Галатея - Штерн Борис Гедальевич - Страница 3

— Не так уж и много, — усмехнулся заслуженный деятель.

Молодой бородач плюнул в клумбу.

— Когда я был в Австрии, — вдруг неожиданно для себя сказал Коробейников, — то насмотрелся там на этих… кюфр… курфр… курфюрстов. На лошадях. Там в каждом городе в центре сидит кто-нибудь на лошади. Такая традиция. Как у нас с веслом, так у них на лошади.

— Вот именно! — с интересом подхватил заслуженный деятель. — У германцев свой шаблон. У них тяжеловесный стиль, давит. Кстати, а в Австрию путевка сколько стоит?

— Не знаю, — удивился Коробейников. — Я там был не по путевке.

— Командировка?

— Да, что-то вроде командировки, — усмехнулся Коробейников. — С апреля по ноябрь сорок пятого.

— А, — понимающе кивнул заслуженный деятель.

Коробейников еще немного потоптался около статуи и побрел в библиотеку, твердя про себя, чтобы не забыть: "Пигмалион, Пигмалион… " Слово было знакомое, но он забыл, в чем там дело. Он попросил у библиотекарши энциклопедию на букву "П", но, странное дело, оказалось, что сегодня ночью кто-то выбил окно и украл именно эту энциклопедию на букву "П". Коробейников огорчился, но библиотекарша и без энциклопедии объяснила ему, что Пигмалион был известным древнегреческим скульптором, а его художественную биографию написал известный английский писатель Бернард Шоу.

Всю следующую ночь в санатории лил дождь и выли собаки, а утром Боря, выйдя под дождем со шлангом поливать цветы, обнаружил, что на этот раз изувечены все три статуи — у шахтера отбит отбойный молоток, у парня из рук исчезла ядерная структура, а у девицы опять пропал кувшин.

Разбудили заслуженного деятеля. Тот вышел под зонтиком, оценил происшедшее как «акт вандализма» и потребовал оградить свое произведение от варварских посягательств.

Стало не до шуток. Коробейников вызвал милицию.

Прибыл оперативник с блокнотом, зорко взглянул на девицу и первым делом спросил, не было ли у нее врагов.

— У кого? — переспросил Коробейников.

— Возможно, кто-нибудь в санатории предубежденно относился к внешнему виду этой дамы, — подсказал оперативник, разглядывая следы в клумбе.

— Нет… никто не замечен, — смутился Коробейников.

Затем последовал вопрос: какой был кувшин?

— Кувшин как кувшин. Похожий на эту… на греческую вазу.

«Кувшин, стилизованный под древнегреческую амфору», — записал оперативник.

— Какой молоток был у шахтера?

— Отбойный.

— Ясно, что отбойный. Меня интересует его расположение.

— Отбойный молоток располагался на левом плече, — ответил Коробейников. — А шахтер придерживал его левой рукой.

— Так и запишем… Теперь разберемся с этим хлопцем. Кто он такой, по-вашему?

— Наверно, ученый, — задумался Коробейников, разглядывая устремленного в небеса хлопца. — Физик. Ядерщик.

— А что он держал в руке?

— Это… ядерную структуру. Ну, эта штука… она похожа на планетную систему.

— Понял, — кивнул следователь. — Так вот, меня интересует именно эта структура. Какой у вас контингент отдыхающих? Химики и физики? Интеллигентный контингент. Меня интересует именно химическая структура этих статуй. Акта вандализма здесь не наблюдается. Посмотрите: кто-то ходил ночью по клумбе, но не растоптал ни одной розы. Странный злоумышленник, верно? Далее… если я что-нибудь понимаю в искусстве, то молотки и кувшины на подобного рода статуях крепятся внутри на металлической арматуре. Значит, отбить их совсем не просто, — эту арматуру надо еще отпилить ножовкой. А потом реставрировать в местах повреждения. Взгляните: на плече, где стоял кувшин, и на руке этой дамы не видно никаких следов повреждения.

— Что же это должно означать? — спросил Коробейников, удивленный наблюдательностью следователя.

— Только то, что скульптуры не повреждались в припадке гнева, а умышленно, целенаправленно изменялись.

— А зачем?

— Не знаю. Наверно, кому-то не нравились все эти скульптурные украшения. Возможно, у этого заслуженного деятеля искусств есть соперники в творческом плане… возможно, мы имеем дело с редким преступлением на почве разного понимания изобразительного искусства… Моцарт и Сальери? Как вы думаете?

— Спросите лучше у него, — ответил Коробейников. О Моцарте и Сальери он никак не думал, зато сразу вспомнил недовольного бородатого ученика.

Следователь отправился на розыски заслуженного деятеля искусств, а Коробейников побрел на пляж. Что делать на пляже под дождем, он не знал, но ему хотелось побыть одному. Там не было ни души — пустой пляж с коркой мокрого песка после ночного ливня, лодки, накрытые брезентом, да фонарь мигал над будкой лодочника, ожидая короткого замыкания.

Непорядок!

Коробейников уже собрался выключить фонарь, как вдруг увидел, что из-под брезента ближней лодки выглядывает… планетная структура,

В лодке лежали отбойный молоток, кувшин, планетная система и энциклопедия на букву "П".

Коробейников опустил брезент, выключил фонарь и вернулся в санаторий к статуям.

Он внимательно разглядывал их. Статуи изменились… как он раньше этого не замечал? Левая рука шахтера без молотка торчит так, будто он что-то выпрашивает или жалуется на жизнь. Хлопец-ядерщик без своей структуры выглядит совсем неестественно… Коробейников готов поклясться, что этот парень выдвинул немного вперед левую ногу, чтобы изменить неудобную позу и не упасть с пьедестала. А выражение лица у девицы в самом деле изменилось — удивительно, что заслуженный деятель этого до сих пор не заметил.

Коробейников вообразил себя на их месте — как стоял бы он голым на пьедестале в неудобной позе, как хотелось бы ему выбросить эти молотки, кувшины и атомы, как хотелось бы поразмяться и приодеться, как рыскал бы он по санаторию в поисках одежонки и развлечений — и забрался бы в библиотеку! — как визжали бы собаки при виде оживших статуй и как под утро приходилось бы лезть на пьедестал и принимать вечную позу.

Эти фантазии преследовали его весь день, как надоедливый дождь. Он шел на обрыв и осматривал пляж… ни варваров, ни вандалов там не наблюдалось. В оживающие статуи, понятное дело, он не мог поверить, зато верил в хулиганов, разрушающих памятники. Он решил устроить в лодочной будке ночную засаду — если хулиганы припрятали в лодке свою добычу, то они к ней должны вернуться.