Леди-цыганка - Басби Ширли - Страница 53

– Вы уже написали об этом вашему отцу? Он будет безмерно счастлив, узнав, что наконец-то вы женились!

Свежая новость быстро распространилась среди гостей: оказывается, молодой Сэвидж в Париже с новобрачной. Джейсон безропотно принимал сыпавшиеся со всех сторон пожелания. Зато Кларисса с упреком взглянула на Джейсона своими огромными карими глазами, ее взгляд был красноречив, и он с сожалением понял, что завтра никакого свидания не будет. Д'Арси, даже не подозревая, что он натворил, наблюдал за этой сценой со злобным удовлетворением, правда, его разочаровало спокойствие Джейсона. Но он не знал, что Джейсон, принимая поздравления и добродушные поддразнивания, так и кипел от злости.

Понимая, что во всем должен винить только себя, Джейсон едва овладел собой, когда Монро, расспрашивая его о молодой жене, тут же пригласил его и Тамару на бал, который намечался в миссии на следующей неделе. Еще немного – и Джейсон бы облегчил душу, выругавшись вслух. Вместе этого он вынужден был дать уклончивый ответ.

Но он еще плохо знал Монро. Следовало предположить, что так просто он не оставит его в покое.

Кэтрин и Джейсон завтракали на своем балконе перед тем, как отправиться на верховую прогулку, когда им доставили письмо.

У них уже вошло в привычку завтракать здесь в погожие дни, а нынешний не составлял исключения. Примечательно, что именно в это время враждебность между ними почти исчезала, и они забывали об истинных отношениях между собой.

Кэтрин была по-особому хороша в тончайшем халате фиолетовых оттенков, так отвечающих ее глазам.

Жанна еще не причесала ее волосы, Кэтрин собрала их сзади и перевязала зеленой бархатной лентой. Джейсон тоже был в халате из богатой темно-бордовой парчи и выглядел в нем привлекательно. Он всегда успевал побриться, выходя к завтраку, и удобно располагался на своем стуле – с высокой спинкой, обтянутой золотистым шелком. Сейчас он внимательно следил за Кэтрин, читающей письмо.

Тонкие ее брови сошлись у переносицы, образовав морщинку, через минуту она подняла глаза и с вопрошающим видом вручила ему записку. Он уже имел некоторое представление о ее содержании – Монро приглашал их к обеду. Быстро пробежав записку и бросив ее на стол, он встал и, расправив плечи, беспечно сказал:

– Я верю, что в течение дня ты не растеряешь хорошие манеры и не подложишь мне свинью, обнаружив свое цыганское происхождение. Надеюсь, ты будешь держать себя как леди. Монро способен заметить мельчайший промах, но если ты сможешь удержаться от болтовни, мы сумеем обойтись без инцидентов.

Разозленная смыслом его слов и их тоном, Кэтрин стиснула зубы, но потом взорвалась:

– Ты хочешь сказать, что намерен обмануть собственных соотечественников? Он пишет тебе как личный друг. Конечно, ты не представишь меня им как свою жену?

Джейсон примирительно улыбнулся:

– У меня действительно нет иного выхода. Естественно, я предпочел бы не делать этого, но обстоятельства против меня: сейчас уже поздно скрывать тебя, это будет хуже, чем выдать тебя за мою жену. Поверь мне, – добавил он с горечью, – лучше бы я никогда не встречал тебя, чем выдавал теперь за собственную жену!

– Лопоухий болван! Разве не ты сам создал эту идиотскую ситуацию! Если бы не твое самонадеянное тщеславие, ничего этого не было бы. Во всем вини только себя самого! – Одним духом выпалив эти слова и бросив на него убийственный взгляд, Кэтрин вихрем понеслась в комнату.

С лицом, мрачнее тучи, Джейсон железной хваткой перехватил ее на бегу и рывком привлек к себе.

– Самонадеянное тщеславие, так? А кто поощрял меня на лужайке, моя надменная любовь? И кто согласился на путешествие в Париж? Я думаю, что настало время испробовать то, что я купил, не так ли?

Не ожидая ответного выпада, словно наказывая ее, он с силой припал к ее полураскрытым губам. Руки сжали ее, прижали к его телу. Пораженная внезапным порывом насилия, Кэтрин вначале не сделала ни малейшей попытки освободиться, но сработал собственный ее темперамент, и она стала сражаться, словно мегера, как он частенько ее называл.

Хорошо нацеленный и болезненный удар пришелся по его лицу раньше, чем он успел поймать и зажать ее руки. Потом он прошептал прямо ей в губы:

– Ну нет! На сей раз ты не расцарапаешь меня, маленькая дикая кошка! Не в этот раз! – И преодолевая ее сопротивление, понес в свою спальню, захлопнув за собой дверь.

Здесь он швырнул ее на мягкую, покрытую шелком постель, сбросил на пол свой халат и его обнаженное тело обожгло Кэтрин через ее невесомую одежду. Она дико отбивалась от его объятий, но когда отведенные для удара руки встретили твердую, заросшую волосами грудь, случилось странное. Неожиданно ей расхотелось сражаться с ним, она хотела – она хотела, чтобы он взял ее, но не в приступе ярости, не так, как в предыдущие разы. Тонкие пальцы, только что готовые бить и царапать, неожиданно распрямились и нежно погладили его теплую кожу; потом они заскользили по груди к гладким, сильным, загорелым плечам. Ее оставило всякое желание отбиваться.

Не заметив или не обратив внимания на ее изменившееся настроение, Джейсон продолжал свое: целовал ее губы, нетерпеливыми руками освобождал ее тело от халата и ночной рубашки. Сорвав их, он накатился на нее, прижав к постели. Его губы, оставив до боли нацелованный рот, с нарастающим пылом продвинулись по шее, через плечо, вкушая сладость ее кожи, а затем снова устремились к медовому рту.

Кэтрин словно провалилась в кипящий котел эмоций: ее телу уже не нужно было подсказывать, оно само раскрылось навстречу ему, отвечая всем ласкам, в то время как затуманенный мозг еще не прекратил сопротивления и посылал слабые угрожающие приказы бурным желаниям. Но когда Джейсон коснулся шелкового треугольничка, отключился и разум – осталось только чувствование того большого тела, которое входило в нее и двигалось в ней. Его раздувшаяся твердость вызывала дикие, обжигающие ощущения – низкий стон мучительного наслаждения вырвался у нее раньше, чем его окаянные губы снова прильнули к ее рту.

На этот раз физической боли не было, осталось только наслаждение. Но хотя невероятной силы ощущения прокатились по всему ее телу, разум Кэтрин, опомнившись, горел огнем стыда. И как только Джейсон добился последнего взрыва ощущений, она с тихим плачем выскользнула из-под него. Не в состоянии унять потрясавшую его дрожь, он выплеснул свое семя на шелковую простыню. С горящими глазами он выпалил грубое уличное слово, тяжело дыша перевернулся на спину и закрыл лицо рукой.

Смущенная и растерянная такой концовкой, Кэтрин торопливо собрала свою одежду и скользнула к краю кровати. Почувствовав, как дернулась кровать, она быстро повернулась лицом к Джейсону.

Его лицо казалось высеченным из камня. Невыразительным голосом, пугающим своей безучастностью, он приказал:

– Убирайся! Убирайся с моих глаз! Ты, маленькая шлюха, – он взвешенно выговорил это слово, – после того как ты выступишь на бале в посольстве в качестве моей жены, я сам отправлю тебя в Англию! И не беспокойся больше о своей добродетели – я скорее отрублю себе руку, чем дотронусь до тебя!

Потрясенная такой нескрываемой злобой, она выскочила из постели, а через несколько секунд ее жестоко и отвратительно стошнило. Жанна нашла ее в спальне, скорчившейся над тазом. Она помогла Кэтрин войти в теплую, благоухающую ванну и прошептала:

– Мадам должна быть осторожной – будет ужасно, если вы потеряете вашего беби!

Кэтрин обмерла, когда новая и ужасающая мысль змеей проникла в мозг. Это ее утренняя тошнота не была случайной – так и должно было случиться! Стоя перед зеркалом в комнате, она озабоченно изучала свое стройное тело, пока Жанна раскладывала передней одежду, предназначенную для бала у Монро. Ее живот оставался таким же плоским, как всегда, даже втянутым, а маленькие, вздернутые груди не стали полнее. Ее все еще тошнило, когда она подумала, что в эту минуту ее тело дает начало новой жизни и что это ребенок Джейсона. Вопрос о том, что же ей делать, прочно обосновался в глубинах ее сознания и не отпускал от себя, чем бы она ни занималась.