Бурятские сказки - Автор неизвестен - Страница 44

— Сегодня не жалей ни себя, ни меня, — молвит каурый. — Нам надо непременно быть первыми, надо завладеть браслетом, изукрашенным драгоценными камнями.

Ударили в ханском дворце в большой барабан, вынесли кони своих всадников в широкую степь, промчались они мимо западного холма, и тогда пустился вслед за ними каурый конь. Подгоняет его Янгут жгучей плеткой.

— Когда пыли нет, то и дышать легче, — молвил каурый конь, обгоняя самых быстрых.

Увидел Янгут в руках ханской дочери браслет, изукрашенный драгоценными камнями, подхватил его на скаку и был таков!

Спрятал он и этот браслет, накинул на плечи свой старый дэгэл и поспешил к братьям.

— Что вы такие хмурые, такие печальные, словно близкого человека потеряли? — спрашивает он братьев.

— Потеряли мы другое, но нам от этого не легче, — отвечают братья. — И сегодня осталось до браслета руку протянуть, но появился невесть откуда молодец на кауром коне и успел ухватить браслет, осыпанный драгоценными камнями, раньше нас и ускакал невесть куда. Хан-батюшка приглашает завтра всех своих подданных на большой пир. Может быть, и три молодца — один на гнедом коне, другой на соловом, а третий на кауром — на пир пожалуют вместе с браслетами. Тогда хан-батюшка выберет из женихов самого достойного и званый пир превратится в свадебный.

— Не пойти ли и мне на пир, — говорит Янгут. — Если даже ничего не подадут такому гостю, как я, то недоглоданных костей на меня всегда хватит.

— И то верно, — поддержали старшие братья. — Почему бы тебе, питающемуся черемшой, не ублажить однажды свое брюхо.

На другой день прихватил Янгут с собою три браслета и отправился в ханский дворец. А там пир затевается. На видном месте стоят кресла жениха и невесты. Невеста есть, жениха не видно.

Подождал хан, подождал, когда хотя бы один из трех молодцев объявится, и говорит дочери:

— Иди по гостям, поищи свои браслеты.

Пошла ханская дочь вдоль столов. Осмотрела руки у самых знатных, не нашла браслетов. Осмотрела руки у нойонов, тоже не нашла. Не погнушалась взглянуть на руки простых людей — нет браслетов. Вернулась она к отцу и говорит:

— Батюшка, кроме жира, у гостей на руках ничего я не увидела.

— Ищи лучше, не то отдам за нищего, что сидит у ворот и гложет кость, — пригрозил хан, указывая на Янгута.

Пошла ханская дочь по рядам в другой раз. Взглянула краем глаза на оборванца и увидала под рукавом его драного дэгэла все три своих дорогих браслета. Взглянула попристальней и разглядела под толстым слоем пыли и грязи лукавое лицо вчерашнего молодца-красавца. Однако виду не подала, мимо прошла, подумав про себя: «Если ты такой хитрый, что заставил меня мучиться, то помучайся и сам!» Взошла она на крыльцо и объявила гостям:

— Я нашла обладателя всех трех браслетов, но выйду замуж за него только после того, как он отгадает три моих загадки: на каком из пальцев я ношу колечко, какое из десяти крылечек дворца мое и о чем я сейчас думаю.

Стали гости перешептываться, стали недоверчиво друг на друга поглядывать, стали обладателя трех браслетов искать. И не заметили, как поднялся с земли нищий оборванец и отправился в степь.

Пришел Янгут к камню, вынул богатырское снаряжение, взмахнул тремя уздечками разом — и предстали перед ним три коня-красавца.

— У ханской дочери — нежные руки и все пальцы маленькие. Значит, носит она свое колечко на маленьком пальце, — молвит гнедой.

— Ханской дочери принадлежит любое из крылечек, на котором она стоит, — молвит соловый.

— Думает красавица о свадьбе с тобой, — молвит каурый. Облачился Янгут в лучшие одежды, сел на гнедого коня и, ведя двух других в поводу, прибыл во дворец.

Там пир шумит пуще прежнего. Завидели гости статного молодца на гнедом коне и затихли. Привязал Янгут своих коней к коновязи и прямиком к ханской дочери направился.

— Носишь ты колечко на маленьком пальце, — говорит. — Любое из крылечек, на котором ты стоишь, твое. А думаешь ты о свадьбе со мной.

С этими словами протянул он ханской дочери три ее браслета и уселся на женихово место.

Всем понравился ладный да сметливый жених, а невесте особенно. Вот только старшим братьям худо пришлось: одного из них злость источила, а другого зависть иссушила.

СЕМЬДЕСЯТ НЕБЫЛИЦ

В далекие прежние времена, когда океан-море было с лужицу, а птица-ворон — с воробушка, жил на свете один жестокий хан. Судьбы подданных давно перестали волновать его. Хан только тем и занимался, что устраивал шумные пиры, веселые игрища да ездил на облавную охоту. Но вскоре и это ему надоело. Заперся хан в своем дворце. Никого не хочет видеть, ничего не хочет слышать. И тогда был издан указ, о котором знали в каждой долине, в каждом аиле.

«Слушайте, слушайте, люди добрые! — кричали глашатаи. — Кто сумеет рассказать хану-батюшке семьдесят небылиц и сделает это без остановки, без запинки, не обронив при этом ни единого правдивого слова, тот получит столько золота, сколько можно навьючить на одного верблюда. Кто собьется во время рассказа или произнесет слово правды, того живьем закопают в землю».

И повалили ко дворцу завзятые говоруны, записные лгуны, любители небывальщины: одни — из жадности, другие — из бедности, а кто и прославиться захотел.

Вот тут-то хан и поставил перед ними главное условие:

— Кто выведет меня из терпения своей ложью, кому я скажу: «Такого не бывает», — тот и победит.

Принялись говоруны за опасное дело. Но один запнулся на середине рассказа, другой правдивое слово обронил ненароком, третий все складно поведал, но хан презрительно усмехнулся и процедил сквозь зубы:

— Со мною и похлеще случалось.

Казнили всех троих говорунов, записных лгунов, и желающих рассказать хану семьдесят небылиц сначала поубавилось, а потом и вовсе не стало.

Стали люди забывать о ханском указе. Да и кому захочется из-за золота свою голову сложить.

Но однажды подошел ко дворцовым воротам босой паренек в рваной рубахе и дырявых штанах. Залаяли ханские собаки, сидевшие на железных цепях; всполошились стражники, схватили паренька.

— Чей ты будешь? — спрашивают. — И чего тебе здесь надо?

— Я пастуший сын, пришел рассказать хану семьдесят небылиц, — отвечает он, шмыгая носом.

Смерил главный стражник невзрачного паренька презрительным взглядом и пробасил:

— Убирайся отсюда, пока цел!

— Послушай, почтеннейший, я пришел за обещанным золотом, и ничто не заставит меня отступиться от своего намерения. Ведите к хану! — твердо потребовал паренек.

Удивились стражники такой решительности при таких малых летах и проводили паренька в ханские покои.

Перешагнул паренек серебряный порог и увидел хана. Лежит он, развалясь, на восьми разноцветных тюфяках. Лицо у него хмурое, взгляд потухший. Не смотрит хан на яства в золотой посуде, на сладкие напитки в серебряных сосудах. Не хочет пригубить ни арзы, ни хорзы. Взмахнет он левой рукой, чтобы убрали столы, и дрожат сановники, сидящие слева; сделает отмашку правой рукой — и дрожат мелкой дрожью нойоны, сидящие справа.

— Что тебе нужно? — грозно спросил хан, увидев невзрачного паренька.

— Великий хан, почитающий древние законы Тибета, я пришел рассказать вам семьдесят небылиц, — не дрогнув, отвечает паренек.

Удивился хан такой дерзости, замахнулся на паренька резной тростью с десятигранным алмазным набалдашником.

— Ах ты, паршивец! — кричит. — Да как ты осмелился?! Да я же тебе голову снесу!

— Великий хан, почитающий древние законы Тибета, издавна говорится в народе: «После того как забивают скотину, берут у нее первую кровь; перед тем как казнить человека, ему дают последнее слово». Сначала выслушай меня, а потом прикажи выдать обещанное золото.

— Каков наглец! — побагровел хан. — Приступай к рассказу, если тебе не терпится расстаться с жизнью.

И неказистый парень начал рассказывать семьдесят небылиц, нимало не оробев от ханского гнева: