Господин барон - Дулепа Михаил "Книжный Червь" - Страница 57

– Прикажете собрать ополчение?

– Собирайте. Я могу объявить войну Франции?

– О, это интересный вопрос! В принципе – да.

– Отлично. Позвоните ярлу Эрику и сообщите, что я предлагаю ему завоевать Лютецию вместе со мной.

– Он будет в восторге, Александэр! Его предок однажды это уже сделал. – Полицейские смотрели на меня со все большим недоумением, а модельер расплывался в совершенно детской счастливой улыбке. – Но хочу заметить, что господин ярл сейчас лечится, у него сломана одна рука.

– Эгельберт, это Эскенланд завоевывать ему две руки надо было и то не получилось. На прекрасную Францию и одной хватит.

– Совершенно с вами согласен, господин барон!

Инспектор злобно засопел, комиссар сердито откашлялся, де Нюи с лукавой укоризной покачал головой. Ему я кивнул, извиняясь, и подмигнул.

– Хорошо. Что с фон Виндифрошем?

– Передаю дословно – он на точке три, все штатно.

– Замечательно. Если я не отзвонюсь до трех дня, объявляем войну!

– Да, господин барон!

Я отключил телефон и развел руками:

– Эскенландец, горячий парень. Им только дай с кем-нибудь подраться.

Полицейские попереглядывались, наконец, комиссар откашлялся и с «политической улыбкой» задал вопрос:

– А что это было там насчет войны? Какая-то игра слов?

– Никакой игры… вон там, в бумагах, лежит свиток. Инспектор, потрудитесь развернуть.

Час назад полицейский уже разворачивал его, но прочитать не смог и отложил за ненадобностью, теперь же он нервно схватил пергамент и с какой-то тревогой протянул комиссару. Тот развернул плотный материал и уставился на повисшие печати.

– Это что?

– Это мои документы. Выписаны, как полагается, в соответствии с обычаем эсков… ну, привнесенным обычаем, все-таки собственной письменности у этого маленького народа не было, так что вся дипломатическая переписка велась на латыни.

– Дипломатическая? – Комиссар еще пытался изобразить непринужденность, но было ясно, что политика ему не нравится.

– Ну да. Визит главы государства, пусть и неофициальный… я на всякий случай захватил верительные грамоты. Это они и есть.

– Главы государства?

– О, вы не в курсе? С отделением Эскенланда Гравштайн стал самостоятельным субъектом международного права, а поскольку последние двадцать три года я руковожу баронством… Наша суверенность была признана Республикой во время Консулата, я проверял, а раз положение обязывает, пришлось выписывать самому себе документы. Правда, очень не хотелось вручать их лично президенту, все-таки я здесь с частным визитом – вдохнуть воздух свободного Парижа, посмотреть на новую коллекцию маэстро, посетить музей… и высказать свое отношение к экспозиции украденных когда-то у нас реликвий.

Инспектор с комиссаром переглянулись, в уши графу зашептали с двух сторон люди очень официального вида, в дверях еще трое что-то оживленно чиркали в планшетах. Наконец, окончательно помрачневший комиссар, откашлявшись, спросил:

– Тогда, какого… в смысле, зачем, уважаемый господин барон, вы позволили себя задер… в смысле – неужели вы не могли объяснить это еще два часа назад? Мы бы со всем уважением приняли участие, и уверяю вас, что… гхм… нам удалось бы избежать некоторых… ненужных трений. Опять же, господин граф…

Я встал и начал собирать вещи со стола, рассовывая их по карманам.

– В самом деле, зачем мне могло понадобиться отвлекать на себя внимание? – Удерживая серьезную мину, я со значением подмигнул одному из журналистов, у которого мгновенно заблестели от азарта глаза. – Два часа, масса времени… думаю, заказанная мной партия копий Эскенландской Чаши уже подъезжает к Гравштайну. Мне стоит поторопиться, много дел. Значит, говорите, Чаша на месте? Отлично, я так и предполагал. Разумеется, где же ей быть, ведь Ее. Никто. Не. Похищал. – И снова подмигивание журналисту. – Приятно было познакомиться, господин комиссар. Граф, а не пройтись ли нам немного?

– О, конечно, Александр!

Выражение физиономии инспектора, из-под носа которого уводили удачно раскрытое дело и возможное повышение, стало приемлемой платой за два часа скуки и нервотрепки.

– Раз выяснились все обстоятельства, я больше не могу вас задерживать, уважаемый фон Гравштайн. Конечно, есть еще некоторые вопросы…

– Следующий месяц я практически безвылазно буду занят, но уверен, управляющий охотно вам поможет. Он у меня по совместительству министр иностранных дел, так что обращайтесь. А теперь прошу простить, господа, много дел!

На выходе из участка журналисты рванули с места наперегонки. Мы с де Нюи посмотрели им вслед и с одинаковыми улыбками (пусть и по разному поводу) одновременно поклонились:

– Благодарю, граф! Ваше участие оказалось очень кстати, но право, стоило ли беспокоиться?

– Конечно, Александр, конечно! Вы и как личность, и как барон меня очень интересуете, я не мог поступить иначе! Благодарю, господа, дальше ваша помощь не потребуется. – Отпустив юристов, мы пошли по улочкам, ведя неспешный разговор.

– Все-таки что-то нехорошее есть во всех присутственных местах, а особенно связанных с отправлением правосудия. Когда выходишь оттуда, дышится легче… впрочем, может, это тот самый «воздух Парижа»?

– Возможно, Александр, возможно. Я так понимаю, что вам надо было…

– Просидеть некоторое время в участке, пока мой друг, барон фон Виндифрош, занят другими делами.

– Другими делами, вот как? Ну что же, надеюсь, у него все получится. Кстати, хорошее кафе. Заглянем?

У меня еще было время, так что заглянули. Граф-модельер оказался неплохим собеседником, но почему-то все темы сводил к одному:

– Как барон фон Гравштайн вы можете претендовать на трон Нейморики, через вашего дальнего предшественника, Эгроина Гравштайна. И, таким образом, на трон некоторых европейских государств, к примеру, на все ту же Британию… ну, или точнее, на Англию.

– Право лишь тогда право, когда оно подтверждено силой.

– Приятно видеть настоящую эскенландскую практичность!

– Скорее – римскую. Румыния, все-таки, последняя из провинций старого Рима, окруженная тьмой невежества.

Чем-то наш разговор напоминал те суматошные годы, когда постоянно приходилось доказывать, кто ты есть, кто за тобой стоит и кто тебя знает – причем не факт, что хоть в одном твоем слове была хоть капля правды. Главное, чтобы верили твоим словам, типа «Да за меня вся Слободка подпишется! Да я с самим Черепом работаю!» Впрочем, что-то подобное об аристократии я всю жизнь подозревал. Формулировки чуть-чуть гламурнее, а суть та же.

Не съездить ли на могилку к старине Карлу Иерониму Фридриху, не похвастаться ли своими подвигами, как барон – барону? Тем более, от моего баронства недалеко…

– Так что, в принципе, вы можете претендовать на герцогский трон.

– Скажите, любезный граф, может, у меня и на трон Франции есть права?

Он нервно ерзнул взглядом, но, прежде чем ответил, я перебил:

– Так, все! Не продолжайте, а то мне в самом деле придется Париж завоевывать!

– Знаете, друг мой, – он оглянулся по сторонам и неожиданно тяжело вздохнул, – я был бы не против… Да и не только я.

Нет уж! Зачем мне столько арабов и шампанского?

Минуту помолчав, я спросил, переводя тему:

– И как это у вас под рукой оказались нужные люди?

– О, мой дорогой Александр, еще вчера я понял, что вы из тех людей, которые плохо вписываются в цивилизованные рамки. Есть у вас в лице что-то такое… – Он неопределенно пошевелил пальцами, и я со вздохом подсказал:

– Пиратское?

– Точно! Именно! – Де Нюи вдруг отчетливо щелкнул, переключаясь и уходя куда-то в себя. – Пираты… но ведь в самом деле… отличная идея, как раз последний штрих!

Стараясь не представлять себе бородатых, одноглазо-одноруко-одноногих морских разбойников, наряженных в кружева «от Нюи», я невежливо посмотрел на часы. Роже, впрочем, уже что-то чертил на салфетке, иногда бросая на меня извиняющиеся взгляды. Не знаю, зачем он мне помог, но сейчас мы резко отдалялись друг от друга. Еще раз поблагодарив за участие и пригласив к себе в замок, я откланялся.