Мерзость - Симмонс Дэн - Страница 48

— Мэллори ненавидел эту маску, — заметил Дикон.

Финч улыбнулся.

— В самом деле. Не меньше, чем аварийный вариант действий, которому я обучил всех — просто сдернуть маску и дышать прямо из кислородного шланга, как часто делают пилоты Королевских ВВС во время коротких полетов на высоте десять тысяч футов. И он ненавидел и маску, и голую трубку по одной и той же причине — альпинист пускает слюни, как младенец. Потом слюна замерзает. Или стекает по шее и воротнику и опять-таки замерзает.

— А третья маска? — спросил я, указывая на нее.

— Это мой ответ на проблему слюны в стандартной маске, — сказал Финч. — Т-образные стеклянные трубки, похожие на маленькие мундштуки, вместо резиновых шлангов. Они минимизируют слюноотделение и значительно эффективнее возвращают в легкие кислород, который вы выдохнули, не использовав. Хотя существует еще одна проблема, которую обнаружил Джеффри Брюс во время нашего с ним и Ричардом установления рекорда высоты на Северо-Восточном гребне в тысяча девятьсот двадцать втором году…

— Они разбиваются, — сказал Жан-Клод.

— Действительно, — вздохнул Финч. — На сильном холоде стекло становится хрупким и может треснуть… или разбиться… в любом случае кислород перестает поступать к альпинисту. До экспедиций двадцать первого и двадцать второго года ученые, изучающие атмосферу, полагали, что если на высоте — скажем, двадцати семи тысяч трехсот футов, где были мы с Брюсом и Ричардом, когда вышел из строя клапан Брюса, — у альпиниста, который использует баллоны со сжатым кислородом при давлении как на высоте пятнадцати тысяч футов, внезапно прекратится доступ кислорода, то он мгновенно умрет.

— Но никто не умер из-за такой неисправности, — сказал Жан-Клод, явно знавший историю применения кислородных аппаратов в Гималаях.

— Никто. По крайней мере, двое из наших альпинистов и трое носильщиков поднялись до пятого лагеря на высоте двадцать пять тысяч футов на Восточном гребне с неисправными кислородными аппаратами. Но поломка клапана у Брюса в тот день, о котором мы с Ричардом рассказывали, заставила нас троих повернуть назад прежде, чем мы добрались до Северо-Восточного гребня.

— Значит, именно этот вариант маски со стеклянными клапанами мы будем использовать на Эвересте? — спросил я, переводя взгляд с Дикона на Финча.

— Нет, — одновременно ответили они.

Финч подтянул к себе одну из рам для баллонов, прислоненных к заднику верстака. Она была не похожа на остальные.

— Это так называемая пятая модель Сэнди Ирвина, — сказал Финч и постучал пальцем по стальным сосудам. — Вы сами видите разницу.

Выглядел аппарат иначе, но будь я проклят, если понимаю, как… постойте, там в раме три баллона, а не четыре. Я улыбнулся, гордясь своей сообразительностью.

— Тут все по-другому, — сообщил Жан-Клод, проведя руками по раме, баллонам и трубкам. — Начиная с того, что Ирвин перевернул баллоны, так что клапаны находятся внизу, а не наверху.

«Черт побери, — подумал я. — Все верно».

— Ирвин избавился почти от всех трубок, — продолжал Же-Ка, — и здорово упростил этот расходомер, расположив его внизу, в центре рамы, чтобы конструкция получилась более сбалансированной.

Не спросив разрешения, он перевернул разработанный Сэнди Ирвином аппарат.

— Шланг теперь перекидывается через плечо, а не пропускается под мышкой, а потом через все эти клапаны и трубки, болтающиеся на груди. Их теперь нет. Подача воздуха должна улучшиться, а передвигаться станет легче. И весит он меньше.

«Черт побери», — снова подумал я.

— Мистер Ирвин проделал большую часть этой работы, когда еще учился в Оксфорде, — продолжал Финч. — Он отправил предложения по модификации фирме, которая изготавливала аппараты — нашей знаменитой «Зибе Горман», — и почти за год они не сделали ни одной из доработок, которые он предложил.

— Ни одной? — переспросил я.

— Ни одной, — подтвердил Финч. — Они проигнорировали указания — и его, и «Комитета Эвереста» — внести необходимые изменения и поставляли точно такие же неудобные, негерметичные и тяжелые комплекты, которые мы с Ричардом и Брюсом использовали в тысяча девятьсот двадцать втором году. Мой добрый друг Ноэль Оделл, который последним видел Мэллори и Ирвина, идущих к вершине, рассказал мне, что когда девяносто баллонов экспедиции прибыли в Калькутту, пятнадцать оказались пустыми, а двадцать четыре протекали так сильно, что были бесполезны при восхождении. Мистер Ирвин сказал Оделлу, что он, Сэнди, разбил один комплект, когда осторожно извлекал его из упаковки. То же самое обнаружил и я, когда мы добрались до базового лагеря на Эвересте в двадцать втором году, — ни один из десяти поставленных аппаратов не работал. Все паяные соединения протекали, прокладки во время пребывания на большой высоте высохли настолько, что сочленения перестали быть герметичными, а большинство манометров не работали. Кое-что можно было починить — и я исправил все, что смог, — но в целом аппараты «Зибе Горман» оказались просто… мусором.

Жан-Клод отсоединил кислородную маску Ирвина и с громким стуком опустил на верстак.

— А как Сэнди Ирвин сконструировал эту усовершенствованную маску?

Губы Финча снова растянулись в слабой улыбке.

— Он обдумывал конструкцию на протяжении всего трехсотпятидесятимильного перехода, затем в базовом лагере, затем в высокогорных лагерях, и продолжал обдумывать и совершенствовать ее — теми инструментами, которые у него были, — до того утра, когда он и Мэллори вышли из шестого лагеря и пропали.

— Полагаю, что мы получим пятую модель маски Ирвина? — спросил Жан-Клод.

— Да, но модифицированную согласно моим указаниям. И вы получите их не от «Зибе Горман», а от моей швейцарской фирмы. — Улыбка стала чуть шире, почти незаметно. — И я гарантирую, джентльмены, что они изготовлены должным образом, в соответствии с самыми высокими требованиями Сэнди Ирвина, и даже выше.

Дикон шагнул вперед и дотронулся до кислородных баллонов.

— Джордж, вы сказали, что они сделали пару доработок, о которых вы просили.

Финч снова кивнул.

— Я попросил инженеров из Цюриха изготовить раму рюкзака, расходомеры и несколько других элементов аппарата из алюминия, — он произнес это слово на английский манер, — прочного металла, получаемого из бокситовой руды. Я бы хотел сделать из алюминия и кислородные баллоны, но у нас нет оборудования, чтобы присоединять клапаны или штамповать сами баллоны, так что кислород по-прежнему будет храниться в стальных резервуарах. Но с максимум тремя, а не четырьмя баллонами и новыми алюминиевыми элементами вес аппарата будет существенно меньше.

Финч взял еще один кислородный аппарат. Он был очень похож на пятую модель Сэнди Ирвина, но все же… другим.

— Насколько меньше? — спросил Дикон, проводя рукой по алюминиевой раме.

Финч пожал плечами, но в голосе его проступила гордость.

— Он весит чуть больше двадцати фунтов — по сравнению с тридцатью двумя фунтами аппарата «Зибе Горман».

— И еще вы что-то сделали с клапанами маски, — сказал Дикон.

Финч поднял маску своего аппарата. Она выглядела проще всех остальных и казалась эластичной в его покрытой шрамами ладони.

— Я заменил стекло в мундштуках для дыхания и повторного использования кислорода высококачественной резиной, — сказал он. — Мы испытывали эту резину на высотах до тридцати тысяч футов — и при очень сухом воздухе, — и резина не становилась хрупкой и не пропускала газ. Я позволил себе заменить негерметичные прокладки «Зибе Горман» и клапаны высококачественной резиной. — Финч опустил глаза, и его голос звучал смущенно, почти виновато. — У меня не было времени проверить новые компоненты в горах, Ричард. Я хотел… Планировал… Думал, что гребни вдоль Северной стены горы Эйгер могут подойти для тщательной проверки… Не стоит думать, что вы поймете, что все работает, только на Эвересте… Но изготовление новой конструкции заняло столько времени…

Дикон похлопал Финча по спине.

— Благодарю вас, друг мой. Я уверен, что ваши испытания в Цюрихе подтвердили, что заказанная аппаратура будет работать и не потеряет герметичность, как предыдущая. Спасибо за вашу работу и за советы, Джордж.