Дверь, ведущая в ад - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 35

Почему я прекратил расследование? Сказать, что мне настоятельно рекомендовали больше в это дело не соваться? Но подобного рода рекомендации случались и прежде, и они меня не останавливали.

Наверное, скажу, что прекратить расследование меня попросил шеф, и чтобы не подставлять его, я согласился…

Так я и сказал, когда она спросила меня, как мои дела.

– И что ты намерен делать? – поинтересовалась Ирина.

– Затаиться, – ответил я.

Зима закончилась без особых происшествий. В самом ее конце наделало много шума убийство Бориса Немцова на Большом Москворецком мосту. По моим сведениям, это было уже третье убийство представителей пятой колонны в России, деятельность которых финансировалась американским Международным республиканским институтом, созданным Рональдом Рейганом и ставящим своей задачей помогать «продвижению демократии». Именно этот институт финансировал «цветные» революции и государственные перевороты в Латинской Америке, Ираке, Ливане, Киргизии, Грузии и Украине. Скорее всего, этот институт финансирует и господина в пуловере песочного цвета от Кельвина Кляйна, что в прошлом году наведывался ко мне в гости…

Естественно, наш телеканал (в частности, меня) и близко не подпустили к расследованию дела об убийстве Бориса Немцова. Поскольку знать простому народу об отстреле представителей пятой колонны не положено.

Весна 2015 гола выдалась ранней, но прохладной. Мы со Степой снимали сюжеты для телеканала, его рейтинг держался на высоте, так что претензий ко мне не было.

Пару раз мы созванивались с Володькой, и я ненавязчиво спрашивал его о ходе дела по убийству Ларисы Бекетовой. Он в основном отмалчивался, но все же по некоторым его фразам я смог понять, что у подполковника Георгия Валентиновича Зимина ни хрена пока не выходит.

А в мае, перед самым праздником Победы, захоронение Сании было обнаружено. Как я и предполагал, оно было совсем недалеко от подвала, метрах в сорока – сорока пяти. Подвал пока не был найден, но, похоже, это лишь дело времени.

А потом мы со Степой Залихватским, моим оператором, в день праздника Победы ходили по улицам и снимали лица людей. Пожилых, а им было за девяносто, которые понимали, что это за праздник – 9 Мая.

Снимали георгиевские ленточки, привязанные к антеннам и зеркалам машин. Детей с флажками, радующихся, что сегодня они наконец-то вместе с обоими родителями.

Нам даже удалось взять интервью у одного из участников Великой Отечественной войны, имеющего боевые, а не юбилейные награды. Пехотинцу Степану Ивановичу Петрову было под сто, но он был еще вполне бодр и имел аж целых восемь собственных зубов. Он возвращался с какого-то приема в честь ветеранов войны и был слегка выпивши.

– А что, принял сто грамм наркомовских, – объявил он. – Имею сегодня полное право.

Нет, он не говорил о боях, о немцах, о героизме и крови. Не говорил о двух своих ранениях, одном легком и одном тяжелом. Не говорил о том, что в составе 46?й армии 3?го Украинского фронта под командованием маршала Федора Ивановича Толбухина брал в феврале тысяча девятьсот сорок пятого года город Будапешт, а позже, весной, участвовал в Венской операции и освобождал от фашистов Венгрию и Австрию. Он говорил о двух своих фронтовых товарищах, Антоне Яковлеве и Виталии Кашине. Один погиб в декабре сорок четвертого года под городком Шахты во время контрнаступления немцев, а другой уже в январе сорок пятого в Пеште, восточной окраине венгерской столицы.

– Совсем немного до Победы не дожили… А я вот, вишь, выжил, – как бы с сожалением добавил Степан Иванович.

А потом мы вместе с ним спели одну славную песню. Правда, не до конца. Закончили на третьем куплете из четырех…

Потом в горле Степана Ивановича булькнуло, он посмотрел на меня повлажневшими глазами и замолчал. Как и «олимпиец» Николай Васильевич Сахнин, Степан Иванович Петров любил старые песни. Старики вообще народ сентиментальный и любят петь. Неужто не замечали? А еще они продолжают верить, что завтрашний день будет лучше, чем вчерашний.