Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 96

   Его ладонь тянется ко мне. А я молчу, я не в силах ее пожать.

   Кем бы он ни был, Неудачник, он старался помочь мне.

   Он был – и есть – лучше, чем многие настоящие люди.

   – Я не могу принять ваше предложение, Вилли, – говорю я. – Извините. Возможно, вы правы. Но я не вправе решать.

   – А кто вправе, Стрелок? – тихо спрашивает Гильермо.

   – Только он сам. Неудачник. Он не хочет ничего говорить. Он назвался чужим, гостем, который устал от одиночества – и хочет теперь уйти. Это его право. Это его решение. Он никому не причинил зла, он просто заблудился в нашем нелепом мире. Я помог ему выйти. Показал… надеюсь… что глубина не сводится к кровавым схваткам. Если этого мало – что ж. Пусть он уходит. В свой параллельный мир или к далеким звездам. Он свободен, так же, как мы.

   Гильермо словно осунулся. Смотрит на меня, тоскливо и устало. Наверное, он сказал правду. И вряд ли он хочет Неудачнику зла. Просто разница в подходах.

   – И вы позволите ему уйти, Стрелок? – спрашивает он. – Тайна исчезнет надолго или навсегда… никто не узнает, кем был Неудачник?

   – Свобода, Вилли.

   – Вы, русские, всегда ставили государство, общество, над человеком, – говорит Гильермо. – Это неправильный подход, да, но ведь вы – русский!

   – Я гражданин Диптауна. В глубине нет границ, Вилли.

   Гильермо кивает, медленно, неуклюже встает. Смотрит на поджидающее такси. Там наверняка несколько боевиков «Аль-Кабара». Может быть, мои друзья Анатоль и Дик…

   – Неудачник хоть что-то дал вам, вам лично, Стрелок? – спрашивает Вилли.

   – Наверное.

   – Я могу узнать или увидеть? – с неожиданной робостью интересуется он.

   Смотрю на него, потом наклоняюсь над воронкой в асфальте.

   Два с лишним часа назад здесь погиб дайвер-оборотень, мой нечастый напарник, Ромка. Я не видел, как это было, но могу представить.

   Пламя окутывает волчье тело – это значит, что вирус Человека Без Лица проник на Ромкин компьютер. Винчестер его машины дергается, стирая информацию и портя служебные программы, рвется связь, Ромка выпадает из глубины, из своей отчаянной и безнадежной схватки.

   Я чувствую запах горелой шерсти, вижу бледный огонь, тело скручивает судорога…

   И я исчезаю, проваливаюсь в нарисованный асфальт, в давно затянувшийся канал связи.

100

   Полет.

   Россыпь искр пронзает тело.

   Спиральные молнии хлещут в лицо.

   Я чувствую боль и первый раз в виртуальности понимаю – она не придумана. Это слабый отголосок той боли, что терзает мое тело в настоящем мире. Я делаю то, что не может, не должен делать человек. Общаюсь с компьютерами напрямую. Иду сквозь сеть, вытягивая информацию из давно отработавших программ.

   Больно, трудно, но надо терпеть.

   Кажется, я издаю стон. Вскрикиваю, прикладывая ко лбу несуществующие руки. В глаза вбиты раскаленные гвозди, кожу трут наждаком.

   Это расплата за невозможное…

   Когда я прихожу в себя – передо мной дверь. Я валяюсь в коридоре, длинном и унылом, куда выходит сотня таких дверей. Одна из гостиниц виртуальности?

   Боль еще не утихла, но стала слабее, бережнее. Можно подняться с пола – очень осторожно. Прислониться лбом к холодному дереву двери.

   Так ты тоже приходишь в виртуальность с разовых адресов, Ромка?

   Я толкаю дверь, даже не допуская мысли, что она может быть заперта, и вваливаюсь в комнату. На стенах – портреты полуодетых красавиц, у стены – столик, заставленный напитками. Странно как-то все выглядит… Спиной ко мне сидит незнакомый мужчина, колотит по клавиатуре компьютера, фальшиво мурлыкая какой-то мотивчик. Под рукой – полупустая бутылка джина и пепельница с сигарными окурками. Мужчина как раз дохлебывает стакан дешевого «Хогарта».

   – Привет, Ромка! – бормочу я, хватаясь за стену. Обернувшийся мужчина растерянно смотрит на меня, потом вскакивает, подхватывает под руки и тащит к креслу.

   Теперь можно забыться…

   Ромка подносит мне ко рту полный стакан джина, и запах можжевельника окончательно приводит меня в чувство.

   – Убери… стошнит… – Я отпихиваю его руку.

   – Ленька, ты? – недоверчиво спрашивает дайвер.

   – Я…

   – Да выпей, легче станет!

   – Алкаш, – шепчу я то, что никогда не решался ему сказать. – Это ты можешь чистый джин хлебать…

   – Тоника добавить? – догадывается Ромка. – А мне и так ничего…

   Он выплескивает большую часть стакана на пол, доливает тоником и вновь протягивает мне. На этот раз я не отказываюсь, пью, чувствуя, как разливается по телу блаженное отупение.

   – Как ты вошел? – спрашивает Ромка. – Дверь ведь закрыта была!

   Слишком трудно объяснить, почему мне больше не мешают закрытые двери. Отмахиваюсь и досасываю напиток.

   – А как ты меня нашел?

   – Вот… ухитрился… – неопределенно отвечаю я. Но Ромка, похоже, слишком обрадован моим появлением, чтобы допытываться.

   – Ты успел уйти от того гада? – спрашивает он.

   – Да…

   – Вот сволочь, – ругается Ромка. – Он меня загрузил капитально!

   – Как ты выполз?

   – Вирус был чистый. Завесил мне машину, но после перезагрузки сдох. Все в пределах конвенции… но круто, черт! – Ромка принужденно хохочет. – Ну и врагов ты заимел, Леня!

   – Завидно?

   – Ага! – искренне признается Ромка. – Я боялся, что вы не успеете уйти…

   – Успели.

   – Роскошная у тебя подружка, – подмигивает Ромка.

   Киваю, озираясь уже более внимательно.

   И впрямь у Ромки странное жилище. Все эти красотки на стенах… обилие спиртного и сигар на столике, на кровати валяется пара свежих номеров «Плейбоя» и молодежная газетка о поп-музыке…

   Ромка отводит взгляд.

   – Я тебя не сильно отвлекаю? – спрашиваю я.

   Оборотень косится на включенный компьютер, на экране которого – строчки простенькой программы…