Снег (СИ) - "Сельман Зик" - Страница 30

  раз! Даром, что после работы бегу в тренажерный зал, выкладываюсь на полную, словно штанга - мой персональный враг, победить которого - личная

  задача-минимум. Задача-максимум - довести себя до полного физического

  истощения, чтобы по возвращении домой просто принять душ и упасть в кровать. Перед этим, конечно, неплохо хотя бы съесть банан или яблоко, но даже это удалось сделать всего два раза за четыре дня. Самое главное - вот, вроде бы, нагружаешь себя так, что башка отказывается работать, мышцы ноют, что хоть на стенку лезь, а всё равно плохо. Не физически, а в душе. Такое чувство, будто кто-то медленно наматывает нервы на вилку. Убить бы кого?..

  Иногда, перед сном, я снова и снова думаю о нём. И в эти моменты я знаю, кого бы убил с удовольствием. Но скоро ненависть чудесным образом превращается в чувство, которое можно назвать нежным. Я бы его таким и назвал, если бы окончательно слетел с катушек. Но я пока держусь, по крайней мере внушаю себе это всеми силами. Только вот получается плохо. Из рук вон.

  Чёрт! Снова о нём думаю...

  Не помогла даже вчерашняя встреча. Вот уж кого не ожидал увидеть! Иногда кажется, что судьба, если уж решит поиздеваться, свалит все свои причуды в одну большую кучу, а тебя сунет в самую середину. Мол, попробуй выкарабкайся. Приходится изловчаться...

  Вчера - почти не пришлось. Всё произошло само собой, будто по сценарию. После каторжной тренировки как всегда был душ. В раздевалке, стягивая с себя потную футболку, я увидел Вадима, человека, от которого несколько лет назад терял голову, словно кот от валерьянки. Он был всё таким же - в болезненной красоте, словно вишня во взбитых сливках, алела жестокость. Многие приняли бы это за высокомерие. Возможно, так оно и есть. Но только не для меня.

  В животе что-то неприятно заныло. Я вспомнил, как сходил с ума от одного его вида. Как распускал слюни, стоило ему со мной заговорить. Я влюбился в него по уши. Это была любовь, от которой хотелось орать. Только расставшись с ним, я понял, что любовь была для меня еще и зависимостью. В очень опасной форме. Я мог не спать ночами, если мы были в ссоре. Мог закатывать истерики по любому поводу, лишь бы привлечь его внимание. Но он всегда оставался холодным... Кроме тех моментов, когда мы занимались любовью. Господи, ради них я был готов терпеть его холодность. Пусть бы он превратился в айсберг, я бы спал даже с ледышкой, лишь бы это был он.

  Он научил меня всему. Научил получать удовольствие от самых изощренных ласк. Показал, какие тайны хранит мужское тело. Он был моим учителем. Часто жестоким. Гораздо реже - нежным и довольным своим учеником. А в один прекрасный момент я ему надоел. Не думаю, что у нашего разрыва были другие причины. По крайней мере, он не стал мне их объяснять. Хотя я просил его об этом. Точнее из последних сил надеялся, что он передумает и останется со мной. Каким же я был размазнёй!

  Я забросил учебу и едва не вылетел из вуза. Я бросал на него злые, но

  полные отчаяния взгляды. Но он будто не замечал их и продолжал спокойно жить своей, теперь уже свободной жизнью. Жизнью, в которой не было меня...

  Это было так давно, но воспоминания до сих пор могли растормошить что-то в глубине моей души, еще сохранившей слепок худого и жадного до любви студента младших курсов. Они больше не вызывали боли и напоминали легкую ностальгию по прежним временам, когда я еще умел восхищаться окружающим миром.

  Улыбнувшись своим воспоминаниям, я снова подумал о Лёхе. Чёрт, а ведь с ним я бы мог быть счастливым. Это было чем-то естественным. От этого чувства было невозможно отделаться. Словно кто-то невидимый шептал на ухо: этот человек для тебя.

  Я тряхнул головой, прогоняя шепот. Вадим заметил меня и замер с полотенцем, закинутым на голову. Он медленно опустил его на плечи и улыбнулся. Точнее, мне показалось, что он улыбнулся. Просто я очень редко видел, как он это делает. Есть такие люди, которых просто невозможно представить веселыми. Вадим безусловно был одним из них.

  Я кивнул ему и почувствовал себя растерянным. Неужели он до сих пор так на меня действует? Да нет! Ерунда!

  Он медленно подошел ко мне, голый по пояс, с влажным полотенцем на широких плечах. Его кожа отливала оливковым и просто светилась здоровьем.

  - Привет! - Сильная рука сжала мою ладонь так, что я едва не скривился от боли. Впрочем, за болью я успел почувствовать исходящее от него тепло - и

  силу. То, чего в нём всегда хватало.

  Голова непривычно закружилась. Я сжал его руку в ответ.

  - Ты здесь как? - спросил я.

  Он пропустил мою неучтивость мимо ушей:

  - Как и все. Занимаюсь.

  - Давно?

  - Недели две.

  Думаю, он никогда меня не любил. Боюсь, он просто не знает, что это такое. И вряд ли его это беспокоит. По крайней мере, по нему не заметно.

  Из тренажерного зала мы пошли ко мне домой. Выпили бутылку водки на двоих и занялись тем, чем двум двум мужчинам не следует заниматься без особого предписания.

  Мне не была нужна его любовь. В кои-то веки! Никогда не думал, что это

  произойдет, но, пожалуй, в ту ночь я освободился от своего проклятия. Одного

  из многих. Но и этого было вполне достаточно.

  Мне хватало его тела. В этот раз ведущим был я. К его нескрываемому

  удивлению. Было забавно видеть сначала его испуг, потом его покорность и

  наконец слышать его срывающийся голос, произносящий: "Серёга-а-а-а!"

  Всё это было забавным приключением, но не более. Бог свидетель,

  как бы я хотел большего. Не с ним, но с тем, о ком не переставал думать даже

  сейчас, кувыркаясь в смятых простынях. От этих мыслей удовольствие становилось еще более острым и болезненным.

  Утром Вадим ушел, будто этой ночи не было вовсе. Как будто он заходил,

  чтобы забрать забытую вещь. Разве что "спасибо" не сказал. Мы пожали

  друг другу руки, а потом я пошел в ванную. И только там, под обжигающими струями, меня начало трясти. Грудь разрывали сухие спазмы. Потом я осел на дно ванны и уткнулся головой в колени. Струи били по затылку и разлетались в стороны. Вода, стекающая по голове, смешалась со слезами, хлынувшими сплошным потоком. Я ревел, как девчонка. Плакал и ненавидел себя за это. Хотя на душе становилось легче. Тяжесть, которая мучила меня все эти дни, начала уходить, оставляя вместо себя звенящую пустоту. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

  17

  20 января, пятница

  Утром я проснулся с чувством необъяснимой легкости. Я бы сказал, что

  смирился с тем, что мне вечно не везет в вопросах любви и отношений, но где-то в глубине продолжала жить крохотная надежда на то, что я ошибаюсь. Она была той самой ложкой дегтя, которая мешала мне беззаботно радоваться замечательному утру, новому дню, с которого я хотел начать новую жизнь. Хотя бы попытаться.

  В метро как всегда пахло затхлостью. Потоки людей сходили с

  эскалаторов, смешивались, словно океанские течения, потом ослабевали и

  распадались на маленькие струйки. До тех пор, пока к платформам не прибывали новые поезда.

  Сестра позвонила, когда я пересаживался на кольцевую. Я прислонился к

  мраморной стене, слушая её взволнованный и далекий голос. Она говорила, что

  поссорилась с Мишкой, что ей очень плохо и не с кем поговорить. Говорила, что очень по мне соскучилась, и просила приехать на выходные.

  - Ну, Сереж, - в её голосе была тоска. - Если не приедешь, я с ума сойду.

  Как же мне не хотелось ехать домой! И я знал почему. Он был там. Пускай я мог его не встретить, но от одной мысли о том, что я буду в одном городе с ним, мне становилось не по себе. Каким-то таинственным образом он отнял у меня радость возвращения домой. Ведь я всегда ехал к родителям, как на праздник. Да, мне было тесно в этом маленьком городке, но и очень уютно. Я вырос в нём, закончил школу. Там были мои друзья, мои родители, сестра и лучший друг. Люди, которых я любил. Как мог какой-то чужой человек перечеркнуть всё это?! Ведь я по-прежнему любил их, но никого из них я не хотел видеть так сильно, как его.