Верховный король - Александер Ллойд - Страница 24

тому что зима для них более стойкий враг, чем Аровн, ее не отгонишь, как войско неприятеля.

Гвидион улыбнулся приунывшему Тарену и продолжал:

— Но есть и ободряющие новости. Армии западных княжеств всего лишь в нескольких днях пути от нашей крепости. Разведчики уже заметили их. Это войско более могущественно, чем любое когда-либо поднятое в Прайдене, и сам лорд Прайдери командует им. Он сделал всё, о чем я просил его, и даже больше. Меня только беспокоят вассалы Аровна. Они могут дать бой и заставить его повернуть в сторону от Каер Датил. Но, если это произойдет, мы выйдем навстречу и поможем ему.

Теперь Гвидион уже открыто улыбался, и улыбка осветила его изможденное лицо.

— Не последнее в наших хороших новостях,—обратился он прямо к Тарену,— это приход Тарена из Каер Даллбен и воинов, которых он привел от Свободных Коммотов. Я серьезно рассчитываю на тебя, друг мой, и впредь.

Гвидион деловито заговорил об устройстве и приведении в боевой порядок конных и пеших воинов Тарена. Верховный король внимательно слушал и кивал в знак согласия.

— Теперь иди и выполняй порученное,— сказал Матх Тарену.— Пришел день, когда Помощник Сторожа Свиньи, как и все остальные, должен взвалить на себя часть тяжкой ноши короля.

Все последующие дни Тарен и его спутники беспрекословно исполняли все, что приказывал им Гвидион. Даже Глю посильно помогал им, впрочем, лишь тогда, когда настаивал на этом Ффлевддур, но никак не по собственному почину. Под наблюдательным и строгим оком Хевидца Кузнеца бывший великан раздувал мехи горна, бесконечно при этом хныча и жалуясь на волдыри и мозоли на его коротеньких и толстеньких руках.

Каер Датил был не только надежной крепостью, но и вместилищем красоты, рожденной природой и руками человеческими. За его бастионами, в одном из множества просторных внутренних дворов, на площади, окруженной стройными лиственницами, поднимались могильники древних королей и героев. Каждый зал его просторных построек был по-особому украшен. Одни залы с резными дубовыми стенами становились вместилищем доспехов и знаков благородных родов, зна мен, чьи эмблемы прославили в своих гимнах великие барды. В других были собраны чудесные изделия маете ров, присланные из всех княжеств и Коммотов Прайде на Здесь Тарен увидел, испытав снова саднящую боль

утраты, прекрасно исполненный кувшин для вина, вышедший из-под руки Аннло Велико-Лепного.

Друзья, когда они были свободны от дел, без конца бродили по крепости и каждый раз открывали для себя немало прекрасного и удивительного. Колл никогда прежде не бывал в Каер Датил и не переставал любоваться и восхищаться сводчатыми арками и башнями, которые, казалось, парили над снежными вершинами гор за стенами крепости.

— Да, очень красиво,—повторял он.—И мастерски исполнено. Но башни возвращают мои мысли к яблоням, которые надо бы лучше подрезать и придать им ту же стройность. А отлично сложенные и слаженные каменные стены этого двора напоминают мне о моем оставленном саде, который, боюсь, без меня будет плодоносить не больше, чем эти камни.

Однажды в дверях самого маленького и скромного домика показался человек, кивком поманивший их к себе. Он был высок, лицо в глубоких морщинах, седые прямые волосы падали на плечи. Грубый плащ воина свободно висел на его худых плечах, но ни меча, ни кинжала на скромном кожаном поясе видно не было. Вдруг Ффлевддур опередил всех, бросился к незнакомцу и, невзирая на снег, упал перед ним на одно колено.

— Это я, пожалуй, должен склониться перед тобой, Ффлевддур Пламенный, сын Годо,— мягко улыбнулся старец,— и попросить у тебя прощения,— Он повернулся к остальным и каждому подал руку — Я знаю вас лучше, чем вы знаете меня,—сказал он и добродушно засмеялся в ответ на их непритворное удивление.— Меня зовут Талисин.

— Главный Бард Прайдена! — воскликнул Ффлевддур, гордо и радостно улыбаясь.— Это он подарил мне арфу. Я у него в долгу.

— В этом я не уверен,— ответил Талисин, широким жестом приглашая всех в дом.

Они последовали за ним в просторную комнату, в которой было мало мебели, разве что несколько крепких стульев и скамеек да длинный стол необычного дерева, которое переливалось и мерцало в свете живого огня очага. Старинные книги, горы свертков пергаментов заполняли стены и поднимались высоко в тень стропил потолка.

— Да, друг мой,— обратился Главный Бард к Ффлевддуру,— часто я думал об этом подарке. На самом деле это на моей совести.—Он посмотрел на Ффлевддура проницательным взглядом, в котором, однако, сквозила добрая улыбка.

Если сначала Тарену он показался древним старцем, то теперь он уже не мог понять, сколько же лет Талиси-ну. Лицо Главного Барда хоть и было иссечено морщинами, но источало столько живости и юношеского задора, что казалось, будто старый бард ровесник ему, Тарену. Одежда барда была проста, и ничто не говорило в его внешности о том высоком положении, какое он занимал в Прайдене. И Тарен понял, что не было и надобности в каких-либо украшениях или знаках отличия. Как и у Адаона, сына Талисина и давнего друга Тарена, у старца были серые, глубоко посаженные глаза, которые, казалось, видели больше, чем мог разглядеть обычный человек. В лице и голосе Главного Барда было гораздо больше твердости, чем у любого военачальника, и не меньше значительности, чем у короля.

— Я знал свойства арфы, когда давал ее тебе,— продолжал Главный Бард.— И, зная твой характер, полагал, что у тебя будут большие неприятности со струнами.

— Неприятности? — вскричал Ффлевддур.— Ну что ты! Нисколько!..— И тут же две струны лопнули с таким звуком, что Гурджи вздрогнул и отскочил подальше от арфы. Лицо Ффлевддура залилось краской до кончика носа.— Дело в том, что эта штука,— он с опаской еще раз глянул на арфу,— заставляет меня говорить правду... э-э-э... скажем, немного больше правды, чем я обычно выкладывал. Но мне никогда и в голову не приходило, что правда вредна. Так что все в порядке.

Талисин улыбался.

— Значит, этот маленький урок пошел тебе на пользу. Тем не менее мой подарок был шуткой, хотя и в ней была доля, как ты говоришь, правды. Но ты сохранил эту арфу, носил ее с собой, несмотря на ее насмешливый характер. Теперь я предлагаю тебе любую, какую ты выберешь, взамен этой.

Талисин указал на полку, где выстроилось множество арф: одни очень старые, другие сверкающие лаком и новыми серебряными струнами. С радостным воплем Ффлевддур бросился к полке. Он любовно дотрагивался до струн, восхищался работой, хватая в руки то одну арфу, то другую и снова возвращаясь к предыдущей.

Некоторое время он колебался, скорбно глядя на потускневшие и не раз уже подвязанные и перевязанные струны своего инструмента, на царапины и сколы, на выщербленную раму.

— А... да ладно. Ты порадовал меня этими совершенными изделиями великих мастеров, этими новехонькими и древними арфами,— он смущенно погладил свою потрепанную арфу,— но эта старушка вполне мне подходит. Иногда, клянусь Великим Белином, мне кажется, что она играет сама. У нее прекрасный звук... когда струны целы. Она отлично пригнана к моему плечу. Не то чтобы я принижал достоинства других арф, но когда я говорю все это, я имею в виду, что мы привыкли друг к другу с моей старушкой. Да, очень благодарен тебе за щедрое предложение. И все же не стану ее менять на новую.

— Пусть будет так,— ответил Талисин.— А вы, все остальные,—добавил Главный Бард, обращаясь к своим гостям,— вы обозрели многие красоты Каер Датил. Но не видели еще его настоящей гордости и бесценного сокровища. Это здесь,— сказал он, обводя комнату широким жестом,—Они хранятся здесь, в Зале Знаний. Здесь сокрыты творения ума и сердца лучших людей Прайдена. Хотя Аровн, король Смерти, украл у людей секреты их ремесла, он не смог присвоить песни и легенды, баллады и гимны наших бардов. Здесь они собраны и хранятся. И твоих песен, мой добрый друг,— обратился он к Ффлевддуру,— здесь немало.

Ффлевддур смущенно потупился, успев, однако, при этом бросить гордый взгляд на своих спутников.