне жаль. Я понимаю, вы ожидали от меня подробных объяснений, но дело в том, что я почти ничего не помню.

Джеф нагнулся к ней и прошептал на ухо:

– Это не экзамен, Эмори. Не расстраивайся. Если ты не можешь вспомнить, ничего страшного. Главное, что ты вернулась.

– Ваш муж прав, доктор Шарбонно, – сказал сержант детектив Сэм Найт.

Он представился как главный следователь по делу о ее исчезновении. У него было выражение лица доброго дедушки и спокойные манеры. Так как детектив сразу понравился Эмори, ей было неприятно лгать ему. Хотя если придерживаться голых фактов, то она и в самом деле не знала имени мужчины, с которым провела четыре дня. Не могла она и привести их к его хижине или показать ее на карте.

Найт ободряюще улыбнулся ей.

– Не торопитесь. Мы никуда не спешим. Давайте попробуем зайти с другой стороны. Вы расскажете нам то, что вы помните, а не то, чего вы вспомнить не можете.

– Я помню, что в субботу утром остановила машину на парковке рядом со смотровой площадкой и побежала по маршруту. Но остальные воспоминания смутные. Я даже не уверена, что они последовательные. Они фрагментарные.

Помню, как проснулась утром с отчаянной головной болью. У меня кружилась голова, меня тошнило. Кажется, меня вырвало. Время перестало для меня существовать. Я то приходила в себя, то снова впадала в забытье. Пока не проснулась окончательно сегодня утром.

Это было ложью, и, вероятно, все об этом догадались, потому что несколько секунд все молчали.

Потом заговорил Найт:

– Вернемся к субботе. Вы сказали нам, что побежали по тропе «Медвежий кряж». Можете сказать, почему выбрали именно ее?

Хотя бы на этот вопрос она могла ответить честно.

– Я отметила ее на карте с туристическими тропами. Судя по карте, тропа извилистая, но заканчивается она на смотровой площадке с другой стороны пика. Я планировала пробежать туда и обратно.

– Тропа «Медвежий кряж» имеет ответвления. Нам бы очень помогло, если бы мы увидели вашу карту, чтобы мы точно знали, как вы бежали.

– Я не уверена, что бежала именно по выбранной тропе. Как выяснилось, моя карта не была ни надежной, ни точной. На ней было указано, что это мощеная тропа. Оказалось, что не везде. Во многих местах это была всего лишь гравийная дорожка. Думаю, я споткнулась на гравии, упала и ударилась головой о скалу или булыжник.

Джеф пожал ей руку.

– Это чудо, что ты выжила.

Все хором начали восхищаться ее великолепной физической формой. Она сразу заверила их, что ей незачем было ложиться в больницу, но ее протесты отклонили. Детективы, Джеф и персонал отделения скорой помощи настояли на том, чтобы ей сделали томографию мозга. Когда выяснилось, что у нее действительно было сотрясение мозга, было решено, что она проведет в палате ночь под наблюдением врачей.

Эмори принялась возражать, но к этому времени уже приехали два врача, с которыми она делила клинику в Атланте, которые поддержали местных эскулапов. Она остается в больнице на ночь. Точка.

Врач осмотрел рану на ее голове. Она заживала, но ее все равно тщательно промыли сильным антисептиком, и Эмори дали антибиотики, чтобы предупредить развитие возможной инфекции.

Пробежка до дома Флойдов ухудшила состояние ее правой стопы. Эмори сказала, что это печальное последствие бега в субботу. К стопе привязали мешок со льдом и подложили под ногу подушку.

Обезвоживание организма компенсировал физиологический раствор, поступающий в вену из капельницы. Эта мера была совершенно лишней, но Эмори не могла отказаться от капельницы, иначе ей пришлось бы объяснять, что предыдущие дни она пила достаточно воды.

Головную боль ей изображать не пришлось. Это была не та пульсирующая боль, которая мучила ее сразу после сотрясения мозга, а обычная головная боль напряжения, усилившаяся от сильных и противоречивых эмоций. По ее просьбе жалюзи на окнах закрыли. Эмори сказала, что полумрак облегчает головную боль, хотя на самом деле она боялась, что сияющее солнце высветит ее вранье.

Ложь противоречила натуре Эмори. Лгать своим коллегам и детективам ей было стыдно. Еще тяжелее было обманывать Джефа. С того момента, как он вошел на заправку и обнял ее, ему не хотелось выпускать ее из вида даже на время медицинских процедур.

Теперь муж потянулся к ней и погладил ее по щеке тыльной стороной кисти, не зная, что вызывает в ее памяти воспоминания о другом мужчине.

Док? Ты просыпаешься или продолжаешь спать?

Не в силах справиться одновременно и с этим воспоминанием, и с обожающей улыбкой мужа, Эмори посмотрела в изножье кровати, где плечом к плечу стояли ее партнеры.

– Джеф рассказал мне о той награде, которую вы предложили.

Они верили, что это для нее новость. Эмори знала об этом еще накануне, но это не уменьшало ее благодарность.

– Я не могу… – У нее так перехватило горло, что она почти не могла говорить. – Не знаю, как мне благодарить вас за такую готовность помочь.

– Мы бы удвоили сумму, только бы вернуть тебя назад, – ответил доктор Джеймс. – Раз уж вознаграждение не потребовалось и ты вернулась живой и здоровой, мы передаем двадцать пять тысяч долларов в дар организации «Врачи без границ».

Эмори захлестнули эмоции, она шмыгнула носом.

– Мне нужен носовой платок.

Джеф схватил коробку с бумажными салфетками с прикроватной тумбочки и протянул ее жене, потом положил ей руку на плечо, пока она промокала повлажневшие глаза. Спустя некоторое время Эмори смущенно рассмеялась.

– Обычно я не такая плаксивая.

– Эмоции, которые ты сдерживала предыдущие четыре дня, вырвались на волю.

Как же он ошибался! За прошедшие четыре дня она много раз давала выход различным эмоциям, все она переживала страстно. Но Эмори ответила мужу слабой улыбкой.

– Уверена, что ты прав.

Найт подождал, пока Эмори возьмет себя в руки, и сказал:

– Не могли бы вы все оставить нас с доктором Шарбонно на несколько минут наедине?

– Зачем? – спросил Джеф.

– Нам необходимо прояснить некоторые детали для протокола, который мы должны добавить в дело. И потом пресс-секретарь ждет от нас разъяснений, чтобы он мог сделать заявление для прессы. Нам нужно, чтобы доктор Шарбонно нам помогла. Не хочется говорить то, что не соответствует действительности. Это не займет много времени.

Его бормотание было ответом без ответа, но так как Джефу нечего было возразить детективу, ему пришлось подчиниться. Он нагнулся к жене и поцеловал ее в лоб.

– Если я тебе понадоблюсь, я буду в коридоре. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Наградив помощников шерифа своим самым ледяным и уничижительным взглядом, Джеф присоединился к коллегам Эмори, и они все вышли из палаты.

Найт отметил презрение Джефа:

– Он не слишком хорошо к нам относится.

– Можно ли его за это винить? Вы подозревали его бог знает в чем.

– Это было так очевидно?

– Увы. Джеф говорил мне, что вы с подозрением относились ко всему, что он говорил и делал.

Когда они с мужем остались наедине за занавеской в отделении скорой помощи, дожидаясь результатов томографии, Джеф рассказал ей о том, как детективы занимались исключительно им, пока она пропадала на холоде в дикой местности.

– Что ж, – вздохнул Найт, поворачиваясь к Эмори, – должен признать, что у нас Грейнджем были кое-какие теории. В подобных ситуациях виновным часто оказывается любимый человек. Приношу свои извинения вам обоим.