Наследник Тавриды - Елисеева Ольга Игоревна - Страница 33

Полковник снова положил пальцы на клавиши. А хозяйка, чуть поколебавшись, приняла вызов. Она понимала, к исполнению какой мелодии подталкивает ее добрый родственник, но решила отомстить Михаилу за равнодушие. Поделом! Они споют!

Справедливости ради стоит сказать, что в песне фигурировала Таня. Но кузен нарочно заменил имя. Деревенский романс на то и поется по-русски, что – дело семейное.

Гости были рады перейти от высокой музыки к простодушным куплетам. Дамы зашелестели заветными альбомчиками, уже послышались перешептывания. Многие могли исполнить «Стонет сизый голубочек», или «Изменил и признаюся, виноват перед тобой», что, конечно, оживляло вечер.

При последнем аккорде Раевский опустился перед графиней на одно колено, чем вызвал смех и хлопки. Игра, о, конечно, игра! Взяв кузину за руку, полковник раскланялся. Лиза быстро высвободила пальцы. На ее губах дрожала улыбка. Она была рада, что гости довольны. И тут взгляд графини наткнулся на мужа. Михаил стоял в дверях, прислонившись к косяку, и не сводил с нее глаз. Очень вовремя! Именно теперь он пришел.

– Вы никогда не пели эту песенку при мне, сударыня, – произнес Воронцов.

– Может быть, не было партнера для второго голоса? – дерзко осведомился Александр.

– Может быть, может быть. – Хозяин ласково поклонился гостям и снова исчез из зала.

Раевский почувствовал, что Лиза сжалась. Странно, но на расстоянии это ощутил и Пушкин.

– Она его боится, – прошептал поэт.

Павловск.

Дурная погода не позволяла широко открывать окна. Пора было покидать дворец и перебираться в город. Но великокняжеская чета оставалась на месте. Доктора запрещали трогать Александру Федоровну. Последняя беременность протекала тяжело, царевне пускали кровь, ее мучили мигрени, как обычно, отекли ноги, и молодая дама почти не вставала. Под конец начались судороги. Никс впал в панику.

Разом представилась их короткая, счастливая жизнь. Вспомнились грехи. Во-первых, он не верил, что старший сын все-таки его, пока малыш не подрос и не обнаружил разительного сходства с отцом. Во-вторых, когда родилась дочь Мария, великий князь не выразил радости – ему хотелось еще мальчишку. Но может статься, это будут единственные дети… «Господи, – молился царевич. – Только не она, только не она».

Вышло, как просил. Не она. Ребенок. Мальчик родился мертвым. Александра поправлялась медленно. Много лежала, глядя в потолок. Ни на что не жаловалась. Лишь просила выхлопотать ей у государя разрешение навестить отца и братьев в Берлине. Никс обещал. Он сидел с женой и вслух читал самый модный роман сезона – «Айвенго».

Однажды, когда больная заснула, Мария Федоровна вызвала сына из комнаты.

– Я хочу, чтобы вы с Шарлоттой пробыли в Берлине как можно дольше, – с нажимом сказала она. – Если вам там надоест, поезжайте на воды.

Николай опешил.

– Но у меня полно дел в Инженерном корпусе…

Мать остановила его жестом.

– Послушай, упрямая голова. Мне не понравились ни эти судороги, ни эти мигрени. Ты знаешь, что у Елизаветы был любовник?

– У ее величества? – не понял великий князь.

– Да-а, – протянула пожилая дама. – Некто ротмистр Охотников. Он умер в восемьсот седьмом году от чахотки. Однако были и другие разговоры. Достойные доверия люди сообщали мне, что его ударили ножом, когда он выходил из театра. Как всегда, во всем винили Константина.

– Вздор! – не сдержался Никс. – Зачем ему…

– Незадолго до этого Елизавета родила девочку. Не от его величества. Наш ангел страдал. Вскоре крошка умерла. Вообрази, что случилось бы, если бы жена твоего брата принесла мальчика. Он считался бы наследником престола.

– Вместо Константина? – запоздало догадался Николай. Великий князь стоял с растерянным лицом, потом взмахнул рукой, как бы отгоняя от себя подозрения. – Я не верю, что такое возможно. Константин бурный человек, но тем меньше он способен на обдуманную подлость.

«А он начинает разбираться в людях», – вздохнула Мария Федоровна.

– Не сам. Но ты должен знать, что у каждого из нас есть сторонники, чья дальнейшая карьера зависит от того, кто, в конечном счете, займет трон. Мы не всегда можем контролировать их поступки. Зато они очень часто контролируют членов императорской семьи. Вокруг Константина таких людей довольно. Даже если лично его высочество хочет отказаться от короны, это не значит, что ему позволят. Мальчик мой, умоляю, учись скорее. Все, что я говорю – азы.

Одесса.

Граф Мочениго отверг посредничество Александра Раевского. Это настолько потрясло полковника, что он не смог скрыть раздражения даже перед своей любовницей Каролиной Собаньской. Последняя делила ласки между обоими сыновьями бородинского героя. И признавалась, что, проснувшись ночью, не может сразу сообразить, кто из них рядом.

Иных женщин хочется затащить в свою постель. К иным лестно попасть самому. Каролина входила в последнюю категорию. Ее лицо освещалось улыбкой полного понимания, когда она слушала жалобы любовника.

– Он повторял: «Мне нужен мастер, позовите мастера!» – Нанесенное оскорбление жгло Раевскому язык. – Вообрази! У нас один мастер шотландского обряда. Он живет в Линцах. Я не мальчик на побегушках и не поеду за Пестелем.

Мочениго не забыл Александру их старых размолвок на горе Нола, когда оба подвизались у карбонариев. Теперь, увидев русского брата в Одессе – колыбели Этэрии, – итальянец решил нарочито затягивать переговоры и требовать более высоких персон.

– Так что ему надо? – переспросила Собаньская. – Он привез денег? Или хочет их? Кого он вообще представляет?

Ни на один вопрос Раевский ответить не мог. А ведь именно за этим его прислали из Василькова.

– Не тужи. – Было жарко, и Каролина в длинной сквозистой рубашке сидела у Александра в ногах. – Я постараюсь его разговорить. Но ты должен помнить: мой генерал тоже держит нос по ветру. Ему очень не понравится, если здесь на юге что-то заварится без него.

Раевский саркастически рассмеялся, отчего его лицо пошло морщинками-лучиками, обратившись в маску Мефистофеля.

– Я думал, де Витт – верный сын отечества.

– Что не исключает перемен в отечестве, – парировала Собаньская. – Он не знает, какая сторона предпочтительнее. Эдакий Гулливер, стоящий ногами на обоих берегах пролива. Так же, как и ты.

Александр потянулся к графине и поцеловал ее в крупный смеющийся рот. Она все понимала, эта умная, опытная женщина, в которой доля цинизма напоминала соус с перчинкой, поданный к роскошному ломтю телятины.

– Хорошо, я благословляю твой поход за сведениями. – Раевский перекрестил пассию на католический манер. – Но смотри, не все неси своему старому казнокраду. Вырони из когтей что-нибудь и для меня.

Каролина не умела промахиваться. Ее единственной неудачей за последний год стал наместник. Да и тот только усилием воли. Что за жена, ради которой муж отвергает добровольные приношения своему чину? Графиня оказалась обыкновеннейшей внешности и недалекого ума. Это еще больше оскорбило Собаньскую. С памятного вечера Воронцовы сделались ее врагами. Впрочем, к каждому был особый счет.

С Мочениго провала не последовало. За два дня Каролина выжала из итальянца больше, чем Раевский за неделю.