Скользкий - Корнев Павел Николаевич - Страница 51

— Не надо, — сдулся Виктор, уловив что-то нездоровое в моих глазах.

— Тогда последний раз повторяю вопрос: где Ворон?

— Я действительно не знаю. Он заходил на той неделе, от меня в «Кишку» собирался.

— К кому? — Чудак-человек, только блефанул, а он сразу и сломался. Что я себе — враг, на улице шуметь? Вот если бы нож достал, тогда — да, тогда лучше по-хорошему поговорить.

— Не знаю.

— Плохо. — Расколоться-то он раскололся, но полезного ничего не сказал. И как проверить, врет или нет? Только если прострелить что-нибудь. Ту же коленную чашечку, к примеру.

— Не знаю, он ничего не сказал. Вообще, отмалчивался больше.

— Хрен с тобой, — вздохнув, я спрятал пистолет под куртку. — Увидишь, скажи, что его Лед ищет. И, если он меня первым найдет, ему зачтется. Я в «Гавани» остановился.

Оставив Цаплина в покое, я не торопясь пошел дворами к Красному. У службы в Дружине есть один большой плюс: можешь махать стволом у всех на виду и потом не щемиться изо всех сил как можно быстрее забиться в угол потемней.

Мимо очень медленно проехал, поскрипывая на колдобинах, уазик. Четыре дружинника напряженно смотрели по сторонам. Автомобиль неожиданно резко увеличил скорость и, скрипя, свернул за угол дома. Ишь ты, катаются. Только бензин зря жгут.

Странно, вроде ведь недалеко от Южного отошел, а народ с улиц как ветром сдуло. Конечно, уже вечер, но восьми точно нет. Рано еще спать ложиться. Не зима. Очень странно.

Гарью запахло, когда я уже подошел к выходившему фасадом на Красный проспект четырехэтажному дому. Мусор жгут, что ли? Или пожар где? Нет, пожар — это вряд ли. Не наблюдается в округе обычной при этом суеты. Ни зевак, ни пожарной команды не видно.

Ага, вон оно что. Дым валил из открытого черного хода продуктового магазина. Стоявшие рядом пять китайцев, не перебивая, слушали размахивавшего руками бородатого толстяка вполне славянской наружности. Никак хозяин перед желтомазыми распинается? И что здесь происходит? Китайцы на него наехали или совсем даже наоборот, они на подмогу прибыли? Интересно, а чего это они все длинные плащи в такую жару напялили? Униформа у Триады такая, что ли?

Не знаю, как насчет униформы, но у плащей нашлось и чисто практическое применение: длинные полы скрывали прямые широкие мечи и кинжалы. Выяснилось это тогда, когда со стороны проспекта во двор вошли шесть двигавшихся в едином ритме человек. И без изображенных на куртках обвитых колючей проволокой шестерен становилось ясно, что сюда пожаловала одна из боевых бригад Цеха.

Выхватившие оружие китайцы замерли в причудливых боевых стойках, а хозяин магазина юркнул в задымленное помещение. Рванувшиеся вперед цеховики моментально оказались вооружены не хуже своих противников: стальные цепочки с шипованными шарами на концах, длинные ножи и дубинки появились у них в руках как по мановению волшебной палочки.

Противники сшиблись, залязгал металл, раздались хрипы и стоны. Численное преимущество и безупречная координация бойцов Цеха сказались незамедлительно и почти сразу же три китайца выбыли из схватки. Одному прилетел в затылок шипованный шар, двоих цеховики зарезали благодаря донельзя ускорившейся реакции. Оставшиеся в живых китайцы вовремя успели отступить к стене и сейчас едва отбивались, вычерчивая лезвиями мечей в воздухе замысловатые узоры.

Их положение казалось безвыходным, когда из двери магазина вылетела ударившая в спину одному из цеховиков метательная звезда. Он сбился с общего ритма и не успел парировать выпад мечника Триады, который хоть и смог воспользоваться моментом, но и сам повалился на землю с перерезанным горлом. Выскочивший из дыма седоусый китаец переломил в руках деревянную спицу, и ближайший боец Цеха превратился в чадящий огненный факел.

Я на всякий случай отступил за угол дома.

К колдуну бросились сразу два цеховика и, прежде чем китаец успел выхватить из кожаного футляра на поясе следующую спицу, несколько раз полоснули его ножами.

Широко размахнувшийся мечом последний оставшийся в живых мечник отпрыгнул в сторону и бросился наутек, но далеко убежать не успел: закрутившаяся в броске цепь оплела его ноги, а подняться с земли ему уже не дали.

Пронзительно заскрипев тормозами, во двор с проспекта влетел уазик, выскочившие из него дружинники дали несколько коротких очередей по убегавшим цеховикам, но преследовать их не стали. Да и стреляли, как мне показалось, заметно выше голов. Политика?

Дружинники, уже не спеша, подошли к месту побоища и начали осматривать тела китайцев. Один из рядовых указал старшине на след из капель крови, оставшийся за раненым цеховиком, но тот лишь отмахнулся, разглядывая обгоревшее тело. Водитель подогнал уазик к магазину и, закурив, беспокойно крутился вокруг машины. Четвертый дружинник заскочил в магазин.

— Что тут происходит-то? — Подойдя к насторожившемуся водителю, я показал служебную бляху.

Тот только махнул рукой:

— Цех и Триада как с цепи сорвались, уже четвертая стычка за день.

— И кто кого? — поинтересовался я, стараясь не смотреть на изуродованное огнем тело. Паленой человечиной воняло просто невыносимо.

— Это кто? — указал старшина носком сапога на обгоревший труп.

— Цеховик.

— Тогда четырнадцать-три в пользу Цеха. Семнадцать трупов за день! А начальство мнется, никаких конкретных приказов не отдает. Мол, на месте определяйтесь. Главное общественный порядок поддерживайте. И как его поддерживать?

— Дела, — посочувствовал ему я. — Не знаете, из-за чего весь сыр-бор?

— Триада борзеет, — выкинул выкуренную до фильтра сигарету водитель.

— Все-то ты знаешь, — хлопнул себя ладонью по бедру старшина. — Водить сначала нормально научись, потом умничать будешь.

— Какие дороги, так и вожу.

— А не проще узкоглазых из Форта выставить? — спросил я старшину, который стрельнул сигарету у водителя.

— Выставишь их, как же. — Засмеявшегося командира поддержали дружинники. — Желтомазые ж как тараканы: их в дверь, они в окно. Нет, если этот бардак еще пару дней продержится, придется Громова просить, чтобы ситуацию разрулил.

— Громов под это дело не подпишется, — решительно заявил водитель. — Он на Воеводу до сих пор нагретый, что тот его из Дружины выпер. Я слышал, наши на директорат выходить собираются, чтобы Цех коней придержал.

— Громов, Громов… — начал припоминать я. — Это основатель коммуны который?

— Ну не то чтобы основатель… Но сейчас он там рулит. — Водитель достал тряпку и начал протирать лобовое стекло, равномерно размазывая по нему грязь. — Он человек в этом районе авторитетный. К нему бы местные прислушались.

— Да, кстати, ты же с Северного околотка? — неожиданно прищелкнул пальцами старшина.

— Да, а что?

— Вас на казарменное положение еще не перевели?

— А с чего бы это?

— У вас же, говорят, бомбист объявился. Третий взрыв за неделю.

— Да ну? — не поверил я.

— Точно тебе говорю.

— Надо же. А меня временно в Центральный перевели, я и не слышал ничего.

— Хозяин живой, но выходить на улицу отказывается. — С черного хода появился дружинник и остановился рядом с нами. — Ничего не видел, ничего не слышал. Товар от огня спасал.

— Как обычно. — Достав планшет, старшина положил его на капот уазика и начал заполнять бумаги. — Молодой, ты труповозку дожидайся и свидетелей опроси. Мы еще на раз район объедем и за тобой вернемся.

— И долго мне здесь одному торчать?

— Как получится. Приеду, чтобы протокол готов был.

— Ладно, побегу я, мне еще в два адреса заскочить надо, — попрощался я с дружинниками.

— Тебе куда? А то смотри — будет по пути, подбросим, — предложил старшина.

— Да мне бы к «Цапле». Ее как, не сожгли еще?

— Да нет вроде. — Старшина повернулся к водителю. — Что скажешь, Михалыч? Подвезем коллегу?

— Поехали.

Мы залезли в уазик и уже минут через десять меня высадили прямо перед «Цаплей», новая вывеска которой была выполнена в восточной манере.