Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 59

— Одна из тех вещей, по которым я скучаю, — тихо заметил Каррадос, — но я могу расслышать в этом и цвет.

Разбрызгивая воду, машина двинулась к воротам, тяжело накренилась, попав в яму на дороге, и, выправившись, начала с довольным гудением двигаться по пустынному шоссе.

— Мы едем не напрямую? — неожиданно осведомился Хольер, когда они уже проехали несколько миль. Ночная тьма сбивала с толку, но он чувствовал направление, как всякий моряк.

— Нет, через Ханскотт-Грин и затем по проселочной дороге к фруктовому саду за домом, — ответил Каррадос. — Высматривай здесь человека с фонарем, Харрис, — сказал он в трубку водителю.

— Что-то только что мелькнуло впереди, сэр, — последовал ответ, и машина остановилась.

Каррадос опустил ближайшее окно, когда человек в блестящем непромокаемом плаще вышел из кладбищенских ворот и приблизился к машине.

— Инспектор Бидл, сэр, — представился он, заглядывая внутрь.

— Прекрасно, инспектор, — ответил Каррадос. — Садитесь.

— Со мной еще один человек, сэр.

— Для него тоже найдется место.

— Мы оба мокрые насквозь.

— Скоро мы все будем такими же.

Лейтенант пересел на другое сиденье, и двое дородных мужчин сели бок о бок. Меньше чем через пять минут машина снова остановилась, на этот раз на заросшей травой проселочной дороге.

— Теперь надо действовать, — объявил Каррадос. — Инспектор покажет нам дорогу.

Машина развернулась и исчезла в темноте, пока Бидл вел остальных к проходу в изгороди. Через поля они подошли к границе Брукбенда. Скрывавшийся среди листвы человек обменялся парой слов с их провожатым и провел их сквозь тень фруктовых деревьев к задней двери дома.

— Вы найдете выбитое стекло рядом с задвижкой кухонного окна, — сказал слепец.

— Верно, сэр, — ответил инспектор. — Это здесь. Кто пролезет внутрь?

— Мистер Хольер откроет нам дверь. Боюсь, вам лучше снять обувь и мокрый плащ, лейтенант. Будет слишком рискованно оставить хоть какой-то след внутри.

Они ждали, пока не открылась задняя дверь, а затем, избавившись от мокрых вещей, прошли в кухню, где еще теплился огонь в камине. Человек, ждавший их в саду, собрал все снятые вещи и вновь исчез.

Каррадос повернулся к лейтенанту.

— У меня для вас весьма деликатное дело, мистер Хольер. Я хочу, чтобы вы поднялись к своей сестре, разбудили ее и препроводили в другую комнату, по возможности без лишнего шума. Скажите ей столько, сколько сочтете необходимым, и дайте понять, что самая ее жизнь зависит от того, насколько тихо она будет себя вести. Не будьте слишком поспешны, но и не медлите, пожалуйста.

Старые покосившиеся часы на полке буфета отсчитали десять минут, прежде чем молодой человек вернулся.

— На это потребовалось время, — сообщил он с нервным смешком, — но я думаю, теперь все будет в порядке. Она в спальне для гостей.

— Тогда по местам. Вы и Паркинсон пойдете со мной в спальню. Инспектор, вы знаете свою цель, мистер Карлайл пойдет с вами.

Они молча разошлись по дому. Хольер с опасением взглянул на дверь спальни для гостей, когда они проходили мимо, но там было тихо, как в могиле. Нужная им комната располагалась на другом конце коридора.

— Вы могли бы теперь лечь в постель, Хольер, — подсказал Каррадос, когда они вошли в комнату и закрыли дверь. — Спрячьтесь хорошенько под одеялом. Крику придется подняться на балкон, как вы понимаете, и он, скорее всего, заглянет в окно, но не посмеет зайти дальше. Затем, когда он начнет бросать камни, накиньте халат вашей сестры. Я скажу вам, что делать дальше.

Следующий час показался лейтенанту самым долгим в его жизни. Временами он слышал шепот, которым обменивались мужчины, спрятавшиеся за занавесками, но ничего не мог разглядеть. Затем Каррадос предупредил его:

— Он сейчас в саду.

Со стороны наружной стены послышался скрип. Но ночь была полна пугающих звуков, и среди завываний ветра в камин, раскатов грома и шелеста дождя было слышно, как скрипели и потрескивали мебель и половицы. В такой момент никто не сумел бы остаться хладнокровным, и, когда наступил решающий момент и камушек неожиданно ударил в окно со звуком, который обостренные до предела чувства превратили в оглушительный треск, Хольер в мгновение ока вскочил с кровати.

— Тише, тише, — предупреждающе прошептал Каррадос. — Мы подождем еще одного удара. — Он протянул лейтенанту что-то. — Это резиновые перчатки. Я перерезал провод, но вам лучше надеть их. На мгновение подойдите к окну, сдвиньте задвижку, так, чтобы его можно было открыть, и сразу же падайте. Сейчас.

Еще один камень стукнулся о стекло. Сыграть свою роль для Хольера было делом нескольких секунд, а Каррадос несколькими касаниями расправил на нем халат, чтобы лучше замаскировать его широкоплечую фигуру. Но последовала непредвиденная и в данных обстоятельствах довольно жуткая пауза, когда Крик, в соответствии с деталями его неведомого плана, продолжил снова и снова бросать камни в стекло, так что задрожал даже абсолютно невозмутимый Паркинсон.

— Последний акт, — прошептал Каррадос через минуту после того, как все стихло. — Он обходит дом. Держитесь. Мы сейчас спрячемся.

Он съежился под защитой импровизированной ширмы из одежды, и, казалось, пустота и безмолвие вновь воцарились в доме.

В полудюжине мест спрятавшиеся люди напряженно вслушивались в тишину, пытаясь уловить малейший признак движения.

Крик шел очень тихо, возможно, испытывая странное замешательство от непосредственной близости несчастья, автором которого он не побоялся стать. Он замер на мгновение у двери в спальню, а затем очень осторожно открыл ее и в неверном свете прочел подтверждение своих надежд.

— Наконец-то! — услышали они резкий шепот, полный облегчения. — Наконец-то!

Он сделал еще шаг, и две тени упали на него сзади, по одной с каждой стороны.

Полный удивления и первобытного ужаса крик вырвался у него, в отчаянном порыве он попытался вырваться, и ему почти удалось засунуть одну руку в карман. Затем его запястья медленно соединились, и наручники защелкнулись на них.

— Я инспектор Бидл, — сказал человек справа. — Вы арестованы за попытку убийства вашей жены, Миллисент Крик.

— Вы с ума сошли, — с отчаянной решимостью возразил этот несчастный. — Ее убило молнией!

— Нет, негодяй, она жива! — яростно воскликнул Хольер, вскакивая на ноги. — Хочешь ее увидеть?

— Я также должен предупредить вас, — безучастно продолжал инспектор, — что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Испуганный вскрик в дальнем конце коридора привлек их внимание.

— Мистер Каррадос, — позвал Хольер, — ох, идите же сюда!

Стоя у открытой двери спальни, лейтенант все еще смотрел на что-то в комнате, сжимая в руке маленькую бутылочку.

— Мертва! — рыдая, воскликнул он. — Вот это было рядом с ней. Умерла именно теперь, когда она могла освободиться от этого мерзавца!

Слепец прошел в комнату, втянул ноздрями воздух и осторожно положил руку на грудь миссис Крик, пытаясь ощутить сердцебиение, которого, увы, не было.

— Да, — ответил он. — Как это ни странно, Хольер, женщины не всегда этого хотят.

ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ ГАРРИ-АРТИСТА

Когда частный детектив мистер Карлайл решил выбраться из своего офиса и посетить сейфовое хранилище на Лукас-стрит в районе площади Пикадилли, его сопровождал сыщик-любитель Макс Каррадос. Последний около десяти минут провел в круглом холле хранилища, спокойно сидя среди пальм, пока мистер Карлайл занимался своим сейфом в одном из предназначенных для этого маленьких кабинетов. Именно эта мелочь вылилась в любопытный эпизод их совместной биографии.

В то время по общепринятому мнению хранилище на Лукас-стрит (позже оно было переоборудовано в картинную галерею) являлось самым надежным местом в Лондоне. Фасад здания был стилизован под огромную дверь сейфа, и под прозвищем «Сейф» это место стало символом надежности и неприступности. По слухам, половина ценных бумаг западного Лондона видела сейфы этого хранилища изнутри, как и большая часть фамильных драгоценностей здешнего общества. Это, конечно, было явным преувеличением, однако доля правды, ставшая основой для этих слухов, была достаточно солидной, чтобы поразить воображение.