Назад в юность. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 60

Владимир Иванович выглядел уставшим.

-Сергей,- начал он своим невыразительным голосом, - к сожалению, мы так с тобой за эти годы не познакомились поближе. Что хочу сказать. Ты, как человек, мне симпатичен. Все это время мы периодически наблюдали за тобой, но считали, что использовать тебя нет особых причин. Ты сам, практически без нашей помощи смог сделать себе карьеру, и сейчас едешь работать в Москву. Но вот здесь без нашей помощи тебе уже никак. На тебя уже пришел запрос из КГБ при Совмине СССР, конечно там уже есть твои данные, после того, как мы занесли тебя в список внештатных сотрудников, но сам понимаешь сейчас дело намного серьезней, ты будешь работать в 4 управлении МЗ СССР и просто так туда никто не попадает. Похоже в Москве тебе еще предложат стать уже штатным сотрудником КГБ и одновременно работать в Кремлевской больнице или ЦНИЛ при 4 управлении. Когда Евгений Иванович Чазов тебя приглашал на работу, он конечно, как все медики, не подумал о таком аспекте, как безопасность. Должен тебе сообщить, что ты не сможешь там работать, без одновременной работы с нашим Комитетом. Но ты в свое время сам пришел к нам, и надеюсь, не будешь строить из себя, оскорбленного интеллигента, которых в последнее время, что-то много развелось. Сам ведь понимаешь, что сотрудники, врачи этих учреждений все находятся не только под нашим неусыпным контролем, но они всегда будут находиться в поле зрения агентов всех разведок мира, потому, что они - эти сотрудники лечат руководителей нашей партии и правительства. И твоя работа, кроме своей основной врачебной, будет заключаться не в том, чтобы сообщать нам, кто там из врачей рассказал анекдот про Леонида Ильича, а если у тебя действительно возникнут подозрения, что кто-то, кому не положено, очень интересуется здоровьем людей, которых ты лечишь, или документацией, которая строго секретна, вот это будет уже твоя забота. Ну, это я так, по-стариковски разговорился. В Москве у тебя будет другой куратор, намного повыше меня рангом, он тебя достаточно подробно введет в курс дела. А сейчас давай по рюмке коньяка за все хорошее и на прощание.

Он достал початую бутылку армянского коньяка и наполнил пузатые рюмки уже стоявшие на столе.

Сразу с вокзала, сдав чемодан в камеру хранения, я отправился в отдел кадров ЦНИЛ, где мой вызов и направление Минздрава внимательно было рассмотрено немолодым мужчиной, недовольно оглядывающим меня. Потом он, взяв руки весь ворох моих документов, куда то ушел, оставив меня, под бдительным взором машинистки, сидевшей за соседней столом, и со скоростью пулемета печатавшей какой-то документ.

Пришел он обратно уже совсем другим человеком и ласково улыбаясь, попросил меня написать заявление о приеме на работу, забрал трудовую книжку, все направления, и выдал ордер для заселение в общежитие, которое находилось где-то на Пречистенке.

Когда добрался до общаги, мои ноги уже гудели. Недовольная поздним приходом комендантша, швырнула мне постельное белье и ключ от номера. В маленькой комнате, где стояла одна простая железная кровать с матрацем, я быстро застелил белье и улегся. Было уже поздно, но сна не было ни в одном глазу, за окном не утихал поток машин, конечно, это был не 2014 год, но после провинциального тихого Петрозаводска этот шум мешал уснуть. В голове крутились всякие нехорошие мысли, я обзывал себя дураком, и ругал всякими словами. Но, в конце концов, сон все же сморил меня.

Утром, тем не менее, встал полным сил и надежд и бодро отправился знакомиться со своей теперешней работой врача - интерна, и будущими коллегами в клинике хирургических болезней ЦНИЛ.

В ординаторской, куда я смело зашел, меня приняли настороженно, врач-интерн, да еще неизвестно откуда, да еще креатура Чазова, пришел даже зав. клиникой Олег Ксенофонтович Скобелкин, и, глядя на меня, никак не мог понять, зачем ему члену корреспонденту РАМН нужен здесь интерн. Но с направлением ничего не сделаешь. Начались долгие споры, куда меня пристроить для начала. Но когда я достал, заранее приготовленный журнал “Кардиология” с моей статьей, написанной под руководством Чазова, лица докторов немного прояснились.

-Наверно Чазов задумался о возможности осуществлении пересадок сердца на базе клиники и начал в связи с этим поиск будущих талантливых специалистов,- высказал свои мысли вслух Олег Ксенофонтович. Ну, а так, как пока меня не знали, куда пристроить, то решили для начала отправить в поликлинику, где, как обычно в летнее время, обычная это поликлиника или Кремлевка, все были в отпусках, и врачи зашивались по полной программе.

Поликлинику мне сразу отыскать не удалось, но когда я туда добрался, на меня посмотрели, как на самого родного человека и немедленно отправили в хирургический кабинет. Не успел я опомниться, как уже сидел на приеме в поликлинике вторым хирургом, мой здешний куратор, первый хирург пожилой опытный врач в первый час работы еще уделил мне некоторое внимание, затем, увидев, что я вполне справляюсь, забыл о моем существовании.

Ко мне пошли первые пациенты, нет увы, совсем не те, кого я ожидал, а жены и дети водителей министров , заместители младшего кладовшика, и тому подобное. Но претензии у них уже совсем не такие, к которым я привык в прошлой жизни. Почти все из них начинали выделываться сразу с порога. Исключение составляли лишь те, кто действительно чувствовал себя очень плохо и нуждался в срочной помощи.

Мне пришлось вскрыть несколько фурункулов, сделать несколько перевязок, снимать швы послеоперационным больным, в общем, обычная, ничем не выдающаяся, работа поликлинического хирурга. Я на автомате проделывал все манипуляции, и думал, что до операций здесь мне, как до Луны.

Незаметно мой первый настоящий в этой жизни рабочий день врача подошел к концу. А я даже не заметил этого и сидел ожидая следующего пациента, когда медсестра не сказала сердито:

-Сергей Алексеевич, домой пора собираться, а вы все думаете о чем-то.

Рутина работы полностью захватила меня. Каждый день был похож на другой: прием больных, дорога с работы в общежития, гастроном, общежитие. Особых знакомств я не заводил, потому, что в основном все врачи в поликлинике были значительно старше меня. Да собственно больше ни на что пока не хватало времени и казалось, что его не будет хватать никогда.

В хирургическом кабинете со мной работала опытная медсестра, которая вначале отнеслась ко мне, как к какому-то недотепе. Все время пыталась влезть в мой разговор с больными или учить, как надо делать ту или иную манипуляцию. В первые дни я пытался тактично поставить ее на место, но она все продолжала гнуть свою линию, в конечном итоге мне это надоело, и в один из перерывов, я закрыл дверь в нашем кабинете на ключ и сказал:

-Валентина Серафимовна, вам не кажется, что вы берете на себя слишком много, когда при больных начинаете перебивать меня, или во время проведения манипуляций высказывать свое мнение. Я попросил бы вас держать это мнение при себе, и если вам так уж хочется, мы могли бы обсудить эти вопросы без пациентов. Если же вы не можете держать язык за зубами, придется попросить, чтобы мне дали для работы менее амбициозную особу.

Валентина Серафимовна смотрела на меня, открыв рот, и медленно наливалась краской, но как только она открыла рот, чтобы, что-то сказать, я снова заговорил:

-И не надо сейчас ничего говорить, мне ваши оправдания или упреки не нужны, если вы будете на таких условиях со мной работать то давайте, если нет, я иду к заведующему поликлиникой.

С лица Валентины Серафимовны медленно сползал румянец, а я открыл дверь и вышел из кабинета и пошел в буфет, перекусить и слегка успокоиться.

Когда я возвращался, из кабинета старшей медсестры был слышен громкий голос моей медсестры:

-Нет, вы слышали девочки, что этот сопляк мне сказал? Да у меня стаж тридцать лет, я в операционной с такими профессорами стояла, со мной за честь академики считали работать. А тут приехал из хрен знает, откуда, сам никто и звать его никак, раскомандовался, а инструмент в руках держать не умеет. Не нравится ему, видите ли, что я его учу!