Аксиома выживания - Андрейченко Владимир - Страница 26

– Все, братва, я так больше не могу! Я, конечно, не робкого десятка, но пожить еще хочется. Мне не жалко всех этих лошар, которые сами лезут в местный ад и рискуют жизнями, заранее зная, чем это может для них обернуться. Я их всегда валил без сделки с совестью, но воевать с призраками не желаю ни грамма! Сама затея войны с ними заранее обречена на провал и обернется для нас большой бедой, уж поверьте мне на слово… Вы как хотите, а я делаю отсюда ноги.

Вялый, которого в конце концов прорвало, решительно встал и начал поправлять на себе экипировку. А уже через несколько секунд плашмя упал на землю с аккуратной дыркой во лбу. Все остальные оторопело взирали на дымящийся ствол пистолета в руке Бурелома, чей гневный взгляд метал сейчас молнии и громы.

– Еще будут у кого-нибудь высказывания по поводу дезертирства?! – глаза командира сверкали бешенством, а самого его трясло от напряжения. Возражать никто не осмеливался, только облизавший ложку Цапля судорожно вздохнул и икнул. – Значит, для закрепления пройденного материала никого убивать больше не надо? И то хорошо…

В глубине души Бурелом понимал, что сильно перегнул палку, но его уже несло, и остановиться он не мог. Слишком много нервов было потрачено почти в самом начале рейда. Оправдаться за совершенное перед Мефистофелем он сможет однозначно, а на остальных ему глубоко наплевать с самой высокой колокольни. В сознании появилась злорадная мысль: «Вот подождите, уйдет пахан на покой, я вам все гайки затяну так, что никаким ключом их больше нельзя будет провернуть…».

– Ты! – он указал на Щепку. – Берешь всю одежду и амуницию этого жмура и идешь с нами, понял?! И не забудь: я сказал – всю одежду! А то твоя провоняла до последней нитки… У нас нет повода лишний раз привлекать зверье! Понял?! – Щепка торопливо закивал в ответ и ринулся раздевать Вялого, а Бурелом продолжил: – Выдвигаемся дальше через полчаса, успеть всем пожрать и… все остальное сделать, чего организму требуется. Потому что в пути никого ждать не будем. У нас времени в обрез, через двое с половиной суток Выброс. И харэ канючить и нудеть! Братва, тоже мне…

Глава 6. Кара небесная

– Видишь, Шалун, насколько ты в своей меховой шубе человечнее их всех. Именно поэтому я для себя решил: пока я жив – не должно быть места в Зоне таким подонкам, как эти.

Купер, оторвавшись от картины, открывшейся перед ними внизу, сменил хмурый взгляд, ласково посмотрев на друга. Шалун понятливо рыкнул и прижался к нему плотнее. Вид с вершины кургана был просто замечательный, а находящиеся там напарники словно не замечали радиации, излучаемой внутренним содержимым рукотворной возвышенности.

– А ведь эти парни идут по наши с тобой души. Все говорит об этом, так что придется нам поучить очередных зарвавшихся недолюдей правильному этикету. Ты как, не против, дружище?

Зверь вновь одобрительно рыкнул. Купер потрепал его по загривку и принялся рассматривать находящийся внизу хутор. С момента их первого знакомства Шалун из подростка псевдорыси превратился в большого, вполне взрослого самца, с которым приходилось считаться большинству монстров, включая виверн и небольших химер. Детская наивность промелькивала в его взгляде лишь тогда, когда он смотрел на заботливого друга и члена своей семьи – Купера. Впрочем, в Зоне все мутанты взрослели очень быстро, гораздо быстрее обычных зверей. Да и Купером бывшего мальчугана, а ныне взрослого и опытного сталкера, в Зоне никто не звал уже давно. Звали его – некоторые с опаской и даже страхом, но большинство с уважением и гордостью – Лучником. Гроза бандитского мира и защитник вольных сталкеров. Тот, чьи стрелы никогда не проходили мимо выбранной цели. Странно, что еще не всем удалось уяснить – вставать поперек их с Шалуном дороги не стоило никому, чья душа, как и мысли, чернее мрачной ночи. Именно поэтому он выбрал для себя такой образ. Образ сталкера в черном. Именно поэтому Зона дала ему шанс на вторую жизнь и верного, надежного друга, с которым он не расставался уже более полугода.

– Давай немного поиграем с ними в кошки-мышки. Приглядимся, что они затевают и куда идут. Но то, что они ищут именно нас с тобой, ясно, как белый день.

– Хорошо. Играть. Немного. Брат.

– Обещаю тебе, что игра будет увлекательной и забавной. Они скоро пойдут дальше, а мы с тобой пока поедим и отдохнем.

Шалун возражений не имел.

На выходе с Могильника к Испытательной дорогу команде Бурелома внезапно перекрыла вооруженная группа. После нескольких предупредительных выстрелов засевшие в засаде предложили провести переговоры и разойтись так, чтобы каждый остался при своих интересах. Бурелом встал на открытом пространстве, вызвав для разговора старшего команды мародеров. Навстречу ему из-за наваленных у тропы преград развязной походкой вышел жующий резинку худощавый паренек лет двадцати пяти.

– Вы кто такие будете, орелики? – голос переговорщика был не менее развязным, чем его манеры. С первого взгляда наметанный глаз бывалого бандита уловил, что парнишка привык к общению на «фене». Бурелом, пытаясь обмануть настороженность «братка», старался замазать тому глаза умиротворенной беседой.

– Я Бурелом, помощник Мефистофеля. Надеюсь, знаешь такого? А вы кто такие будете?

– Опа! Думаю, че за фигня по нашим местам бродит? Нарисовались, не сотрешь.

– Тебя как звать-то? Не люблю я с неодушевленными предметами базары базарить, хоть представься для начала.

– Ну, я Зуб, а че? – парень явно нарывался на неприятности, пытаясь давить на то, что за его плечами в засаде большая сила в виде подельников.

– Да нет, ничего. Просто ты, Зуб, не совсем понял, о чем я веду речь. Ты Мефистофеля знаешь? Он – наша крыша и пахан.

– А че так бакланишь не по-детски? Думаешь, сказал, и тут же все сразу сканили и в штанцы полнехонько наложили от вида вас, таких крутых, че ли? Ты на понт не бери, лады? Давайте откупную и валите, куда перлись. А нет – вертайтесь в обратку. У нас тут все понтовые, как блин, одним маслом мазаны.

– А откуда вас, Зуб, таких храбрых набрали? – вид не перестающего постоянно жевать бандита развеселил Бурелома. Он с иронией подумал, что Зубом того назвали не случайно. Или от любви к жевательным движениям, или от того, что точно в такой же обстановке тому частенько попадает от собеседников по зубам.

– Нас не набирали, мы сами кого хошь наберем и обдерем. Так че, бакланить будем или дело решать?

– А не боитесь, что мы всей группировкой от вас даже головешек не оставим? Или думаешь, мы тут на прогулке по кабакам и девкам? – ирония Бурелома начала сдавать позиции перед закипающей в нем злостью.

– Ты мне тут туфту не парь, я те не лошара позорный! Сказал же, откупную давайте и валите!

– Ну, смотри, мое дело было предупредить, на себя пенять будете потом сами, – Бурелом развернулся и сделал вид, что собирается возвращаться к своей группе.

– Вот не знал, что вы для братвы все жмотить любите. Иди, давай, жлобяра, смотрю, понты колотить только мастаки! Могли для братков и отстегнуть кусок-другой от хабара.

Внезапно развернувшийся Бурелом одним большим прыжком оказался возле тощего Зуба. Пистолет его смотрел беспредельщику точно в лоб. Смотря в раскрывшиеся от недоумения глаза, Бурелом с сарказмом произнес:

– Хочешь, я тебе девять граммов от своего хабара отстегну прямо сейчас? Совершенно задаром! Сдачу потом можешь не возвращать.

– Ты че, оборзел вконец, че ли, сявка? – в голосе Зуба сразу пропали нотки превосходства и послышалась неуверенность. Но Бурелому этого было мало, он желал окончательно сломать волю зарвавшейся «шестерки». Теперь ему хотелось видеть во взгляде Зуба только страх перед возможной смертью. А в том, что бандита ожидает скорая смерть, Бурелом уже был уверен – он сам себя перестанет уважать, если даст зарвавшейся блатной шушере хоть толику надежды на спасение. При этом сам не забывал, что напарники Зуба могут в ответ начать стрелять, поэтому и прикрывался сейчас его телом. – Убери волыну, кореш, жить надоело, че ли?