Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Жан Кавалье - Сю Эжен Мари Жозеф - Страница 35


35
Изменить размер шрифта:

– Разведчик не вернулся еще из Зеленогорского Моста, и со вчерашнего дня с востока нет никаких известий; но мы, должно быть, скоро получим их, – ответил Ефраим.

Вдруг Кавалье побледнел и покраснел одновременно. Его глаза яростно раскрылись. Он не был в состоянии произнести ни звука: он только что заметил Изабеллу, которая направлялась к нему. Невольным движением он схватился за свой кинжал и наполовину вытащил его из ножен, но, тут же вложив его опять, воскликнул голосом, столь же полным изумления, как и ярости:

– Ефраим, Ефраим, кто мог предположить, что эта негодяйка осмелится показаться на глаза нашим братьям?

– Она говорит, что невиновна. «Истинно непорочная женщина непоколебимо остается на ногах, как золотая колонна на серебряном основании». Испытай ее, как горнило испытывает глину, как дни скорби испытывают истинно верующих, – молвил Ефраим и удалился, пожимая плечами, словно считал недостойным себя подобные переговоры.

Медленно, робко, но без тени стыда приблизилась Изабелла к Жану. Ее наружность выражала страдание, но не раскаяние.

– Убирайся, убирайся, несчастная! – крикнул Кавалье, топнув ногой. – Я забыл твою подлость: твое появление вызывает снова мою ярость. Убирайся еще раз говорю тебе или я безжалостно раскрою всю правду в присутствии всех наших братьев!

– То, что я имею сказать вам, я скажу в присутствии всех наших братьев. Я не прошу у вас снисхождения, но справедливости, только справедливости, – с достоинством произнесла Изабелла печально и спокойно.

– Справедливость, которую ты заслуживаешь, – это моя ненависть и мое презрение. Еще раз – убирайся!

– Справедливости, только одной справедливости! – повторила Изабелла, с мольбой сложив руки и приближаясь к Кавалье.

– А, ты заставляешь меня решиться на это! – проговорил он и могучим голосом, желая чтобы его услышало большинство камизаров, которые мало-помалу окружили его, закричал:

– Братья мои, братья! Видите эту девушку? Она красива, у нее гордый и смелый вид, не правда ли? Ее чело и взгляд внушают уважение. Она принадлежит к нашей религии: ее отец – старый солдат, который храбро служил великому герцогу Рогану...

– Мой отец умер! – проговорила Изабелла, глубоко вздохнув.

– Слышите? – сказал Кавалье. – Ее отец умер, умер, без сомнения, со стыда и отчаяния. Ведь вам незнакома вся гнусность, вся низость души, которая кроется под этой наружностью! Вам неизвестно, что три года назад ее отец и мой обручили нас. Я любил тогда эту девушку! О, я любил ее страстно: я считал ее добродетельнее и благороднее всех наших сестер.

И Жан рассказал все, что случилось у него с Флораком в Андюзе. В заключение несчастный воскликнул с яростью, бросая уничтожающие, презрительные взгляды на Изабеллу:

– И что же! Пока я таился в Женеве, каково было поведение этой негодницы, моей невесты!?

До сих пор Изабелла слушала с чувством глубокой боли, которая все возрастала. По ропоту присутствовавших севенцев она догадалась, что и они осуждают ее. Чувствуя, как все в ней возмущается, черпая силы в своей невиновности, она прервала Жана в ту минуту, как он коснулся ее поведения. С взволнованным лицом, с искрящимся взглядом, сделав повелительный жест, она величественно проговорила:

– Мое поведение? Я вам расскажу о нем! Господь меня слышит. Господь меня видит. Он знает, лгала ли я когда-нибудь... Когда Жану Кавалье пришлось спасаться в Женеве, я умолила моего отца присоединиться к моему жениху в Швейцарии. Мы поехали в одну прекрасную ночь. Но по приказанию того человека, который оскорбил Жана, вероятно, солдаты его следили за нами. В двух верстах от Андюзы нас с отцом арестовывают. Моим братьям не безызвестно, каким наказаниям подвергаются беглецы, если их настигают: мужчин отсылают на галеры, женщин бросают в тюрьму. Я впала в отчаяние при мысли, что я завлекла моего отца в это бегство. Я боялась не столько за себя, сколько за него: он был уже так стар, так страдал от своих ран... Притом для солдата – галеры! О, это было ужасно! И вот, тот человек, который оскорбил моего жениха, приходит к нам в дом-туда, где по его приказанию нас держали в плену. Оттуда нас должны были отвести в Ним. Я думала, что он пришел насмехаться над нашим несчастьем. Но по его обхождению с нами этого нельзя было предположить. Он нас пожалел: даже обвинил в нашем аресте слишком усердное рвение своих солдат. Он упрекал себя в том, что унизил собственное достоинство, переступил правила чести, оскорбив Жана, который не имел возможности защищаться... Несмотря на все эти сожаления, я сказала в лицо этому человеку, что презираю его, как единственного виновника всех наших бедствий. Я требовала, как искупление, освобождения моего отца. Я доказывала, что он обязан исполнить мое требование: не мог же он допустить, чтобы такого старца повлекли на галеры! Сразу он не дал мне никакого ответа, но на следующий день снова явился. Я была одна. «В вашей власти, – сказал он мне, – избавить вашего отца от галер». – «Что надо сделать для этого?» – «Разрешить мне посещать вас ежедневно». – «Но я вас ненавижу, я вас презираю... Ведь благодаря вам мой жених в изгнании, мой отец в тюрьме и нам угрожает позорное наказание!» – «Вы можете меня презирать и ненавидеть, но дайте мне возможность видеть вас ежедневно – и ваш отец спасен». – Призываю небо в свидетели: это его подлинные слова! – воскликнула Изабелла, торжественно подняв руку.

Кавалье сделал жест глубокого недоверия. Изабелла продолжала:

– То, о чем этот человек просил, было для меня омерзительно: один вид его внушал мне страх. Но я его тщетно молила... Он был непоколебим... Тогда я покорилась. Я пожертвовала моим отвращением для спасения отца, от которого ничего не скрыла. В продолжение нескольких дней этот человек посещал нас. Он был знатен, молод, богат: он пустил в ход все, чтобы победить мое отвращение к нему. Точно он не знал, кого я люблю!

Изабелла бросила на Кавалье взгляд, полный нежности и достоинства.

– Этот человек удвоил предупредительность к моему отцу, который платил ему холодным презрением. И что же! Все это прикрывало только неслыханное лицемерие! Этому человеку я нужна была, как жертва, и он, без сомнения, хотел, чтобы меня считали его сообщницей.

Тут голос Изабеллы дрогнул. Она быстро продолжала, точно каждое слово жгло ей губы:

– Однажды вечером он пришел как обычно. Он заявил, что выступает со своими отрядами завтра утром и попрощался с нами, а сам спрятался в соседней темной комнате: он подкупил женщину, которая нам прислуживала. Не знаю, какой снотворный порошок всыпал он в мое питье, но я погрузилась в мертвый сон... Утром я проснулась несчастной...

Севенцы, окружавшие Изабеллу, в один голос испустили крик негодования. Все в молодой девушке дышало такой правдой, что невозможно было сомневаться в искренности ее слов. Кавалье бросился к ней. Глаза его сверкали яростью. Он весь был потрясен: тысяча разноречивых ощущений отражались на его лице. Сжав обеими руками ее руки, он воскликнул:

– Ты говоришь правду, сущую правду?

– Господь меня слышит, – сказала Изабелла, подняв глаза к небу.

– Продолжай, продолжай, несчастная! – простонал Кавалье. – Я верю тебе.

– Когда я проснулась, мерзавец был тут. Обезумев, вне себя, я громкими криками призывала отца. Он прибежал вооруженный. Завязалась борьба. Но мой несчастный отец был слаб: он был стар. Шпага его сломалась. Ему великодушно подарили жизнь! – с леденящей душу горечью воскликнула девушка. – Его пощадили! И безоружный старик остался побежденным возле своей обесчещенной дочери. Негодяй же уехал. Через несколько месяцев и мы уехали, чтобы избавиться от стыда, – прибавила Изабелла, закрыв лицо обеими руками.

– А твой отец, отец? – вскричал Кавалье.

– Он умер с отчаянья. Когда его не стало, я хотела повидать вас, Жан Кавалье, рассказать вам все, очистить себя от клеветы, которую распространяли про меня. По дороге я узнала, что наши восставшие братья заняли эти горы. Господь направил меня к вам, чтобы оправдаться... Но достигла ли я цели, не знаю...