Дверь, ведущая в ад - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 29

Бомж принял от меня три тысячи, спрятал их в потайной карман и шире отодвинул толстенный люк или дверцу (называйте как хотите), что закрывала вход в «апартаменты».

– Входите, – бесстрастным голосом дворецкого Бэрримора из «Собаки Баскервилей» произнес бомж.

Я заглянул в лаз и увидел ступеньки, выложенные из красного кирпича. Я стал осторожно спускаться по ним и вскоре очутился в довольно большом помещении то ли с бетонными, то ли с каменными стенами и потолком. Но это была не землянка…

– Это подвал одной из бывших дач, – как бы прочитав мои мысли, объяснил бомж, спустившийся следом. – Здесь ведь были дачи во времена Сталина.

Я не боялся, что он вдруг возьмет топорик и прикончит меня. Конечно, и такого исхода исключать было нельзя, но моя интуиция спряталась глубоко, а это означало, что в этом подвале со мной ничего дурного не произойдет. Но быть слегка настороже, даже если интуиция и посапывает, лишним не будет…

Бомж зажег керосиновую лампу – подвал достаточно хорошо осветился, и я увидел лежанку, застеленную полосатым матрасом и одеялами, что-то наподобие тумбочки возле нее, на которой и стояла керосиновая лампа; пластиковый стул, умыкнутый, верно, из какого-нибудь летнего кафе, а над кроватью – полочку с книгами. Книги, как я успел заметить, были самые разные: «Партизан Леня Голиков» Юрия Королькова, первая часть романа Александра Чаковского «Блокада» (обе книги наверняка были найдены на помойке, поскольку они находятся не в формате нынешнего времени), «Справочник машиностроителя», надо полагать, издания еще советских времен, сборник рассказов и очерков «Портреты» Бориса Полевого и еще несколько книг, названия которых прочесть по корешкам было уже невозможно. На самой верхней полке лежали несколько толстых журналов «Знамя», тоже, видимо, найденные на какой-нибудь помойке. В дальнем углу подвала стояло оцинкованное ведро под прикрепленным к стене рукомойником, на котором висело полотенце.

Что ж, бомж оказался не совсем типичным. Но это скорее хорошо для меня, нежели плохо. Возле лежанки, на расстоянии руки от нее, стояла самодельная печь наподобие буржуйки с одной конфоркой и трубой, уходящей вертикально вверх. От печи шло ощутимое тепло. Наверное, там еще не истлели угли, дымок от которых и привлек мое внимание.

Заметив, что я смотрю на печку, бомж спросил:

– Как вы нашли мое логово? По дыму?

– Да, – ответил я, усаживаясь на пластиковый стул. – А вы как нашли такое жилище?

– У моего деда тут была дача, – ответил бомж. – Он был известным архитектором.

– А как его фамилия?

– Это новый вопрос?

– Простое любопытство.

– Фамилия моего деда вам ничего не скажет. – Мужчина снял шапку, скинул зипун, и под ним оказался серый свитер с вытянутыми рукавами и намотанный в несколько слоев вокруг шеи шарф.

– А вас как зовут? – посмотрел я на бомжа.

Теперь, без шапки и зипуна, можно было определить его возраст: что-то около пятидесяти, а может, и поменьше, поскольку борода обычно старит мужчину.

– Зовите меня Макаром, – просто ответил бомж.

– Знаете, – начал я после короткой паузы, – в кармане у меня осталось немногим более тысячи трехсот рублей, но мне все же хотелось, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

– Отвечу, раз так вышло, что вы у меня в гостях, – сказал человек, представившийся Макаром. – Только не на вопросы, касающиеся меня лично.

– Ну, для начала хотя бы ответьте, как вы оказались в этом подвале, – произнес я осторожно. – Можно в общих чертах.

– Ну, если в общих чертах… – крепко призадумался Макар. – Тогда скажу вам, что я – жертва излишней доверчивости к людям.

– Вас обманули… – догадался я.

– Крепко обманули, – кивнул он головой. – Теперь в таких случаях говорят: кинули. Сделал это мой добрый приятель, даже друг, совместно с которым мы открыли свое дело. Кинул так, что я лишился всего, что имел… Включая всех своих сбережений, загородного дома, квартиры, машины, а чуть позже и семьи. Я пытался бороться, написал заявление в прокуратуру, после чего меня так избили, что на мне живого места не осталось. Возможно, меня просто хотели убить, и я едва выжил. Четыре месяца пролежал в больнице, а потом меня подлатали и выписали. В никуда! Хорошо, что было лето. Сунулся к одному приятелю, другому. Один дал мне штуку «зеленых» и сказал, чтобы больше я его не тревожил. Другой даже на порог не пустил. А просто знакомые, так те переходили на другую сторону улицы. Не хотели со мной знаться, чтобы не заразиться…

– Заразиться – чем? – несколько недоуменно взглянул я на бомжа.

– Бедой, – ответил он. – Невезухой… Неудачники ведь заразны, как чумные или больные проказой. Не знаете разве?

– Знаю, но не очень-то верю.

– И напрасно, – убежденно произнес Макар. – Невезуха – это точно заразная штука. По себе знаю… И поэтому успешным людям или людям, рассчитывающим на скорый успех, следует держаться от неудачников как можно дальше…

– Понимаю, – кивнул я. – Значит, вас выписали из больницы летом. Вы вышли, и у вас есть только то, что на вас плюс благодеяние друга – тысяча долларов в кармане. Так?

– Именно так. Только не друга, а приятеля.

– Приятеля, – поправился я. – Хорошо, и что дальше?

– Дальше? – Макар немного подумал, а потом задал мне вопрос: – Как вы думаете, сколько времени можно прожить на тысячу долларов?

– Месяца четыре, – я не сразу ответил.

– Я прожил восемь месяцев и три недели. Причем, когда стало холодно, я купил еще на эти же деньги шапку, теплые штаны и свитер, конечно, «бэу». Еще и водочку иногда позволял себе попивать. Но встал вопрос: где ночевать поздней осенью и зимой? И я вспомнил о дедовой даче. Когда я был совсем маленький, меня несколько раз привозили к деду на дачу, и я более-менее помнил, где она находится. Ну, пришел я в Измайловский парк, нашел место, где стояли дачи. А дач-то никаких и нет. Все снесли подчистую! Даже фундамента не видно, зарос… О подвале на дедовой даче я знал. Там картошка хранилась в деревянных коробах и яблоки в ящиках. Каждое яблочко – газеткой обернуто. Да… Так вот, подвал я все-таки нашел. Благоустроился как мог, и вот – живу…

– Шестого января недалеко от вашего подвала, возле болотца был найден труп изнасилованной и убитой девушки. Может, вы что-нибудь слышали или видели? – спросил я.

– Ну, что я могу отсюда увидеть или услышать?

– Значит, ничего? – в упор посмотрел я на бомжа.

– Ничего, – спокойно выдержал он мой взгляд.

– Поймите, Макар, вполне возможно, что в парке появился маньяк. Он насилует, грабит и убивает девушек. Я веду расследование этого дела, и для меня важно все: любые мелочи, зацепки, что-то необычное, что вы могли бы увидеть.

– Понимаю, – ответил Макар. – Но я ничего по этому делу не знаю. И не хочу знать…

– Но это очень важно, – продолжал я настаивать. – Поймите, эта молодая девушка работала в кафе «Берлога», ее звали Лариса. А до нее в этом же кафе на месте Ларисы работала еще одна девушка, Сания. И она тоже пропала. Мне кажется, что и убийство Ларисы, и пропажа Сании – дело рук одного человека, который…

– Вы что, хотите меня на жалость к той убитой девушке взять? – не дал мне договорить бомж. – Вы думаете, что меня это хоть как-то волнует?

– Да, я на это надеюсь.

– Зря надеетесь. Меня и собственная судьба не волнует, а вы хотите, чтобы я беспокоился о судьбе незнакомых мне девушек. – Макар помолчал, а потом тихо добавил: – Иногда я ловлю себя на мысли, чтобы все это поскорее закончилось…

– Вы хотите умереть? – не очень-то удивился я.

– Приходит на ум такое.

– Почему? Простите, конечно, но по сравнению с вашими собратьями по несчастью вы довольно неплохо устроились.

– Не хочу жить среди этих… скотов, – с легкой злобинкой бросил бомж.

– Вы имеете в виду людей, – скорее констатировал, нежели спросил я.

– Да, – согласно кивнул он.

– Но вы и так ни с кем не видитесь, – заметил я. – Живете один. Работаете… в одиночку. Наверное, бывают дни, когда и слова некому сказать.