Вечер в Византии - Шоу Ирвин - Страница 35

– А кто знает все?

– Надеюсь никто, – ответила она.

– Скажи мне ради статистики: сколько их в соседней комнате?

Натали поморщилась.

– Пятеро. Устроит? – Он улыбнулся и покачал головой.

– Ну, тогда шестеро, – сказала она. – А что ты хочешь? Твоя маленькая Натали достаточно пожила в этом мире. Работать в кино – это все равно что годами торчать на каком-нибудь острове в компании все тех же отверженных. Женщине приходится приспосабливаться. Да и мужчинам тоже, мой друг. – Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам.

– Nolo contendere,[24] – сказал Крейг.

Натали засмеялась, сверкнув маленькими белыми зубами.

– Удивительно, правда? Я никогда не врала тебе.

– А своему нареченному – будешь?

Она опять засмеялась.

– Ему-то я вряд ли буду говорить правду. – И серьезно добавила: – Он солидный гражданин. Очень консервативный. Баптист из Техаса. Такой пуританин, что даже ни разу еще не переспал со мной.

– О Господи, – сказал Крейг.

– Именно: о Господи. Когда он приедет сюда, мне придется делать вид, что мы с тобой почти не знакомы. Не удивляйся, если я при встрече буду называть тебя мистер Крейг. Если он узнает, что я из тех женщин, что проводят время с женатыми мужчинами, то не представляю, что он сделает.

– А что он может сделать в худшем случае?

– Может не жениться на мне. Будь осторожен, ладно, Джесс? – В голосе ее прозвучали умоляющие нотки – раньше он их никогда не слышал. Он вдруг подумал, что ей, наверное, уже за сорок.

– Если он что-нибудь и узнает, то, во всяком случае, не от меня, – сказал Крейг. – Но советую тебе поскорее увезти его из Канна.

– Он пробудет здесь всего несколько дней. Потом мы полетим в Венецию.

– Мы с тобой вдвоем были когда-нибудь в Венеции?

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Значит, мы не были в Венеции. – Она подняла голову и улыбнулась. Мужчина, с которым она разговаривала в гостиной, стоял с двумя бокалами в руках в дверях библиотеки.

– Ах, вот вы где, – сказал он. – А я-то вас искал, искал.

Крейг встал, Натали нехотя представила их друг другу. Имя мужчины не было знакомо Крейгу. Маленькое, озабоченное, не застревающее в памяти лицо. Наверно, из отдела проката какой-нибудь крупной кинокомпании», – решил про себя Крейг. Мужчина отдал Натали бокал и с важностью пожал Крейгу руку.

– Ну что ж, друзья, – сказал Крейг, – я вас, пожалуй, оставлю. Глядя на вас, я вспомнил, что тоже хочу выпить. – Он дружески коснулся плеча Натали, вышел из библиотеки и направился к бару, стараясь не попасться на глаза Йену Уодли.

В столовой, где была приготовлена выпивка, Крейг мельком увидел Гейл Маккиннон и Рейнолдса, дожидавшихся, когда их обслужат.

Мэррей Слоун – круглолицый, энергичный – стоял у стола и наблюдал за гостями. Он добродушно улыбался, но глаза его походили на маленькие темные компьютеры.

– Привет, Джесс, – сказал он. – Присоединяйтесь к прессе, пейте на дармовщинку.

– Здравствуйте, Мэррей. – Крейг попросил шампанского.

– Не по вас публика-то, Джесс? – Слоун неторопливо жевал взятый с подноса сандвич с огурцом.

– Трудно даже сказать, что это такое. То ли вавилонское столпотворение, то ли Ноев ковчег, а может, сборище мафии или бал в женской гимназии.

– Я скажу вам, что это такое, – сказал Слоун. – Это бал в Версале при дворе Людовика Шестнадцатого тринадцатого июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года, в ночь перед штурмом Бастилии. Крейг засмеялся.

– Смейтесь, смейтесь. Но попомните мои слова. Вы видели фильм «Лед», что показывали в режиссерском зале?

– Да, – ответил Крейг. Эту картину снимала группа молодых революционеров, снимала всерьез, а речь там шла о вооруженном восстании; которое должно произойти в ближайшем будущем в Нью-Йорке. Ужасающие сцены кастрации, убийства представителей власти, уличные драки, бомбежки. Все эпизоды сняты в стиле (cienergy vferile,[25] что всегда производит сильное впечатление.

– И что вы о нем думаете? – с вызовом спросил Слоун.

– Самому-то мне трудно судить. Не знаю, несколько это соответствует истине. Ребята такого сорта мне незнакомы. Допускаю, что это – всего лишь плод их фантазии.

– Нет, это не пустая фантазия. Именно так и случится в Америке. Скоро. – Слоун показал рукой на толпу гостей. – А все эти жирные коты окажутся в повозках для осужденных на казнь.

– А где вы окажетесь, Мэррей?

– Тоже на свалке, – угрюмо сказал Слоун, – Для этих ребят мы все на одно лицо.

К бару подошел Уолтер Клейн.

– Привет, друзья. Ну как, довольны вечером?

Крейг промолчал, предоставив Слоуну ответить на этот вопрос.

– Очень приятный вечер, – вежливо, как подобает гостю, сказал Слоун.

– А вы, Джесс? – Огромное получаю удовольствие.

– Да, вечерок неплохой, – самодовольно сказал Клейн. – Удачное сочетание красоты, таланта и шулерства. – Он засмеялся. – Взгляните вон на тех двоих. – Он показал на Хеннесси и Томаса, оживленно разговаривавших у камина. – Видите, как увлеклись, никого не замечают вокруг. Оба – мои клиенты.

– Ну разумеется, – кивнул Крейг и взял у официанта бокал с шампанским.

– Пойдите поболтайте с этими гениями, – предложил Клейн. Его неизменным правилом было знакомить друг с другом всех и каждого. Он и своих помощников учил не пренебрегать никакими знакомствами. – И вы, Мэррей.

– Нет, я останусь на своем посту, – сказал Слоун, – У бара.

– Вы не хотите познакомиться с ними? – удивился Клейн.

– Нет. Я собираюсь критиковать их фильмы и не хочу подпадать под влияние ложного чувства дружбы.

– Разве вы уже видели их фильмы?

– Нет, – ответил Слоун, – но я знаю их манеру.

– Подумать только, какой честный человек! – насмешливо воскликнул Клейн. – Пошли, Джесс. – Он взял Крейга под руку и повел к камину.

Крейг пожал руку Хеннесси и извинился перед Томасом за то, что не позвонил ему. Томас был худой, кроткий на вид человек, известный своей требовательностью и упорством на съемочной площадке.

– Что вы тут обсуждаете? – спросил Клейн. – Сравниваете свои доходы?

– Льем слезы друг другу в пиво, – сказал Хеннесси.

– По какому поводу?

– По поводу коррупции в низших слоях общества, – сказал Хеннесси. – И по поводу того, как трудно оставаться честным в нечестном мире.

– Хеннесси еще новичок в этом деле, – сказал Томас. – Никак не может смириться с тем, что ему пришлось давать взятки шерифу и его помощнику, когда он вел съемки в каком-то техасском городишке.

– Я не против того, чтобы отблагодарить человека, – возразил Хеннесси. – Я только хочу, чтобы соблюдались хоть какие-то приличия. Хотя бы для порядка признали, что нехорошо подкупать представителей власти. А ведь они что: расселись у меня в номере, пьют мое виски и заявляют: «Каждому по три тысячи, иначе не трудись и камеру открывать». – Он печально покачал головой. – И никаких там подходов, что, мол, такая большая и богатая компания, как твоя, могла бы сделать небольшое пожертвование в Фонд помощи полицейским и т. д. Куда там. Выкладывай, мистер, денежки, и все тут. Легко ли парню, бывшему когда-то первым учеником в воскресной школе, отдавать шесть тысяч долларов наличными двум полицейским, которые пришли к нему в номер мотеля, а потом проводить эту сумму по статье побочных расходов?

– Вы еще дешево отделались, – сказал Клейн. Он был практичный человек. – Так что не жалуйтесь.

– А потом, – продолжал Хеннесси, – у них еще хватило нахальства арестовать главного героя за курение марихуаны. Ушло еще две тысячи долларов на то, чтобы освободить его. Верно сказал вице-президент, что нашей стране нужны закон и порядок.

– Не забывайте, что сейчас вы во Франции, – сказал Клейн.

– Что ж, что во Франции. Я работаю в кино, а это главное. Меня бесит, когда я подумаю, какую уйму денег надо потратить, прежде чем увидишь на экране свой фильм.