Мумия блондинки (Сборник) - Гарднер Эрл Стенли - Страница 48

Наверное, у меня был очень виноватый вид, потому что именно так я себя и чувствовала. Я вышла следом за ней из вестибюля и поспешила через улицу к веселой красно-белой вывеске «Эмбер-клуба».

Официант проводил нас к большому, украшенному цветами столу рядом с танцплощадкой. Стив Картерис всегда умел без особого труда заполучить самое лучшее место и обеспечить самое лучшее обслуживание. А в этот вечер он превзошел самого себя. Бутылки шампанского, несомненно самых лучших сортов, красовались в серебряных ведерках со льдом. Экзотическое разнообразие специально приготовленных блюд составляло красивый узор вокруг именинного торта с двадцатью одной свечкой в центре. В мягком, приглушенном свете поблескивала ташщлощадка, словно ее специально натирали под личным наблюдением Стива, приглашая к танцам.

А когда поднялся, приветствуя нас, сам Стив, в безукоризненно сидящем на нем клубном пиджаке, было трудно поверить, что он такой же, как и мы все, студент последнего курса Вентворта. И атлетическая фигура Стива, и его мужественный профиль обладали одной особенностью: он всегда и везде был «к месту». Возможно, сказывалось происхождение, ибо он принадлежал к старинному роду Юга. А его отец, губернатор Картерис, как уверяли, вскоре должен был оказаться в Белом доме.

— Я оставил для тебя почетное место,— сказал он мне с присущей южанам манерой растягивать слова.

Когда он выдвинул для меня стул справа от себя, я со злорадством посмотрела на Норму, однако она, похоже, была довольна своим местом между капитаном футбольной команды Вентворта и президентом Драматического объединения. Элейн уселась возле молчаливого, солидного Николаса Додда, носившего очки с двойными линзами. Он жил в одной комнате со Стивом и был из тех немногих студентов Вентворта, которые предпочитали Элейн ее блестящей сестре.

Пока официанты наполняли наши тарелки и бокалы, я объяснила Стиву, почему не пришла Грейс.

— Очень жаль,— равнодушно бросил Стив,— я хотел устроить сегодня нечто вроде примирения или восстановления добрых отношений с семейством Хау. Но с искалеченным коленом бедняги Джерри...

Он замолчал, его темные глаза вдруг стали серьезными.

— Грейс не выдумала это свидание в театре как предлог, чтобы не приходить сюда?

— Боже упаси, нет! — воскликнула я и рассказала ему все захватывающие подробности, начиная с получения письма спецдоставкой и до того, как в последний момент моя соседка изменила планы. Сообщила ему и о том, что во время антрактов нам придется появляться в театре напротив.

На некоторое время ему пришлось заняться обязанностями хозяина, но мы снова вернулись к этой теме, когда вышли из-за стола, чтобы потанцевать.

— А я предвидел, что Грейс не придет,— заговорил он, легко ведя меня по площадке.— Она считает меня недостойным сукиным сыном...— Теперь его голос звучал не так беспечно, как обычно.— Я часто думал, объяснила ли она тебе, почему у нас с Хау прерваны дипломатические отношения?

Я, конечно, знал, что дружба Г рейс со Стивом оборвалась. Знала также и то, что Стив и Джерри, которых до этого называли попугаями-неразлучниками, не живут больше в одной комнате. Но никто не объяснил мне, в чем тут дело, да я и не стремилась узнать. Меня это не трогало. Мне и сейчас не хотелось слушать его объяснений: я боялась, что придется принять чью-то сторону.

— Грейс меня не одобряет, понимаешь...— начал Стив.

Я тут же прервала его:

— Стив, дорогой, разве может она тебя одобрять? У тебя самая дурная репутация в колледже. Я тоже считаю...

— Не говори так, если это сказано не просто в защиту подруги.

Он сжал мою руку, и я наконец полностью отдалась ритму танца. В обществе Стива я всегда чувствовала себя веселой и счастливой. Если бы я не была столь упорно влюблена в Джерри Хау, то без стеснения растолкала бы всех поклонниц Стива и попыталась его очаровать. Ну а так — мы были добрыми друзьями, и танцевать с ним было истинное наслаждение.

Когда оркестр смолк, я сунула в руку Стива крошечную зажигалку с эмалью, купленную ко дню его рождения. Она вроде понравилась ему.

Затем огни приглушили, осталось только одно подсвеченное янтарное пятно — начиналось шоу, и мы присоединились к остальным.

Шоу открыла исполнительница-сентиментальных песенок о несчастной любви. Пышные прелести певицы так и выпирали из умопомрачительного декольте вечернего платья. Она переходила от столика к столику, проникновенно шепча в микрофон слова шлягера — очередного «гвоздя сезона». Подойдя к нам, певица остановилась перед Стивом и простонала, обращаясь к нему, целый куплет. При этом лиф ее платья напрягся до предела и чуть не лопнул от горестных излияний.

Меня поразила растерянность Стива. Я воображала, что его прославленное самообладание способно выдержать и более страшные испытания, нежели возможная авария с женским платьем, в результате которой его обладательница могла оказаться почти в костюме Венеры. Но после первых же слов он уставился на мою зажигалку, которой без конца щелкал. Было забавно видеть, с каким облегчением он вздохнул, когда певица проплыла дальше.

Ей вежливо похлопали, затем Элейн перегнулась через стол и кольнула меня вилкой.

— Первый антракт! Пора бежать в театр и сделать умные замечания по поводу «Федры».

Норма изо всех сил кокетничала с президентом Драматического объединения, стараясь заполучить то ли значок его землячества, то ли ведущую роль в следующем шоу колледжа. Я понимала, что пытаться оторвать ее от намеченной жертвы бесполезно, поэтому мы с Элейн вдвоем отправились поддерживать честь выпускного курса Вентворта.

По дороге к двери я потеряла Элейн, но вскоре она догнала меня на лестнице.

—  Дорогая, эта дебелая певичка набросилась на меня и засыпала вопросами о собравшихся. Ей хотелось узнать решительно все про Стива. Пришлось наплести ей всякой ерунды.

Я с тревогой подумала, не слишком ли сильно шампанское подогрело ее воображение.

— Что ты ей сказала?

—  Все, дорогая. О том, что отец Стива будет следующим кандидатом в президенты от республиканцев. Что его семья столь же богата, как Рокфеллеры...— Она проскочила через вращающуюся дверь на улицу.— Ах да, она спрашивала и о тебе. Назвала тебя зеленоглазой аристократкой. Хотела знать, не невеста ли ты Стива.

—  Элейн, дорогая, надеюсь, ты сказала, что она ошибается?

Она захихикала.

—  Наоборот! Заявила, что сегодня вечером он собирается объявить о своей помолвке, а что Норма — получившая отставку блондинка из его богатого приключениями прошлого.

Элейн стремительно метнулась в сторону, избегая столкновения с полицейским.

— Если Пенелопа заметит, что я вот так спотыкаюсь, то придется объяснить ей, будто на меня подействовала неумирающая страсть Федры.

Мы, наверное, выглядели спасающимися от полицейской облавы, когда мчались через улицу. Но огни и толпа так нас ошарашили, что мы проскочили «Кембридж» и очутились в фойе соседнего театра, где афиша гласила, что Джильберт и Сэлливан Репертори представляют новую пьесу «Вокс и Кокс» в стиле модерн.

Мне с трудом удалось втолковать Элейн, что мы перепутали театральные подъезды, а к тому времени, когда мы попали в «Кембридж», зрители уже начали расходиться по своим местам.

Мы сразу же наткнулись на Мерсию Перриш. Мне совсем не хотелось ломать перед ней комедию, ибо все мы ее искренне любили и до сих пор удивлялись, как доктор Хаднатт мог жениться на холодной, некрасивой деканше, когда вполне мог заполучить Мерсию. В белом атласном платье, с темными волосами, зачесанными назад и открывающими высокий лоб, прима английского отделения выглядела спокойной и очаровательной, как нарцисс. Но когда она подошла к нам, я была поражена, увидев незнакомый решительный блеск в ее глазах.

—  Где Грейс Хау? — спросила Мерсия Перриш.

— Наверное, она уже в зрительном зале,— слишком поспешно и услужливо ответила Элейн.— Хотите, мы ее отыщем?

Та поджала губы.

 — Да, мне надо с ней поговорить. Это крайне важно.