Выбор - Хантер Эрин - Страница 9

— В воде, наверно, ты поворачиваешься быстрее? — поддразнила его Синегривка. — Но здесь тебе не река. Что ты забыл в нашем лесу?

Кот с шипением прыгнул на нее, но Розолапка снова поднырнула ему под живот и сшибла с ног. Белогривка уже обратила в бегство второго кота и бросилась на помощь соплеменницам.

Оказавшись сразу перед тремя разъяренными кошками, Речной воин пошатнулся, и Синегривка с мрачным удовлетворением увидела панику в его глазах. Кот медленно попятился к корням дерева.

— Думаешь, сможешь справиться с тремя сразу? — с вызовом крикнула ему Синегривка.

— Пусть попробует, — проворчала Розолапка.

— Вообще-то с виду он совсем мышеголовый, — засмеялась Синегривка. — То-то будет потеха! — Лапы у нее так и чесались от переполнявшей их силы, но она заставила себя крепче впиться когтями в землю. Противник был один против их троих, и они могли запросто спустить с него шкуру.

«Значит, надо отпустить врага. Этого требуют честь и Воинский закон».

Синегривка выразительно посмотрела на Белогривку и Розолапку в надежде, что они тоже понимают это. Белогривка кивнула и отошла в сторону, освобождая Речному коту проход. Воин в мгновение ока рванулся вперед и помчался к границе.

Когда Синегривка снова выбралась из ежевики, она увидела, как Вихрегон изо всех сил наподдал задними лапами последнему Речному коту и обратил его в бегство.

— Отступаем! — завизжала Ракушечница, и оставшиеся Речные коты бросились наутек. Глашатая, сверкая глазами, устремилась следом за ними, прошипев напоследок: — Но Нагретые Камни все равно остаются за нами!

— А деревья — за нами, — крикнул ей вслед Солнцесвет.

Белогривка сорвалась с места и с ликующим визгом погнала Речных воинов к границе.

— Погодите, мы и камни скоро отберем! — завопил Остролап, когда Речные коты с плеском бросились в воду и поплыли к своему берегу.

Солнцесвет поднял голову. Одно ухо у него было надорвано, кровь тонкой струйкой сбегала по щеке.

— Вы все отлично сражались, сказал глашатай, обводя глазами соплеменников. — Есть тяжелораненые?

Синегривка вспомнила о своем вывернутом когте и мгновенно почувствовала пульсирующую боль, разливающуюся по подушечке лапы. Ей было очень больно, но она знала, что сможет дойти до лагеря самостоятельно.

— Пустяки, несколько царапин, — доложил Дроздовик.

— А меня Выдрохвост цапнул, — пожаловался Лоскут. — Теперь от меня будет несколько дней вонять рыбой!

Синегривка застыла от испуга, заметив кровь на белой шерсти Белогривки.

— Ты ранена? — ахнула она.

Белогривка небрежно покосилась на алые потеки и фыркнула:

— Это не моя кровь!

Синегривка перевела дух и погладила сестру хвостом по ушам.

— Думаю, теперь они нескоро осмелятся повторить свою подлую вылазку, — прорычал Остролап.

Вихрегон, все это время не сводивший глаз с реки, медленно произнес:

— Им вообще не следовало этого делать. Они уже получили Нагретые Камни, им мало?

— Идем — воскликнул Солнцесвет. — Нужно рассказать племени обо всем, что произошло.

Синегривка следом за сестрой побрела в лес. Насторожив уши, она услышала, как Вихрегон негромко сказал Солнцесвету:

— Они непременно вернутся. Мы потеряли их уважение, добровольно уступив Нагретые Камни.

— Так решил Острозвезд, — спокойно ответил Солнцесвет.

— Так-то оно так, — осклабился Вихрегон, — но ведь он может изменить свое решение.

— Кстати, а где Острозвезд? — спросил Солнцесвет, словно только сейчас заметил, что предводитель не принял участие в битве. — Почему он не возглавил ваш отряд?

— Попробуй спросить об этом его самого, — пожал плечами Вихрегон. — Потому что никто в Грозовом племени понятия не имеет, куда он подевался.

Синегривка снова почувствовала знакомую дрожь в лапах. С Острозвездом творилось что-то неладное. Очень неладное.

Глава IV

— Мы вышвырнули их прочь, — объявил Солнцесвет, первым выбегая из туннеля.

Змеезуб бросился к Грозовому глашатаю.

— Ни один Речной воин в окрестностях лагеря не появлялся, — доложил он. — Мы прочесали весь лес, но никого не нашли.

— Спасибо, — кивнул Солнцесвет. — Вы отлично выполнили свой долг.

Синегривка почти не слышала, о чем они говорят. Ее взгляд был прикован к маленькому исхудавшему телу Нежнолапки, лежавшему посреди поляны. Алосветик и Рябинка вылизали ее шерстку и подвернули лапки под грудку, точно так, как когда-то это проделали с телом Лунницы.

Радостное возбуждение битвы мгновенно растворилось в горечи, наполнившей сердце Синегривки. Она молча стояла и смотрела, как сгорбившаяся Розолапка тихо подходит к сестре и опускается рядом с ней на землю.

Притихший Остролап быстро подошел к Нежнолапке и лизнул ее между ушами.

— После прощания я помогу похоронить ее, — глухо сказал он Алосветик.

Пышноус вышел из палатки целителей с охапкой трав в пасти. Гусохвост молча семенил следом. Пышноус положил травы перед старым целителем и попросил:

— Разжуй их, пожалуйста, пока я осмотрю раненых.

Он говорил с Гусохвостом очень мягко, словно со слабым и беспомощным стариком. Но Гусохвост, будто не слыша, молча смотрел в сторону детской.

Пышноус еще ближе пододвинул к нему травы.

— Нам понадобится много кашицы из окопника, — терпеливо пояснил он, глядя на вернувшихся патрульных. — Кажется, у нас тут очень много царапин.

Гусохвост моргнул и посмотрел на своего ученика.

— Окопник? — переспросил он.

Пышноус кивнул и постучал лапой по кучке целебных трав. Гусохвост снова захлопал глазами, но потом все-таки наклонился и принялся пережевывать листья. Пышноус быстро обошел раненых котов. Первым он осмотрел Остролапа и покачал головой.

— Глубокая царапина.

— Пустяки, — отмахнулся Остролап. — Я даже боли не чувствую.

— Когда рана воспалится, сразу почувствуешь, — нахмурился Пышноус, поворачиваясь к Гусохвосту. — Мы принесли пижму?

Старик обнюхал лежавшие перед ним травы и кивнул.

— Иди к Гусохвосту, — велел Остролапу Пышноус. — Попроси его втереть пижму в твою царапину.

Видя, что молодой воин неохотно переминается с лапы на лапу, Пышноус посмотрел на тело Нежнолапки и твердо сказал:

— Тебе понадобятся силы, если ты хочешь похоронить сестру.

Остролап тут же опустил голову и отошел.

Следующей Пышноус осмотрел Белогривку.

— Иди-ка к ручью, вымойся хорошенько, — посоветовал он. — Насколько подсказывает мой нос, это кровь Речного племени, и лучше тебе ее не слизывать, а то еще стошнит.

— Фу, рыбная вонь, — передернулась Белогривка, бегом бросаясь к выходу.

Синегривка подняла лапу и показала Пышноусу свой свернутый набок коготь. Тот сокрушенно покачал головой.

— Да уж, это очень больно. Но быстро заживет, если ты не будешь перетруждать лапу.

Подушечка на лапе отекла и горела огнем, но после того, как Остролап с таким мужеством отнесся к своей ране, Синегривка не могла показать, как ей больно.

— Возьми у Гусохвоста кашицы из окопника, — велел Пышноус. — Это облегчит боль.

— Спасибо, — кивнула Синегривка и похромала к целителю.

Интересно, Гусохвост вспоминал о пророчестве? Думал ли он, что Синегривка достойна своей будущей судьбы? Правда, сегодня она не просияла, как огонь, на весь лес, но все-таки вела себя очень храбро.

Гусохвост как-то странно посмотрел на нее и пододвинул кучку разжеванных трав.

— Это окопник? — уточнила Сингривка.

— А что еще, по-твоему, я мог тебе дать от боли в вывернутом когте? — раздраженно рявкнул старик.

Интересно, откуда он мог узнать про ее коготь? В последние дни Гусохвост, казалось, вообще не обращал внимания на происходящее в лагере. Синегривка вздохнула и начала намазывать целебную мазь на лапу.

— Острозвезд!

Громкий крик глашатая заставил ее обернуться.