Джунгли страсти - Коротнян Екатерина Анатольевна - Страница 15

Одной рукой он еще больнее потянул за волосы, у нее даже брызнули слезы из глаз.

– О-ой! – Она испуганно заверещала, чувствуя как жук по-прежнему шевелится на голове, а пальцы Сэма пробираются сквозь запутанные волосы.

Пару раз он выругался, затем схватил жука и оторвал от головы вместе с прядкой волос.

– А-ах! – Она схватилась за больное место.

– Да заткнись же! Его уже там нет, – с отвращением произнес он и швырнул опутанного волосами жука в противоположный угол.

Жук громко шлепнулся об пол. Юлайли вздрагивала от холодных мурашек, бегавших по рукам. Ей все казалось, что по ней ползают жуки.

– Зря Ной не утопил этих тварей.

Сэм присел на корточки и уставился на нее одним глазом.

– Они безобидные.

– Мне все равно. Не выношу жуков. Хуже могут быть только пауки.

Он по-прежнему внимательно изучал ее, только теперь на его лице появилась какая-то странная улыбка. Юлайли всполошилась.

– А пауки здесь тоже есть? – Она оглядела лачугу, словно ожидала нашествия целой армии пауков; ей вдруг почудилось, что вокруг полно ползающих и шуршащих насекомых.

– Если есть, мы еще об этом узнаем. Уверен, тебя было слышно даже в Бельвью.

– Бельведере, – поправила она.

– Вот именно, – кивнул он, и по его тону было понятно, что этот разговор кажется ему забавным. – Бельведер, оплот семейства Лару. Разве там нет жуков? А, я забыл. Можешь не отвечать, – сказал он, подняв обе руки. – Жукам там не место, ведь они не подписывали Декларацию независимости.

– Это несправедливо, не говоря уже о том, что грубо. Я...

Их пикировку остановил внезапный скрежет замка. Оба как по команде обернулись к раскрытой двери. Хижину наполнил свет керосинового фонаря, на секунду ослепив, ее обитателей. На пороге стоял полковник. Один охранник держал фонарь и дверь, а двое других приготовили на всякий случай нож и длинную винтовку.

Лолли посмотрела на Сэма, тот смотрел на винтовку.

Ее внимание привлек распаленный взгляд острых, как у хорька, глазок Луны. Юлайли затаила дыхание.

– Пришло согласие на выкуп. Обмен состоится через два дня. Мы отправимся на корабле в устье реки Колорадо.

Юлайли с трудом выдохнула. Он сказал, что они поплывут на корабле. У нее сразу свело живот от воспоминаний о путешествии на Филиппины. Тогда она провела все время в постели или на полу корабельного ватерклозета – за всю жизнь ее столько не тошнило. Кроме стюарда, приносившего пресную воду, полотенца и апельсины, единственный человек, которого Лолли видела во время путешествия, была Мейми Филпотт, методистка. Служительница церкви стояла за дверью ватерклозета и распевала евангелистские гимны. Хуже всего было выслушивать «Наш Христос». Женщина заводила его каждый раз, когда корабль подбрасывало на волнах.

Но ради того чтобы выбраться отсюда и наконец увидеть папу, Юлайли даже была готова вновь испытать морскую болезнь. Отец все-таки спасет ее. Девушка улыбнулась и подняла голову. Полковник Луна опять смотрел на нее тем взглядом, ее улыбка сразу померкла. Луна пошел прямо к ней, глядя в глаза. Юлайли почувствовала, как Сэм напрягся. Полковник остановился рядом с ней и, протянув руку, провел пальцем по ее щеке и подбородку. Потом он приподнял ее лицо. Ей хотелось закрыть глаза, но усилием воли она подавила это желание. Напряжение росло.

– Очень жаль, – произнес Луна и наконец отвел взгляд.

Повернувшись на каблуках, он посмотрел на Сэма, который вдруг стал вялым, как старый гончий пес. – Не хочешь поменять хозяина, амиго? И Агинальдо, и твой Бонифасио стремятся к одному – независимости.

Сэм улыбнулся полковнику; Юлайли подумала, что не хотела бы увидеть такую улыбку, обращенную к ней. Улыбка была хищной, расчетливой, в ней таилась смертельная угроза.

– Мне не так уж важна цель, Луна. Агинальдо или Бонифасио – в сущности, мне все равно.

Луна несколько смягчился, вид у него стал не таким угрожающим.

– Мудрый выбор. Вот, скажем, я...

– Вряд ли это можно назвать мудрым выбором, – перебил его Сэм, который стал вдруг похож на паука, поймавшего муху. – Для меня важна не цель Агинальдо. Мне не нравится... его подбор офицеров.

Луна побагровел, глаза его прищурились.

– Взять его, – скомандовал он и вышел.

– Нет! – завопила Лолли, вцепившись в одного из охранников. Тот стряхнул ее, она упала, потеряв равновесие из-за связанных ног, затем снова с трудом поднялась. – Прошу вас. Он американский гражданин!

Охранники, не обращая на нее внимания, выпихнули Сэма за дверь. Прежде чем дверь захлопнулась, она успела бросить последний взгляд на лицо Сэма. Оно абсолютно ничего не выражало.

Глава 7

Сэм остановился посреди хижины, приклеившись взглядом к противоположной стене. Ему понадобилась вся его воля, чтобы не согнуться от боли. Он не дышал, просто смотрел помутневшим взглядом на стену и ждал, пока охранники захлопнут за собой дверь. На это у них ушла вечность. Откуда-то слева до него донесся приглушенный вздох.

– Что они с тобой сделали?! – ужаснулась девушка.

Он не ответил. Он знал, что если откроет рот, то не произнесет ни слова, а только застонет, чего никак не мог допустить.

Дверь закрылась, в лачуге стало темно, только тогда у Сэма подкосились колени. Он лег лицом на пол. Ребра болели от пинков, левая нога онемела от ударов, полученных, когда Луна, целивший сапогом по ребрам, промахивался. Руки так опухли от пыток, что веревка вокруг запястья сжимала как тиски.

Ничто на свете не заставило бы его шевельнуться. Он устал, очень устал и тем не менее подавлял желание заснуть. Ему нужно было знать, что он все еще владеет своим телом. Полностью владеет. Это была своего рода тренировка воли, которой он не мог пренебречь. Слишком часто в прошлом эта способность помогала ему выжить.

Слева послышалось шарканье. Девушка остановилась и долго стояла рядом с ним. Затем он почувствовал робкое прикосновение к руке. Сэм слегка повернул голову и поморщился от боли.

Он хотел было открыть глаз, но на это ушло бы слишком много сил, а их у него не осталось после нескольких часов допроса. Но Луна все равно ничего не узнал. Сэм не выдал источник, откуда прибывает оружие. Он назвал полковнику вымышленное имя поставщика, а чтобы проверить его слова, понадобится не меньше трех дней. К тому времени Сэм надеялся оказаться далеко. Если, конечно, он сможет когда-нибудь пошевелиться.

Черт, как болит скула... можно подумать, он провел десять раундов с Бостонским Силачом.

Через несколько секунд, тянувшихся очень долго, пальцы девушки отвели с его лица пряди волос, задев при этом ноющую скулу.

– Проклятие, – простонал он разбитыми губами и тут же почувствовал, как его рот нежно промокнули влажной тканью.

– Бедняга.

Похоже, она плачет. Только этого ему не хватало – рыдающей Лолли Лару.

Сэм сглотнул, что потребовало чудовищного усилия, потом облизнул губы.

– Я уже сказал: мне не нужна твоя жалость. Оставь ее при себе.

Тихо охнув, девушка отдернула руки, словно обожглась. Сэм ждал, что она поспешит уползти в свой угол переживать обиду, но не услышал шороха. Она лишь пробормотала что-то, и как он ни старался, слов не разобрал. Потом его лица снова коснулся влажный комок ткани, хотя он только что отверг ее помощь.

Избитое тело сдавила усталость, и он перестал бороться со сном, дарящим блаженное забвение. Когда сложенная в несколько раз тряпка задела глубокую ссадину на лбу, Сэм поморщился. Сквозь густой туман боли до него донеслось бормотание. Сэм не мог улыбнуться, хотя ему очень хотелось. Он все глубже погружался в сон, и тем не менее его последняя сознательная мысль была о том, что она сказала. Ее слова не являлись выражением жалости, паники или смирения. Они свидетельствовали о непреклонном характере строптивицы. Прелестная маленькая леди Лолли Лару только что обозвала его проклятым янки.

– Перестань бормотать, черт побери!