Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 54

   На мониторе голубизна и падающий человечек. На душе гадко.

   Я ввязался в очень серьезную историю. Если «Аль-Кабар», «Лабиринт» и те, кто стоит за Человеком Без Лица, сцепятся из-за Неудачника… Ой-ей-ей… Лучше не попадать между таких жерновов. Лучше всего теперь на пару недель забыть про виртуальность. Резаться в обычные игры, пить с Маньяком пиво, апгрейдить компьютер, съездить куда-нибудь в Анталию, где еще тепло, покупаться в море.

   Конечно, придется забыть о Вике. О настоящей Вике. Надолго.

   Навсегда распрощаться с мечтой о Медали Вседозволенности.

   И, конечно, вычеркнуть из памяти Неудачника.

   А кто он, собственно говоря, такой, чтобы переживать за него? Хомо Компьютерис? Человек компьютерный, способный входить в виртуальное пространство без всяких модемов-телефонов? Ну и что? Не стоит надеяться, что его способность, если она действительно есть, можно легко перенять.

   Специалисты всех мастей будут исследовать его, снимать энцефалограммы и замерять мыслимые и немыслимые параметры. Неудачника будут усаживать перед компьютерами разных типов, подключать и отключать модемы, привозить к телефонным линиям и прятать в подземные бункеры. И требовать – войди в глубину… расскажи, что ты чувствуешь… какое ощущение возникает в большом пальце левой ноги при входе в виртуальность и как меняется стул после трех суток в виртуальном мире. Проведет он остаток своих дней где-нибудь на охраняемой швейцарской вилле или в пустынях Техаса, в каком-нибудь научном центре ЦРУ. Очень ценная и уважаемая морская свинка.

   Впрочем, он русский, наверное – российский гражданин. Если кинуть информацию о Неудачнике в открытую сеть или соответствующим органам…

   Я даже засмеялся от собственной наивности. Ну и что? Пошлет старушка Россия авианосцы и танковые бригады на охрану Неудачника? Мало ли талантливых программистов было вывезено из страны – четырнадцатилетнего парнишку из Воронежа Сашу Морозова, например, увезли спецрейсом. Никому у нас не нужны мозги. Разве что разведка соберет остатки былой смелости и перехватит Неудачника. Лишь для того, чтобы замуровать в собственном исследовательском центре, где-нибудь в Сибири или на Урале…

   Когда возникала глубина – ее знаменем была свобода.

   Мы независимы от продажных правительств, обветшалых религий и пуританской морали. Мы свободны во всем и навсегда. Информация не имеет права быть засекреченной – и мы вправе говорить обо всем. Свободу передвижений нельзя ограничить – и Диптаун не будет знать границ. Мы отстоим свое право иметь все права. Мы изгоним из наших рядов лишь тех, кто восстанет против свободы.

   Как наивны и восторженны мы были!

   Люди нового, кибернетического мира, свободного и безграничного пространства!

   Упивающиеся свободой, играющие ею, словно ребенок, вставший с постели после долгой болезни, радостные и гордые собой. Интересы глубины – все для нее, все во имя ее, во веки веков… аминь.

   Но почему я все-таки верю в эти смешные лозунги с той же радостью, как в детстве верил в коммунизм?

   Почему мне так хочется верить – вопреки всему?

   Преступая законы, громя чужие компьютеры, воруя чужую «интеллектуальную собственность», не платя нищей родине налоги, не доверяя никому, кроме десятка друзей, – и верить во что-то теплое, чистое и вечное? В свободу, доброту и любовь?

   Наверное, я просто из той породы, что иначе жить не умеет.

   И, в общем, никто мне не мешает верить в свободу и дальше. Отсидевшись в реальности десяток дней, сменив каналы входа в глубину и сетевой адрес.

   Верить – очень просто.

   Я смотрел на трехмерную сетку нортоновской таблицы, на ровненькие строчки директорий и поддиректорий. Три гигабайта, и все заполнены под завязку. Служебные программы, вирусы-антивирусы, кусочки Викиного «сознания», музыкальные файлы и игры, ворованная информация и свежие книги, еще не успевшие выйти из стен типографии. Вон «Сердца и моторы – снова в пути» Васильева, вон свеженький детектив плодовитого, как пиранья, Льва Курского, вон нашумевший роман Олди. Выйти сейчас, купить много-много пива, распечатать на стареньком «Лазер-джете» пару книжек, завалиться на тахту. Отоспаться – вволю! А господин Урман, которого я никогда не увижу воочию, и господин Без Лица, которого не увижу тем более, могут сражаться с Вилли-Гильермо за Неудачника…

   Никогда мне не нравились дураки и камикадзе.

   Я взял с корпуса своей «пятерки» телефонную трубку, набрал номер Маньяка. Мне опять повезло – он не болтался в виртуальности и не спал.

   – Алло!

   – Шура, это я.

   – А… – Маньяк убавил тон.

   – Ты не занят?

   – Ну… немного.

   – Программу пишешь?

   – Нет, картошку чищу. Галя ужин готовит.

   – Поздравляю.

   – С чем? – насторожился Маньяк.

   – С примирением!

   – А… да, ерунда.

   Злоупотреблять его временем да еще в условиях недавнего воссоединения с супругой, не стоит.

   – Шура, скажи, возможно войти в «Лабиринт Смерти» с оружием?

   – С вирусом, что ли? Тебе «BFG» мало? – Маньяк начинает веселиться. – Шутишь. Это пространство в пространстве, созданное с жестко заданными целями. Проще в Пентагон вирус засунуть, чем через фильтр «Лабиринта» пронести.

   – Уж не ты ли им фильтр делал?

   – Нет, – с сожалением сознался Маньяк. – Не я. Но я знаю, кто и как его делал.

   – И как?

   – Во входном портале твой внешний образ копируется. Если при тебе есть программы, любые, то они отсекаются. Через сервер «Лабиринта» проходит твоя точная внешняя копия.

   – Никак не обойти? – беспомощно поинтересовался я.

   – Подумай.

   – Что-то часто приходится… надоело уже, – буркнул я. – Шура! Ну скажи, можно пробить фильтр?

   – Пробивают только стены лбом, – наставительно сказал Маньяк. – Что случилось?

   – Очень скверная история. Очень.

   – Для кого – скверная?

   – Для всей глубины. И для одного хорошего человека.

   – А для тебя? – в лоб спросил Маньяк, и я невольно вспомнил «Трех мушкетеров».

   – Полный швах. Можешь поверить.

   Маньяк ответил не сразу. Даже начал что-то насвистывать.