Шепчи мне о любви - Басби Ширли - Страница 58

— Без сомнения, — ответил он сухо. — Меня больше волнует другое: вы видели кого-нибудь из компании Везерли? Захари кивнул своей темноволосой головой.

— Я подойду к этому. Наконец мы попали на публичный бал — его давали в одном из бальных залов, и там-то нам удалось столкнуться с компанией Везерли. Мы видели их всех — Везерли, Стаффорда, Атуотера, Ньюэлла…

— И? Что дальше?

Джек и Захари обменялись взглядами, затем Джек откашлялся и продолжал:

— Мы очень мило развлекались, чуть не забыв, зачем мы здесь. Захари представлял меня каждому, и вышло все по-вашему: я неплохо справлялся со своей ролью, все шло гладко, и мы без отдыха заботились о том, чтобы каждый пересекший нашу тропу знал, что сегодня вы женились на Моргане. — Он глубоко вздохнул. — Мы покружили по большому залу, присоединяясь к разным компаниям, заговаривая то с одним, то с другим. И вот, когда мы подошли к компании Везерли, я услышал его голос!

— Его голос? — повторил Ройс ошеломленно.

— Одноглазого! — воскликнул Захари вне себя от волнения. — Джек узнал его сразу же! Одноглазый был одним из гостей Везерли!

— Ты уверен? — быстро спросил Ройс.

— Я не мог ошибиться! — ответил Джек задыхаясь. — Он был там, болтал и смеялся вовсю, но как только мы подошли, замолчал. А может, узнав меня, тут же изменил голос. Мы стояли рядом, вся компания уставилась на нас, и я не заметил, чтобы кто-то отошел от нее. В то время как Захари представлял меня и объявлял о вашей свадьбе, я вглядывался в их лица, надеясь опознать мерзавца… — Джек покачал головой с отвращением. — Все они были мне незнакомы, но клянусь чем угодно — он был там, и я слышал его голос, как слышу сейчас вас! Ройс задумался.

— Должен сказать, ваша поездка в Тенбридж оказалась более удачной, чем мы могли себе представить, — выговорил он наконец. Обнаружив, что на него устремлены три пары удивленных глаз, он слегка улыбнулся и объяснил свою мысль:

— Вам удалось сделать новость о моей свадьбе всеобщим достоянием — немалая ловкость, если учесть, что мы и понятия не имели об этом бале во том, что они все будут присутствовать там. Что еще важнее, вы оповестили одноглазого о замужестве Морганы, и вовсе чудеса — что мы теперь знаем, кто он: один из маленькой группы гостящих в доме Везерли. — С недобрым выражением на лице Ройс произнес, растягивая слова:

— Все, что нам осталось, — вычислить его среди них.

— Но как это сделать? — воскликнула Моргана. — Если Джек не узнал его и он будет продолжать изменять голос, как мы обнаружим, кто из тех джентльменов — он?

— Это не так сложно! — прервал ее Захари. — Он не может изменять голос все время — кто-нибудь обязательно спросит его, что случилось. Все, что нам надо, — это выяснить, у кого из компании Везерли внезапно заболело горло!

— Хорошо бы все было так легко, но я сомневаюсь в этом, — заметил Ройс мрачно. — Он дьявольски умен. Единственное, в чем мы можем быть уверены, — что появление Джека сегодня вечером пробрало его до костей! — Неприятная улыбка внезапно появилась на его губах. — И конечно, моя женитьба на Моргане, о которой он узнал только что, не доставила ему удовольствия. Подозреваю, что в эту минуту наш одноглазый рвет и мечет…

Ройс был прав — увидеть старшего сына Джейн, выглядевшего заправским джентльменом и изящно передвигающегося по переполненному бальному залу вместе с Захари Сеймуром, было совершенным потрясением для одноглазого. Едва ему удалось скрыть охватившее его изумление, как до него дошло, что если ублюдок Джейн уже не узнал звук его голоса, то, как только он откроет рот, Джако, без сомнения, опознает его.

В оживлении, царившем, пока Захари представлял Джако, было достаточно легко изменить голос покашливанием и приветливым бормотанием себе под нос, но продолжать разговор по соседству с Джако было бы самоубийством, поэтому он только улыбался и кивал репликам приятелей. Но каким образом ему удалось справиться с собой, когда Захари проболтался о женитьбе Манчестера на Моргане, он так и не понял. Он помнил, что в ту секунду мускул на его щеке бешено дернулся, а руки сжались в кулаки, но усилием воли он почти сразу же овладел собой.

Итак, удача отвернулась от него, и он впервые чувствовал себя беспомощным — таким же, как и любая из его жертв. Он был вынужден стоять среди толпы смеющихся, сплетничающих, болтающих людей и улыбаться, вести себя так, как если бы ничего не случилось и небеса над его головой не разверзлись. Он незаметно старался перевести дух — у него было чувство, что его душат. Застигнутый врасплох сначала появлением Джако, затем не правдоподобным, непостижимым известием о свадьбе, он все еще не понимал, что случилось, все еще пытался выкарабкаться из дурного сна, настигшего его среди бала.

С лихорадочным блеском в глазах джентльмен из круга Везерли молча сидел в экипаже, возвращаясь в его дом. По прибытии он немедленно удалился в свою комнату и заперся. Оставшись наконец один, он преобразился — если бы кто-нибудь увидел его сейчас, то не узнал бы.

Моргана вышла замуж за Манчестера!

Скрежеща зубами, он метался по комнате с нечеловечески искаженным лицом. Почему ему ни разу не пришло в голову, что такое может случиться? Он предусмотрел все, мыслимое и немыслимое, возможное и невозможное, — но не это! Только не это! Он с грохотом швырнул элегантный стул в стену. «Манчестер! — думал он задыхаясь. — Всегда везде этот американец, будь он проклят!»

Он глубоко вздохнул, переводя дыхание. Крылья его прямого носа побелели. Глядя перед собой мутными, ничего не видящими глазами, он производил впечатление маньяка. Но не только дикий гнев и бешенство раздирали его. В первый раз за многие годы он ощутил смутное чувство тревоги, и он проклял день, когда впервые обратил внимание на детей Джейн.

Это случилось, никуда не денешься — сегодня вечером он действительно видел в бальном зале старшего из отпрысков Джейн, и его дням под личиной одноглазого пришел бы конец, не заметь он его первым. Его не очень беспокоило, что он потеряет свою маску. Другое ужасно — если бы Джако узнал, кто он на самом деле, это открытие дало бы одному из ублюдков Джейн безграничную власть над ним! Одноглазый сам собой исчез бы без следа после его женитьбы (о черт! предполагавшейся женитьбы) на Моргане Девлин, а теперь… Он не мог оставаться в этом межеумочном положении, ожидая каждый день разоблачения. Если Джако узнает его (голос, черт побери! самая неопровержимая улика), он погиб.

Рухнув на ближайший стул, он закрыл лицо руками. Предвидел ли он такое, когда впервые замыслил убить настоящего одноглазого и присвоить себе его личину? Горький смех вырвался у него. О нет! Двадцати одного года, только что из деревни, мечтая о славе и богатстве, он был так самоуверен, так дьявольски самонадеян, что, казалось, нет ничего на свете, что устояло бы перед его изворотливым, падким на интриги умом.

Прожив всю свою жизнь в медвежьем углу на севере Англии, он был поражен Лондоном. Будучи младшим сыном деревенского эсквайра, он вырос в атмосфере, когда к нему подлаживались и лебезили перед ним. Но в Лондоне… Его глаза злобно сверкнули. В Лондоне он был не более чем неотесанной деревенщиной, нелепым парнем, над которым светская публика либо хихикала, либо поучала его, и в довершение, когда стало известно, что некая шлюха высокого полета, находившаяся на содержании у лорда Бейли, — его сводная сестра, двери в изысканные особняки, куда он так стремился попасть, перед ним закрылись.

Его отец по деревенским стандартам был довольно обеспеченным человеком, но в Лондоне положение эсквайра, так же как его состояние, казалось жалким — сущей безделицей. Джейн прямо объяснила ему все это, когда он первый раз пожаловал к ней после приезда в Лондон. Она пригласила его остановиться у нее, в элегантном доме на Хафмун-стрит, — шаг, как он прочувствовал потом на собственной шкуре, непростительный для любого, кто намеревался проникнуть в святая святых общества. Аристократы могли делить постель с красавицей Джейн, но открывать двери для ее сводного брата — ни в коем случае! Он же был беден как церковная крыса. Прибыв в Лондон с целью сколотить себе состояние после окончательного и яростного разрыва с отцом и старшим братом и увидев, какие прекрасные вещи приобрела его сестра за столь короткое время, он возомнил, что в состоянии достигнуть большего — в конце концов ведь он мужчина!