Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич - Страница 61

Начали с атлетической подготовки. Тарасов выразил убеждение, что у советских хоккеистов более развиты быстрота и ловкость: «У наших игроков достаточно силы, хотя они не всегда умело направляют ее в единоборстве — не хватает навыка, а иногда и характера». «Брюер в ответ стал убеждать меня, — вспоминал он, — что профессионалы физически очень развитые люди. Они могут без устали кататься, всегда готовы к жесткому единоборству. Он уже протянул было руку за сэндвичем, желая превосходство в атлетизме взять себе. Я не уступал:

— Разве ваши так называемые любители во многом уступают профессионалам в атлетической подготовке? Ведь все канадские хоккеисты из одного материала, у вас единая методика воспитания игроков высокого класса!»

Брюер, подумав, ответил, что действительно физически любители и профессионалы примерно равны, хотя у последних лучшие условия для подготовки.

— Вот скажите, — продолжил Тарасов, — против наших ребят в Вене в прошлом году легко было играть или трудно?

— Тяжко. Они быстры и назойливы.

— Так можно сэндвич атлетизма я возьму себе?

Брюер соглашается. Итак, 1:0.

Тарасов поинтересовался мнением оппонента об индивидуальном мастерстве.

— Мне очень импонирует ваша легкость в обращении с шайбой, — отвечал Брюер. — Пасы ваших ребят всегда точны и неожиданны. Обводка сложна и скрытна. И не является самоцелью — чувствуется широта ориентирования хоккеистов. Я считаю, что лучшие ваши игроки могли бы играть в лучших профессиональных командах…

«То ли поколебленный моей настойчивостью в споре об атлетизме (а я, должен признаться, ни за что не хотел это бесценное качество нашего хоккея отдавать профессионалам), то ли по собственному разумению, но вдруг канадец второй сэндвич тоже стал отдавать мне, — вспоминал Тарасов. — Я отказался его принять, сказав, что у меня на сей счет другое мнение. Звезды канадского хоккея, такие как Халл, Микита, Бельвью, Хоу, Пилот и некоторые другие, пока превосходят наших игроков в сумме технических приемов. В частности, в силовой обводке, нацеленной на ворота, в постоянной заряженности для броска, в приемах добивания, подправления шайбы, в создании помех вратарю, в силовых приемах у бортов канадские профессионалы сильнее. Все это они исполняют надежнее, с этаким — нелишним — оттенком артистизма. Безусловно, сказывается столетняя история канадского хоккея, большое количество искусственных катков, обучение игре с раннего возраста. Сказав это, я предложил индивидуальное мастерство считать за канадскими профессионалами. Мой собеседник не без удовольствия придвинул сэндвич к себе».

Третий компонент — тактика.

Тут сразу заговорил Брюер. Он сказал, что у всех канадских команд единая тактика. Она лишь может изменяться за счет индивидуальных действий игроков, их вдохновения. Тарасова такая трактовка удивила. Он сам не раз подмечал у канадцев тактический трафарет, а теперь это свое наблюдение услышал как теоретическую догму из уст человека, хорошо канадский профессиональный хоккей знающего.

Уступать превосходство в тактике Тарасову не хотелось. Он напомнил Брюеру историю официальных советско-канадских встреч на чемпионатах мира. Сказал, что известные эксперты зачастую высоко оценивали тактическое содержание игры советской сборной, отмечали тактические новинки в решающих турнирных матчах. Брюер выслушал Тарасова, внимательно посмотрел ему в глаза, что-то прикидывая в уме, и, хотя и без особой охоты, вручил сэндвич Тарасову.

Оставался последний компонент — волевая заряженность.

Брюер почему-то молчал. По-видимому, он хотел узнать сначала мнение Тарасова. Тарасову всегда импонировала боевитость канадцев, их игровой настрой, хоккейный патриотизм, беспощадность к себе и к противнику. Любительские сборные Канады выходили на матчи с советской командой не играть, но сражаться. Тарасова привлекало в канадцах отсутствие жалости к себе.

Однако Тарасов полагал, что понятия о высоком уровне волевой заряженности у советских и канадских хоккеистов и тренеров принципиально разные. «Когда мы, советские тренеры, говорим о волевом воспитании, — утверждал он, — то нам и в голову не приходят такие вещи, как драки (матч в Калинине — действительно исключение. — А. Г.), чувство мести, жестокость. Наше воспитание в спорте основывается на морали советских людей, на нашей этике и культуре. Но канадцы, по-видимому, для достижения побед не станут задумываться о таких вещах и будут пользоваться своими приемами и методами, выходящими за рамки правил и не укладывающимися в наши понятия о спортивной чести и солидарности».

Искренние рассуждения Тарасова о «морали советских людей» и «наших понятиях о спортивной чести и солидарности» с головой выдавали его идеализм. Столь же искренними всегда были суждения Тарасова о том, что дело его жизни — воспитание людей коммунистического завтра, а спорт вообще и хоккей в частности — средство достижения цели, причем очень важное, поскольку затрагивает самые разные возрастные группы.

Последний сэндвич Тарасов предложил канадцу. Но, отдавая собеседнику этот, по мнению Тарасова, «важный хоккейный козырь», он не преминул напомнить, не без пафоса, что «советские хоккеисты — отважные рыцари, способные дать острастку, сдачу любому противнику и драчуну». Брюер согласился, сказав, что помнит поединки в Вене: «Мне нравилось мужество ваших ребят» Так счет по сэндвичам в забавной игре, предложенной Тарасовым, сравнялся — 2:2.

«Если эти мои заметки когда-нибудь прочтет Карл, — писал Тарасов, — пусть он не обижается, что я на нем провел тренерский эксперимент. Мы благодарны ему за интересное занятие. В конце концов, в хоккее никто не знает всего, а учиться всем нужно».

Брюер не только прочел тарасовские заметки (в переводе с русского на английский, разумеется), но и опубликовал о Тарасове и о встрече с ним в Финляндии объемную колонку в самой значимой финской газете «Хельсингин Саномат». И наблюдения канадского хоккеиста не менее любопытны, нежели рассказ Тарасова.

«Думаю, не ошибусь, — писал Брюер, — если назову Тарасова архитектором советского хоккея, создателем особого стиля игры русских хоккеистов. Своим высоким мастерством тренера он поставил боссов хоккейных рынков мира в положение должников.

После матча ХИФК — ЦСКА финские тренеры, хоккеисты и советские гости встретились за столом. Это был и дружеский ужин, и семинар одновременно. Было приятно видеть, с каким уважением советские хоккеисты относились к своему руководителю. Впрочем, он на этот раз вообще был в центре внимания переполненного зала. Собравшиеся с нетерпением ожидали, когда из его уст побежит золотая цепочка слов. И они не обманулись. Жаль только, что шероховатый голос Тарасова, его смех, чуть с хрипотцой, и чрезвычайно выразительные жесты не поддаются описанию.

После обычного обмена приветствиями Тарасов открыл встречу. С этого момента и до конца он руководил всем, не проявив при этом какой-либо нетактичности. И его никто не перебивал.

Тарасов, несомненно, много сделал для развития мирового хоккея. Сейчас советские хоккеисты собираются играть с профессионалами (это еще раз к вопросу о том, кто и когда в Советском Союзе первым заговорил о необходимости таких встреч; колонка написана Брюером осенью 1968 года. — А. Г.) и полны решимости развенчать мифические представления об их силе. Многие считают, что это будут интереснейшие матчи. Организовать их непросто, но это не непосильное дело…

Любопытство и гордость руководят советским тренером в его планах замахнуться на мировое первенство. Многие годы советские хоккеисты учились у канадских. Эталоном для них были игроки команд НХЛ. Однако известно, что ученики часто обгоняют своих учителей. Тарасов, этот неуемный человек, сказал, что в матчах с лучшими канадскими профессионалами сборная СССР вначале может и проиграть, потом будет сражаться на равных, а затем выйдет на первые роли.

Даже мне, бывшему игроку “Торонто”, трудно подыскать аргументы, чтобы не согласиться с советским тренером. И все-таки, когда Тарасов говорил на эту животрепещущую тему — о предстоящих встречах с профессионалами, — в его голосе проскальзывали нотки озабоченности. Сам он уже немолодой человек (Тарасову на момент встречи с Брюером было всего 49 лет. — А. Г.), дает себя знать сердце. Завершается карьера Александрова, Майорова, немного лет осталось играть Фирсову, Старшинову, Рагулину и другим парням из сборной, так много сделавшим для побед советского хоккея. Кто придет им на смену? С нынешней сборной Тарасов рвется в бой против профессионалов. А какова будет расстановка сил через пару лет?»