Скользкий - Корнев Павел Николаевич - Страница 52

— Спасибо! — поблагодарил дружинников я, подождал, пока уазик отъедет подальше, и пошел к китайскому ресторану. Именно так теперь было написано под угловатым изображением застывшей на одной лапе птицы.

Швейцар — разумеется, китаец, — не проронив ни слова, распахнул передо мной дверь. Да уж, действительно как тараканы. На улице в этом районе уже почти каждый второй чернявый и желтокожий. И чего им в Городе не живется? Братья тоже хороши — нашли с кем сделки заключать. Хотя при чем здесь Братство? Триада бы так и так в Форт пролезла.

Не останавливаясь, я прошел мимо гардероба, спустился в зал и, внимательно рассматривая собравшихся там людей, направился к входу в подсобку. От низеньких столиков доносились незнакомые запахи экзотических по нашим меркам блюд и ароматических палочек, а вот сигаретного дыма в воздухе не чувствовалось.

Людей в зале было немного. Впрочем, часть помещения отгораживали расписанные восточными драконами, тиграми и конечно же цаплями ширмы, которые свисали прямо с потолка. Что-то типа кабинетов? Может, там еще кто сидит.

К моему немалому удивлению, больше половины собравшихся в ресторане людей китайцами не являлись. Не могут же они все на Триаду работать? Или могут? Да какая, собственно, разница, пришли они сюда по работе или просто захотели китайской кухни отведать? Меня сейчас интересует один конкретный человек.

Распорядитель, совершенно справедливо решив, что я слишком уж пристально рассматриваю гостей, двинулся наперерез, но тут мне наконец улыбнулась удача: за одним из столов у дальней стены преспокойно потягивал зеленый чай Ветрицкий.

Не разуваясь и не дожидаясь приглашения, я опустился на циновку и подмигнул опешившему Николаю.

— Чего надо? — напрягся он, но сразу же вытаращил глаза. — Ты?!

— Я. — Мне удалось сдержаться и не посоветовать ему не долбиться в шары.

А Ветрицкий изменился. Нет, не внешне — разве что похудел немного. Просто меня царапнуло неприятное чувство неузнавания. В чем дело? На первый взгляд передо мной сидел все тот же парень — короткие волосы по-прежнему мелированы, в ухе знакомая серьга, другими стали глаза. Слишком холодно и оценивающе они на меня смотрели. Мальчик повзрослел? Посмотрим.

— С чем пожаловал? — слишком уж жестко поинтересовался Николай.

— Просто поболтать, — непроизвольно прищурился я и придержал уже дернувшуюся отвесить затрещину руку.

— Не о чем нам разговаривать, — отрезал Николай и отпил чай. Руки не дрожали.

— В самом деле? А о старых добрых денечках?

— Разговор окончен.

— И так ты разговариваешь с человеком, который притащил тебя полуживого в Форт? — мысленно ставя самому себя самому себе памятник за самоконтроль и выдержку, спросил я. — Не очень-то вежливо.

— Во-первых, мы квиты, — не отвел взгляда Ветрицкий. — Во-вторых, именно так я разговариваю с человеком, который бросил меня замерзать в яме.

— Я вернулся. — Опустив глаза, я все же заметил, как улыбнулся и расправил плечи Николай. Ну-ну…

— Ты вернулся только из-за телепорта.

— Да ну и хрен с ним, — не стал спорить я и продолжил смотреть на руки Николая. Дернется, нет? — Мне на самом деле по барабану твое отношение ко мне. Просто если ты не ответишь на мои вопросы, я тебя завалю прямо здесь. А если твой китайский друг приблизится еще на шаг, его я завалю вместе с тобой.

— Вы нарушаете правила нашего заведения, — остановившись там, где его застало мое предупреждение, на чистом русском выразил свое возмущение моим поведением распорядитель. — Будет лучше, если вы покинете нас добровольно.

— Оружие, наркотики, несертифицированные амулеты в здании имеются? — Я отцепил от куртки бляху и, не отводя взгляда от Ветрицкого, показал ее распорядителю. — Нет? Уверены? Проверьте-ка еще раз, а то, когда этим начинаем заниматься мы, всегда что-нибудь да находим.

Ничего не ответив, китаец отошел от стола. Разглядев служебный жетон, остальные посетители вновь занялись своими делами, усиленно делая вид, что ни меня, ни Ветрицкого здесь больше нет.

— Ты хоть знаешь, кто это был? — вырвалось у Николая.

— Кто? — Я прицепил бляху обратно.

— Господин Чан, один из старейшин китайской общины. Да одного его слова хватит, чтобы тебя в порошок стерли.

— Плевать мне и на эту обезьяну, и на его хон гиль донов узкоглазых, — довольно громко заявил я и, поправив бляху, на всякий случай расстегнул кобуру.

— Ну я тебе уже говорил, что ты отморозок конченый, — нахмурился Николай. — Выкладывай, что надо, и проваливай.

— Когда это ты мне такое говорил? — не смог припомнить я. Не было такого. Точно не было. Неужели именно об этой встрече мне Тарас рассказывал?

А Ветрицкий-то заматерел. Прекрасно понимает, что за такие слова огрести может, а все туда же. Или на помощь китайцев рассчитывает?

— На той неделе на Торговом углу встретились, забыл, что ли? Ты из «Серого святого» выходил. Не помнишь? — внимательно посмотрел на меня Николай. — Пить меньше надо. Или ты вмазанный был?

— Неважно, — отмахнулся я, но галочку себе поставил. Надо дойти до Торгового угла, с людьми поговорить. — Ворона давно видел?

— С недельку назад.

— Где он сейчас?

— Без понятия.

— А видел где?

— На площади Павших.

— Чем занимается?

— Не знаю. Он милостыню нищему подавал и свинтил сразу, со мной даже разговаривать не стал.

— Какому еще нищему?

— Да есть там один калека безногий. — Ветрицкий забарабанил пальцами по столу. — Все, нет? У меня чай остывает.

— Будешь хамить, сам остывать начнешь, — осадил я его. Калека — это Обрубок. Вот и след появился. Все, пора закругляться. — Ты какого хрена у Гонзо выигрыш Макса забрал?

— Что? — подавился чаем Николай.

— Оглох внезапно? Я спрашиваю, ты какое к этим деньгам отношение имеешь? Или это на тебе долг повис за имущество подотчетное, которое Макс, земля ему пухом, на сторону пустил?

— Ты за этим меня нашел? — спокойно улыбнулся Ветрицкий.

Слишком спокойно. Что ж ты такой непробиваемый, сволочь? Ну, не похож ты на человека, у которого лишние шесть империалов на кармане завалялись. Да, тонкой выделки белый джемпер, фирменные джинсы и витой кожаный ремень с серебряными клепками стоят куда дороже дешевого ширпотреба, что на мне, но все же, все же…

— Да. — Я не видел необходимости раскрывать перед ним все карты.

Ветрицкий достал из кармана кожаной безрукавки кошелек и кинул на стол три серебряные монеты. Два рубля закрутились на краю стола, а четвертак скатился на пол.

— Подними, — зло процедил я.

Николай ничего не ответил и выложил из кошелька на стол еще один четвертак. Я смахнул деньги в карман, поднялся с циновки и пошел к выходу. Старичок-распорядитель уже куда-то исчез, а ведущую к гардеробу лестницу загораживали два нехарактерно для китайцев плечистых вышибалы. Вернее, почти перегораживали, но протиснуться между ними было можно только боком. Вот, значит, как…

Даже не пытаясь проскользнуть между ними, я расправил плечи и уверенно зашагал вперед. В последний момент вышибалы подались в стороны и, спокойно поднявшись по лестнице, я прошел через холл и вышел из ресторана на улицу.

А вечереет, однако. Да и ветер не шибко теплый задул. Застегнув куртку на все пуговицы и засунув руки в карманы, я зашагал к Красному. Вдалеке над крышами домов возвышалась резиденция братьев — Пентагон. По асфальту зацокали копыта: с соседней улицы выехал присматривавший за порядком конный разъезд Братства. Особого оживления на улице он не вызвал, но лица китайской национальности убирались с его дороги быстрее прочих.

Слева потянулось длинное здание бывшего колхозного рынка. Сейчас он уже был закрыт, а так там торговали своей продукцией «подшефные» хозяйства Братства. Мясо, молоко, яйца, мука, мед, воск и прочие сельхозтовары, хоть и стоили немного дороже, чем на блошиных рынках, но своего покупателя находили. А за оптовыми партиями чародейских артефактов, холодного оружия, доспехов и разной промтоварной мелочевкой приезжали даже из Города и Северореченска.