Поджигатели (Книга 2) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 14

— А уверены вы в том, что Муссолини…

— Ему уже дали понять, что французы тотчас наступят ему на хвост, если он пошевелится.

— Но ведь это же неправда!

— Пусть он попробует установить, правда это или нет. Французы ведут такую игру, что сами в ней запутались, а другому и подавно не разобраться. Буллит сдержал своё слово.

Нейрат обеими руками сильно потёр щеки, словно хотел привести самого себя в чувство.

— До сих пор не могу опомниться: так блестяще, так удивительно все идёт!.. А ты здесь зачем?

— Ещё сам не знаю.

— Не упускай случая выступить хотя бы в последнем акте!

Гаусс пожал плечами:

— Это же не последний спектакль!

— Не знаю, пройдёт ли ещё что-нибудь так изумительно легко… Не зевай, старина, не зевай.

Нейрат дружески протянул ему руку и исчез.

Через несколько минут адъютант щёлкнул шпорами перед задумавшимся Гауссом и повёл его за собой.

К удивлению генерала, они миновали знакомый ему огромный кабинет Геринга, в котором на этот раз царила полная тишина. Не было слышно даже их собственных шагов, заглушаемых толстым ковром. Слабый свет нескольких канделябров, отражавшийся от золотой обивки стен, наполнял комнату полумраком. В углу на диване Гаусс заметил молчаливые чёрные фигуры офицеров СС.

Ещё две или три такие же пустые и тихие, погруженные в такой же полумрак комнаты, и послушно следовавший за адъютантом Гаусс очутился в огромном зале, который в первый момент принял было за картинную галлерею. Рассечённые на правильные квадраты дубовые панели стен были сплошь завешаны полотнами. Невидимые лампы источали свет в отдельности на каждое из них, оставляя в тени все остальное пространство зала. Поэтому Гаусс в первое мгновение и не увидел ничего, кроме оленей, зубров, лошадей над барьерами и красных фраков охотников, изображённых на картинах. Но вот откуда-то снизу послышался хриплый голос Геринга. И стоило Гауссу обратить взгляд по направлению этого голоса, как он увидел нечто, что воспринял как личное оскорбление: в небольшом золотом бассейне-ванной, едва прикрытая слоем воды, желтела безобразная туша голого Геринга.

Первым порывом Гаусса было повернуться и уйти. Но он тут же заметил, что не одинок в этом странном салоне. Несколько генералов, высших чиновников министерства иностранных дел, генералы и офицеры СС сидели в креслах или просто стояли у барьерчика, окружавшего бассейн. Среди них Гаусс увидел и Пруста. Раздувая рыжие усы, тот кричал в телефон так громко, словно командовал на плацу батальонным учением:

— Повторяю: генерал-фельдмаршал приказал придвинуть части к границе настолько, чтобы завтра на рассвете они могли быть в Вене… Да, сигнал будет дан сегодня же. Действовать молниеносно, чтобы австрийцы были вынуждены складывать оружие. Обходить, окружать, обезоруживать!.. Сопротивление? Его не будет. Ну, а если окажутся дураки, расстреливать напоказ остальным. — Пруст подул в усы и крикнул: — Вот и все! Донесения по телефону сюда, в ставку генерал-фельдмаршала! — И, выпучив глаза, повёл ими в сторону бассейна, где Геринг, лёжа на спине и выставив вверх огромный живот, вполголоса разговаривал с Кроне.

Не прерывая разговора, Геринг кивнул Прусту и продолжал, обращаясь к Кроне:

— Но вместо глупых щитов с гербами, которые могут тешить только американского выскочку, я решил сделать вот это… — и он повёл мокрою рукою в сторону картин. — Сначала я хотел было сделать бассейн в библиотеке… Как вы находите?

— Это было бы здорово; вся мудрость мира по стенам, а в центре…

— В центре — я.

— Вот именно, — со странной усмешкой подтвердил Кроне.

— Но потом мне показалось это скучным. Картины заставляют немного отвлекаться от дел, а книги — это скучно!

— Это тоже верно. Только я предпочёл бы другие сюжеты.

— Знаю… — Геринг рассмеялся. — Правильно! Погодите, покончим сегодня с этой вознёй, и завтра я позову вас на вечерок.

К бассейну подбежал адъютант с телефонной трубкой, за которой тянулся длинный шнур.

— Вена, экселенц!

— Какого чорта?.. — недовольно отозвался Геринг.

— Доктор Зейсс-Инкварт у аппарата.

Геринг лениво перевалился на бок и потянулся было мокрой рукой к трубке, но передумал:

— Нет… Дайте сюда микрофон и включите усилитель. У меня нет секретов от господ… — И он величественным жестом указал на обступивших ванну посетителей.

Пока адъютанты торопливо устанавливали возле ванны микрофон и усилитель телефона, Геринг продолжал непринуждённо болтать с Кроне. Наконец, когда все было готово, Геринг, погрузившись по горло в воду, крикнул в микрофон:

— Господин доктор?.. Мой шурин у вас?

В усилителе послышался голос Зейсс-Инкварта:

— Его тут нет.

— Как ваши дела? — спросил Геринг. — Вы уже вручили заявление об отставке или хотите мне сказать ещё что-нибудь?

Зейсс : — Канцлер отложил плебисцит на воскресенье и поставил нас в затруднительное положение. Одновременно с отсрочкой плебисцита были приняты широкие меры по обеспечению безопасности, например запрещение выходить на улицу, начиная с восьми часов вечера.

Геринг : — Я не считаю мероприятия канцлера Шушнига удовлетворительными. Отсрочка плебисцита — простая оттяжка. Впрочем, позовите к телефону самого Шушнига.

Зейсс : — Канцлер пошёл к президенту.

Геринг : — Берлин ни в коем случае не может согласиться с решением, принятым канцлером Шушнигом. Вследствие нарушения им Берхтесгаденского соглашения Шушниг потерял здесь доверие. Мы требуем, чтобы национальные министры Австрии немедленно вручили канцлеру свои заявления об отставке и чтобы они взамен потребовали от него также выхода в отставку. Если вы не свяжетесь с нами сейчас же, мы будем знать, что вы больше не в состоянии звонить. Это значит, что вы вручили своё заявление об отставке.

Кроме того, я прошу вас послать потом фюреру телеграмму, которую мы с вами обсудили. Разумеется, как только Шушниг уйдёт в отставку, вам немедленно будет поручено австрийским президентом формирование нового кабинета… Шушниг не вернулся?

Зейсс : — Нет, мне сейчас сообщили, что он пошёл к президенту, чтобы вручить ему отставку всего кабинета.