На контракте (ЛП) - Айрес Жаклин - Страница 28

— Ух, ненавижу, когда она так делает! — качаю я головой и направляюсь к двери.

— Давай я возьму твою падчерицу, — показывает она мне руками.

— Она не моя падчерица, — вздыхаю я, но все-таки отдаю Бруклин ба, и направляюсь к двери, и клянусь, я слышу словно ее шепот у себя за спиной: «Значит будет».

Когда я выхожу за дверь, то вижу Шарлотту, идущую по дорожке и в панике смотрящую на меня. Что с ней не так?

— Детка, — говорю я, обхватывая ее за талию, — сделай глоток апельсинового сока.

— Это что-нибудь, да значит? — она пытается улыбнуться.

— Конечно, значит. Теперь выпей, чтобы я мог использовать тебя в своих интересах, — я подношу бокал к ее губам.

— Господи Иисусе, Митч, — она берет бокал в руки. — Я не ребенок, — и делает несколько глотков.

— Ты мой ребенок, — я целую ее в висок, она закатывает глаза. На самом деле, это я закатываю глаза сам на себя. Почему я вдруг превращаюсь в полную размазню рядом с ней? Если честно, то мне кажется, что это происходит не ни с того не с сего, потому что с самого начала, я чувствую какое-то притяжение к ней. Мне легко оставаться самим собой с ней рядом, и не играть кого-то, как я делаю перед большинством людей.

— Митч, Бруки предоставлена сама себе?

— Да, Шарлотта. Но не волнуйся, я удостоверился, что там, где она собирается играть нет ножей, разбросанных по полу или открытых розеток. Я также дал ей ножницы и сказал, что если она захочет, то может побегать с ними по кругу, — я забираю бокал у нее из рук.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы она скучала, — улыбается она мне, в тот момент, когда мы входим в дом.

Ба смотрит на нас, но при этом внимательно наблюдает за Бруклин, которая подпрыгивает на ее коленях. Я не могу вспомнить, когда последний раз, видел ее такой счастливой. Я киваю ей в знак приветствия еще раз, и она тут же начинает усиленно жестикулировать руками, интересуясь возрастом и именем Бруклин. Как только я собираюсь ответить, Шарлотта меня опережает, подключаясь к нашим жестам, чем несколько поставила меня в тупик.

— Ты же знаешь язык жестов, малышка? — обращается она к дочери, а потом обращается уже к нам.

— Да. Я естественно использовала язык жестов со всеми своими детьми, но я более свободно стала общаться на нем с Беннеттом, потому что это был единственный способ в течение двух лет, с помощью которого я могла общаться с ним, — объясняет она, и я знаю, что ба, однозначно, прямо сейчас выдаст свое заключение, потому что она терпеть не может, когда люди прерывают друг друга на полуслове, или вдруг замолкают в середине разговора. Она объясняет это, словно кто-то говорит по-английски, а потом вдруг переключается на другой язык, который не все понимают. Это грубо, я знаю.

Ба жестом предлагает Шарлотте присесть в кресло рядом с ее инвалидной коляской и машет рукой, чтобы я убирался прочь. Я неохотно киваю в ответ, но перед тем, как уйти, наклоняюсь к уху Шарлотты.

— Не позволяй ей тебя запугать, малышка. Я пока приготовлю обед, — и целую ее в ухо.

— Не беспокойся, Митч, — говорит она, я молча киваю.

И направляюсь на кухню, тихо ругаясь про себя. Не самая блестящая идея оставить ее не с кем-нибудь, а с бабушкой. В девяносто лет, ба не потеряла своих экстрасенсорных способностей, но ее фильтр отсеивания моих кандидатур постоянно отодвигается все дальше и дальше.

Мэгги заходит в комнату и улыбается мне.

— А с тобой я разберусь вдвойне, дорогой.

— Мэгги! Ты оставила ее наедине с бабушкой?! — у меня появляется паника в полную мощь.

— Милый мальчик ... ты не сможешь мне столько заплатить, чтобы я не отставила их двоих! Их руки летают с такой скоростью, что у меня закружилась голова, от того, что я просто смотрю на них! — она покачивает головой и усмехается, направляясь к холодильнику.

Мэгги родом с юга, и, хотя в Новой Англии она уже на протяжении более тридцати лет, она все равно не потеряла своего южного очарования и темперамента. Благодаря ей не беспокоюсь о бабушке, потому что она отдает ей все свое время.

Мэри жила со своей семьей до тех пор, пока не умерла моя мама. Бабушка и дед обратились к ней с просьбой помочь с домом и естественно присматривать за мной. Тогда же ее собственные дети стали для меня моими братьями и сестрами. Мы все делали вместе, потому и росли тоже вместе, главным образом из-за того, что муж Мэгги отказался от них. Если честно, то мы наслаждались нашей жизнью.

Мэгги всегда была чем особенным для нашей семьи, она очень много работала. Мои бабушка с дедушкой потеряли многих друзей из-за нее, потому что они не делали исключения из-за ее цвета кожи и платили ей соответственно, как белому человеку. На самом деле, они заплатили ей гораздо больше, даже если брать обычную ставку для белой прислуги. Тогда это было неслыханно, и естественно людям это совершенно не нравилось. Я помню, что как-то спросил деда об этом, когда мне было одиннадцать лет.

— Дед, не беспокоит тебя, что ты потерял своих друзей из-за Мэгги?

— Позволь я расскажу тебе кое-что, приятель… (мне очень нравилось, когда он так меня называл и, если честно, то я ждал этого) … во-первых, эти «друзья» были не настоящие друзья. Если бы это была не Мэгги, а обычная Мэгги, я бы никогда не узнал, кто есть кто. С возрастом, Митч, ты сможешь увидеть, что у тебя появится узкий круг друзей и наружный. Узкий круг самый важный, и ты должен быть очень осторожен с ним, потому что в него нужно впускать не каждого. Эти друзья должны быть верными, поддерживающими тебя в любой ситуации и надежными. Они как семья, а в семье заботятся друг о друге. Мэгги наша семья — она в нашем узком кругу, Митч. Черт побери, она президент нашего узкого круга, и если кто-то не ценит или не принимает ее, то тому не место среди наших друзей! Все очень просто. Ты понимаешь, что я имею в виду? — я видел, страсть и раздражение отразились на его лице.

— Да, дед, — я был уверен, что понял, о чем он говорил.

— Раз уж мы завели разговор об этом, Митч, меня это не беспокоит, но я должен был тебе это сказать, — он постучал пальцем по письменному столу.

— Да, дед?

— Никогда не суди кого-то, по тому, как они выглядят, по оттенку кожи, этническому происхождению и так далее. Суди по его помыслам, по его сердцу и по намерениям. Если у них доброе сердце, то их намерения будут такими же.

Я понял то, что сказал мне тогда дед, судить по сердцу и следую этому совету, вместе со всеми другими, которые он мне дал за всю свою жизнь, потому что для меня он был особенным человеком, на которого я очень хотел быть похожим. Он был моим идеалом и образцом для подражания, в то время, как другие дети моего возраста поклонялись супергероям, спортсменам, космонавтам и рок-звездам. Мое поклонение ему не изменилось, даже когда я стал старше. Он всегда был МОИМ КУМИРОМ, и до самой моей смерти, он всегда останется КУМИРОМ для меня.

— Митч, милый ... с тобой все в порядке? — я перевожу взгляд обратно на Мэгги, она гладит меня по голове.

— Прости, — улыбаюсь я. — Я задумался о деде. Он бы полюбил Шарлотту. — Он бы ...

— Ты любишь, Шарлотту? — Она наклоняет ко мне голову.

— Ну! — я хлопаю в ладоши. — Что ты для нас приготовишь? — потираю ладони. Мэгги улыбается и подозрительно посматривает на меня, прекрасно понимая, что я пытаюсь сменить тему.

— Я заранее приготовила свой знаменитый салат с курицей. Ты молодчина, что принес мне крекеры, мой мальчик, — она поворачивается к холодильнику и вытаскивает салатницу.

Через несколько минут, я возвращаюсь в гостиную с куриным салатом Мэгги и крекерами. Она не солгала, потому что ба и Шарлотта с такой скоростью жестикулируют друг перед другом, словно каждая из них пытается выиграть гонку. Ох, Господи, ба вытащила откуда-то эти чертовые альбомы!

— Ты можешь не пытать Шарлотту в первый раз? — спрашиваю я, закатывая глаза.