Женский день - Метлицкая Мария - Страница 57

Аля перечитала эсэмэску и рассмеялась – смешной ты и милый, мой мальчик! Очень смешной и очень милый. Только я… Только я отнюдь не девочка и совсем, к сожалению, не милая. Уже очень давно – и то и другое! Увы!

Потом она пошла в кабинет и открыла ноутбук. Ну, глянем, какие мнения в Сети по поводу всего этого бреда.

Но сначала открыла почту – любопытство, как известно, сгубило не только кошку.

Так, много спама и всякого дерьма. Два письма от продюсеров. Это занятно. Она бегло пробежала глазами – отлично, два предложения. Ну, разумеется, в сериалы, но все не так плохо. Режиссеры приличные и сценаристы вполне. Нормалек!

Далее – письмо от Терлецкого – приглашение присоединиться к их парижскому турне с Лидочкой. «Какой же он славный и добрый, мой милый Терлик! – с теплотой подумала Аля. – Про таких говорят – ну просто душка!»

Нет, без иронии – Терлецкий очень хороший и приличный человек. И это не надо даже доказывать. И сейчас он ее – в который раз! – пожалел. Но она не поедет. Сейчас – нет. Потому что того, что случилось, уже много. Лидочка позвонила! Пусть она привыкнет, что у нее все же есть мать. Куда сейчас сваливаться им на голову. Они так привыкли вдвоем! А Париж от нас никуда не уйдет…

Она написала короткое письмо бывшему мужу – благодарность и все прочее, ну, понятно. Пожелания удачной поездки.

И тут же пришло свежее письмо. «Герасимов, – чуть поморщилась она, – не мытьем, так катаньем». Этот человек не привык сдаваться и уступать. Привык, что последнее слово всегда за ним.

Она задумалась – не отправить ли письмишко в корзину? Но вспомним про кошку! Она на секунду задумалась и… открыла письмо.

«Аля! Все правильно – трубку ты не берешь. Никаких претензий. Да и какие претензии могут быть У МЕНЯ? И все-таки право высказаться у меня есть. Извини. Отрицать что-либо глупо и смешно. Все это – реальные факты. Но им есть, как ни странно, вполне логичное объяснение. Хотя вряд ли это тебя утешит. Я мало говорил тебе о своем детстве. Неловко было. Ты и я – два полюса. Все разное – от и до. И сомневаюсь, что тебе было бы приятно все это слышать. Мое детство это – пьяный папаша, сварливая бабка, его мать, попивающая с сынком. И мама… Мама была чудесная. Тихая, молчаливая, добрая. Пуганая была моя мама. Отец ее поколачивал – иногда так, влегкую. Иногда жестоко и страшно. В зависимости от количества выпитого. Раз в доме пьющий мужик, жили мы бедно. Иногда даже впроголодь. Мама работала на ферме, а это: встать в четыре утра и на своих двоих, через деревню, поле и по грунтовой дороге (зима, весна, осень) идти на работу. Бабка доставала ее до слез. На маме были и огород, и скотина. Мы с младшей сестрой отца ненавидели. И бабку, понятно, тоже. А маму очень любили и очень жалели. Очень. Когда мне было одиннадцать, я впервые вступился за маму. Схватил топор и замахнулся на этого гада.

И мама поняла, что однажды я его просто убью. Убью и сяду. И там, в тюрьме, пропаду. Тогда она, подхватив меня и сестру, просто сбежала. Мы торопились добраться до города и хоть как-то устроиться. Но нас никто не догонял и не искал. Ни разу! Когда мы поняли это, наконец облегченно вздохнули. Мама устроилась на бетонный завод – от него было положено общежитие. Вкалывала она так, что… вспоминать не хочу, какой она приходила… Комнатуха была у нас маленькая, метров восемь, наверное. Но это было счастье! Потому что мы ничего не боялись. Тогда – впервые – я стал спать по ночам. Спать, а не прислушиваться! Понимаешь? А денег все равно не хватало. Летом мы с сестрой ездили в лес и собирали ягоды: землянику, голубику, потом морошку и клюкву. Конечно, грибы. Ну, и потом все это продавали на рынке. Это было подспорье. Надеть было почти нечего – ботинки я носил по три года. А нога-то росла! Сестре Аньке хотелось и платьев, и кофточек, и сережек с колечками. В школе ее дразнили нищенкой. А я – я дрался. За нее, за себя. Знаешь, о чем я мечтал? Чтобы пожрать от пуза и накупить Аньке и мамке всего: тряпок, сумочек, обуви разной. Завалить их всем этим добром. Всю комнату завалить, до потолка!

Двор у нас был… Ну, ты понимаешь. Рабочий поселок, шпана. По малолетке тогда загремели почти все – ну, или процентов на восемьдесят. Мама очень боялась за нас с сестрой: Анька – красивая, не дай бог, принесет в подоле! Я – бедовый. Куда вляпаюсь, во что? Тревожилась очень. А я понимал – если пойду по кривой дорожке, мама погибнет. Она говорила: «Лучше бедно, но честно». И умоляла: «Сынок, будь осторожней!»

Я понимал – надо нам отсюда выбраться. Из этого барака, от этих дружков и соседей. Но как?

Учиться. Или много работать. Хотя… Мама много работала. Вкалывала всю жизнь. И что? Что у нас было? Коврик с лебедями с базара? Плюшевая скатерть с кисточками? Мать ее берегла. И ваза хрустальная – завод подарил на сорокалетие. Все! А она говорила: «Как ХОРОШО мы живем! Как хорошо, да, Сережа?»

А я молчал. И молча глотал слезы. Нет, думал. Не буду жить как скотина! Ни я, ни моя семья.

Потом нам дали комнату – ну, это было вообще за пределами. В нормальном доме, с нормальными людьми. Мама была счастлива. Все украшала ее, тащила какие-то вазочки из магазина, коврики, покрывала. Тогда я пошел разгружать вагоны и купил ей первый сервиз. Стоил он тринадцать рублей. Она все любовалась и боялась с него пить и есть. Потом купил ей пальто – тяжелое, драповое, с песцом. Как же она им хвалилась! Господи… Анька поступила в торговый техникум, я заканчивал восьмилетку и думал, куда мне пойти. Сосед – хороший мужик – посоветовал на автослесаря. Ну, я и пошел. Тогда и стал зарабатывать. А мама уже сильно хворала. Мы с Анькой заставили ее уйти с завода. Она все не соглашалась, причитала: «Как же я уйду? Они ж нам комнату дали!» Всю жизнь она думала, что кому-то должна. Но уговорили, ушла. Плакала очень. Но дома сидеть не стала – пошла в булочную продавцом, возле дома. Анька рано выскочила замуж. Парень был неплохой, но такой же нищий. Жили они у свекрови, в одной комнате. Какая это жизнь? Развелись через три года. И Анька вернулась к нам. Не одна, с сыном Ванькой. Ну, и весело стало. Совсем весело! Тогда я и устроился на прииски. Просто чтобы сбежать. Ну, и денег срубил – будь здоров!

Как там было – писать не хочу. Подумаешь, что бью на жалость. Скажу только, что было так тяжко… даже мне, ко всему привычному. Приехал через два года и купил квартиру. В две комнаты. Маму забрал с собой. А она все переживала за Аньку и бегала помогать с внуком.

Потом много чего было, разного. И магазин открывал, и на рынке лавку. И автосервис, и даже кафе. Ну, а потом, много позже, стал подниматься. Тоже было всяко и разно. Но это уже ерунда. Все через это прошли. Наезжали, отбирали, делили. Угрожали. Зря – я был уже волчара стреляный. Мне было все нипочем. Только мама вот заболела… От всех этих переживаний за меня и за Аньку. Эта дура связалась тогда с бандитом. Влюбилась как кошка. А его потом… Ну, понятно. Всех их тогда клали – штабелями и ежедневно. Я Аньку тянул, как мог. И маму тоже. Возил ее в Москву к врачам. Сказали – поздно. Поздно приехали. Я хотел повезти ее в Германию – сказали не надо мучить, ей уже мало осталось.

Оказалось, что они были правы. Через полгода мамы не стало. Денег было навалом, а маме уже ничего было не нужно. Ничего! Даже памятника этого, огромного, дорогого – не нужно…

Я так хотел отвезти ее на море – она там никогда не была. Свозить в Питер, в Москву. Мир показать. А она в столице видела только больницы…

И вообще она в жизни ничего не видела. Ни покоя, ни счастья, ни хрена! Ничего моя мама не видела. И я ей дать все это так и не успел…

Дальше пропускаем. Многое. Неинтересно. И ни к чему. Не в тему. Про первый брак, например. Грязи там было столько… что даже я стеснялся. А потом я встретил тебя.

Я таких, как ты, вблизи не видел. Разные бабы были, но… Им до тебя, как мне до луны!

Ты из другого мира. Ты образованная, умная, остроумная. Ты прекрасная! Ты талантливая. Необыкновенная. К такой, как ты, мне и подойти было страшно. Кто я? Да, небедный мужик. Но шваль подзаборная, шпана, гопота. Нувориш. Денег срубил, а все остальное… Книги, конечно, почитал – кое-что. В театрах бывал – так, для общего развития. Но я понимал, кто твой первый муж и кто второй. Кто были твои дед и бабуля. И кто я!