Его тьма - Флат Екатерина - Страница 30

— Странно видеть Стража с ручным драконом, — Целитель покосился на дрыхнущего в кресле кверху лапами Пакостника.

— Стражи тоже разные бывают, — мне стало обидно. С одной стороны, не хотелось иметь ничего общего с теми, кто на протяжении многих лет мучил драконов и охотился на магов Иоса. А с другой, ну что я могла поделать, если уж родилась Стражем? Тем более теперь, когда обладала почти всей мощью Дош этого мира.

— Никто вас ни в чем не обвиняет, — Одвар улыбнулся, но на этот раз улыбка вышла совсем неискренней.

— Не беспокойтесь, завтра же рано утром мы уйдем, — резко ответила я.

— А моя нога? — тут же возмутилась Валесия.

— А твоя нога завтра замечательно уже сама пойдет пешком, — сердито парировала я.

Дочь Правителя обиженно поджала губы, но возражать не стала.

— Мерб, — Целитель обернулся к притихшему брату, — подготовь для наших гостей комнату.

Парнишка подскочил и из, видимо, бесконечных залежей за соседней дверью приволок еще одну софу и пару одеял.

— Располагайтесь, — Одвар встал и направился к двери на улицу.

— А вы? — жалобно спросила Валесия.

— Мы живем не здесь, — охотно начал Мерб, но под мрачным взглядом старшего брата тут же убавил свою говорливость. — Доброй ночи.

Они ушли, и мы с Валесией остались вдвоем. Если, конечно, Пакостника не считать.

— Ну зачем ты так резко с ним разговаривала?! — тут же принялась возмущенно голосить моя спутница, едва за хозяевами закрылась дверь. — Что теперь Одвар обо мне подумает?! И не смогу я завтра никуда идти, у меня нога болит! А из-за тебя нас утром выгонят! И я больше никогда его не увижу!

Я погасила масляную лампу, оставив на всякий случай несколько охранных огоньков Дош, легла на оказавшуюся очень жесткой софу и задумчиво перебила поток возмущения дочери Правителя:

— Слушай, а ты уверена, что Говорящий Камень — это выдумки?

Валесия от неожиданности резко замолчала и удивленно пробормотала:

— А зачем он тебе?

— Есть один вопрос. Сложный очень. Ответ на который сама я уж точно не найду, — пояснила я, кутаясь в тонкое одеяло.

— А что за вопрос? Про мага Иоса твоего, что ли? Ну да, конечно, — снова завелась Валесия, — о своей личной жизни ты печешься, а на мою тебе наплевать! Из-за тебя я Одвару точно не понравлюсь! Неужели ты не могла соврать как-нибудь получше? Зачем вообще было говорить, что ты — Страж?!

Она что-то говорила еще, но я уже не слушала, благополучно засыпая без каких-либо угрызений совести.

Утром меня разбудил грохот падающего горшка.

— Пакостник, ну сколько можно? — сонно простонала я. — У тебя вообще совесть есть?

Последовавший следом грохот чайника красноречиво ответил, что совести у моего питомца нет. Пришлось вставать и спасать дом Целителя от дальнейшего разрушения. Правда, уже доевший жаркое Пакостник больше не рвался что-либо разрушать и сыто урчал, разлегшись прямо на столе. Но спать мне все равно больше не хотелось. Валесия явно пока не собиралась просыпаться, да и за окном только недавно рассвело. Я вышла на крыльцо и увидела прогуливающегося за калиткой Мерба. К счастью, он был без своего мрачного брата.

— Доброе утро! — я махнула парнишке рукой.

— Доброе, — он расплылся в улыбке, подошел ко мне и сбивчиво затараторил: — Я чего хотел сказать, вы не обижайтесь на Одвара, он немного неприветлив, но так-то добрый, уж поверьте. Вот, послал меня к вам, чтобы завтрак приготовил. Так-то мы с матушкой живем, по соседству. А тут у брата что-то вроде Дома Целителя, — выпалил он на одном дыхании. — Но у нас в Элевеесе, как назло, все здоровые, вот Одвар и расстраивается, что лечить некого. Нет, вы не подумайте, так-то он рад, что не болеет никто, но ему-то что делать? Он ведь Целитель, ни на что другое не годится. Вы же Страж, тоже ни на что другое кроме своего предназначения не способны, должны понять.

— Понимаю, — я задумчиво кивнула и осененная неожиданной идеей улыбнулась: — Мерб, похоже, мы сегодня утром все же не сможем уйти, как собирались. У Валесии все еще болит нога. Надеюсь, твой брат будет столь милосерден, что не выставит страдающую за порог.

— Ой, что вы! Он так рад был, что вы появились! Вы не думайте, это он с виду суровый, а так-то радостный. К обеду еще матушка наша придет, она сейчас вам пироги стряпает. Уж очень она гостей любит.

— Вот и замечательно. Тогда могу без зазрений совести оставить Валесию сегодня на попечение твоей матушки и Одвара. А к тебе у меня будет небольшая просьба. Ты случайно не знаешь, как добраться до Говорящего Камня?

— Знаю, — Мерб быстро кивнул. — Через Элевеес частенько проходят путники, которые к нему следуют. Так что тут дорога хорошая проложена, не заплутаете. Только если сейчас собираетесь, то погодите чуток, я завтрак приготовлю, а то туда-обратно много времени займет, оголодаете.

— Спасибо за заботу, — я улыбнулась, — но я пока не голодна. Зато, как вернусь, обещаю, с удовольствием съем все, что ты приготовишь. И еще, если не сложно, присмотри за моим драконом, пожалуйста. Он сейчас спать будет долго, но мало ли. И не верь его жалостливым пискам и умоляющим глазам, этот безобразник успел уже налопаться, так что раньше обеда кормить его не надо. Я все же надеюсь, что к тому моменту успею вернуться.

Мерб снова кивнул и спохватился:

— Только учтите, проход к Говорящему Камню платный. В том году два золотых стоил, а сейчас даже не знаю сколько.

Мысль о том, что все же стоило позавтракать, посетила меня уже через час пути. Дорога шла сквозь лес и оказалась на удивление пустынной. Похоже, Валесия была права насчет фальшивости Говорящего Камня, и моя затея действительно не имела смысла. Но в любом случае прогулка в одиночестве меня привлекала несравнимо больше, чем выслушивание причитаний дочери Правителя.

Как Мерб и говорил, примерно через пару часов пути я добралась к «храму». Им оказалась рукотворная пещера со сводом из скальных глыб. Разглядывать пришлось издалека, потому что из-за столпотворения народа я не могла подобраться поближе. Теперь стало ясно, почему дорога пустовала. Судя по услышанным обрывкам разговоров присутствующих, некоторые занимали очередь еще со вчерашнего полудня. В этом пестром многообразии на равных ждали и жители окрестных деревень, и разряженные особы, похоже, из Тариса. Даже несколько чужеземцев, судя по непривычному крою одежды и прическам, попались на глаза. И я в этой огромной веренице народа оказалась последней.

ГЛАВА 3

Ближе к вечеру я уже начала понимать Пакостника, который мог смести в один присест целое блюдо пирожков и после этого еще клянчить добавки. Мой голод требовал незамедлительного возвращения в Элевеес, где добрый Мерб вместе со своей матушкой наверняка приготовил множество вкусностей. Но упрямство не позволяло уйти. Раз уж простояла весь день в этой, возможно, бессмысленной очереди, то было бы настоящим преступлением сдаться, когда уже почти дождалась. Передо мной оставалось всего трое. И уже целая орава скопилась в очереди на завтра. Я смотрела на всех этих галдящих людей и задавалась философским вопросом, как им не лень было тащиться в такую даль и выстаивать теперь часами в ожидании. Ладно, у меня-то хоть цель была крайне важная, но остальных-то явно такие глобальные вопросы не волновали. К примеру, две молоденькие девушки передо мной прибыли явно из Тариса. Одна собиралась спрашивать, за кого из двух ухажеров ей выходить замуж. А вторая просто с ней за компанию. Посетители покидали пещеру через противоположный ее конец, так что, к сожалению, мнений о всезнании Говорящего Камня послушать не удалось.

В «храм» я попала уже с наступлением темноты. Отдав на входе молчаливому старику в фиолетовом балахоне три золотых, я вошла под каменные своды. Горящие вдоль стен факелы прекрасно освещали путь, и буквально через полминуты я оказалась в пещере. Судя по размерам этого неказистого каменного зала, здесь использовалось заклятие расширения пространства, иначе бы никак не поместился сам Камень, оказавшийся примерно в три человеческих роста. Видимо, раньше это была просто громадная глыба, но теперь из нее вытесали подобие человеческой фигуры. Мастер, приложивший к нему руку, на мой взгляд, явно не славился своей искусностью. Хотя за общей неряшливой угловатостью все же угадывался в начертанном силуэт старца с опущенной будто бы в раздумьях головой и смиренно сложенными на груди руками. Рядом с Камнем топтался пухлый мальчишка лет десяти в фиолетовом балахонистом одеянии, как и у старца на входе. Завидев меня, он звонким голосом затараторил привычное: