Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни - Страница 49

Она не хочет иметь врагов. Ей не нужны ни йорайа, ни война. По крайней мере, Скараб пыталась себя в этом убедить, хотя, говоря по правде, некий внутренний голос тихо нашептывал ей, что воевать – не так уж плохо.

Мысль наполняла ее душу ужасом, но и будоражила, и это злое возбуждение пугало больше всего.

Скараб не стала выполнять эз ваш: понимала, что всего лишь пытается что-то доказать Клыку. Все в ней восставало против этой идеи – пусть ликтор что-либо доказывает своей королеве, а не наоборот. И, кроме того, она хотела увидеть лицо мага и коснуться его жизни, ощутить ее – и только потом убить. Выцедить по капле сиритар. Дело не благое, но, без сомнения, великое. Она узнает, как он смог это сделать, когда все знания о магии в так называемой Империи Серафимов утрачены.

И вместо того, чтобы порвать нить жизни, Скараб потянулась к душе мага и коснулась ее.

И судорожно вздохнула.

Звук был очень тихий, но маг обернулся.

– Скараб. – Послание Клыка несло помету срочности. – Давай!

Однако она не послушалась. Коснувшись жизни мага, королева в первый же миг поняла, кто это. А потом увидела его лицо, и Клык вместе с ней – и хотя ликтор сумел удержать эмоции в узде, Скараб ощутила волну его потрясения, такого же огромного, как у нее.

Перед ними стоял тот самый Истребитель Тварей, который израсходовал все запасы сиритара и тем самым приговорил себя к смерти. Бастард, воин, отцеубийца и – немыслимо, невозможно! – стелианец. В его глазах бушевало пламя: они смотрели прямо на то место, где, невидимая, стояла Скараб. Уже это одно рассеивало все сомнения, но она узнала о нем кое-что еще, узнала – и неловко, в самом простом сообщении, отправила это знание Клыку: не ощущениями, не эмоциями – словами.

Она послала сообщение и остальным: тем своим воинам, кто исследовал сейчас залы и коридоры пещеры, пытаясь разобраться, что здесь вообще происходит. Помедлила – и отправила весть Певчей.

Затаив дыхание, Скараб наблюдала, как маг сканирует пространство. И хотя видеть ее он не мог, он чувствовал ее присутствие! Это проявлялось в настойчивости направленного прямо на нее взгляда, и такая его реакция стала еще одним сюрпризом в копилке сегодняшних потрясений.

Убедившись, что рядом находится кто-то невидимый, маг, однако, не проявил тревоги. Он не напрягся, а, наоборот, расслабился… и затем – приведя Скараб в полное замешательство – улыбнулся. То была улыбка такой чистой радости, такого захватывающего дух незамутненного счастья, такая светлая улыбка, что Скараб, королева, юная прекрасная женщина, внимания которой добивались многие мужчины, покраснела до корней волос. Трудно не покраснеть, когда к тебе обращают такую улыбку.

Особенно если учесть, что не к тебе.

Он заговорил, и голос его был тихим, нежным и хриплым от любви:

– Кэроу? Это ты?

Скараб покраснела еще сильнее, радуясь, что невидима и что успела отослать Клыка прочь из своего разума и тот не ощутил горячую вспышку, которую возбудила в ней улыбка чужака.

Его красота завораживала, вызывала трепет, заставляла затаить дыхание. Сила была частью его облика: сырой, дикий запах сиритара, запретного и проклятого; вдыхать этот аромат значило потворствовать своим греховным желаниям, но маг был так счастлив, что сила его эмоций пробила блокаду и удар пришелся королеве по сердцу и глазам.

Божественные звезды. Она никогда не испытывала такого счастья. И никогда – никогда! – не будила его в ком-то другом. Ее первая ночь с Клыком… когда ритуалы и танец завершились и их наконец оставили наедине, она ощущала его страсть и восторг прежде, чем он даже коснулся ее. Все это казалось таким правильным. Таким настоящим… А сейчас, внезапно, все изменилось.

Маг смотрел… не так. В его взгляде было столько чувства, что Скараб невольно спросила себя: кому предназначен этот взгляд? И почувствовала укол сожаления, что не ей.

Певчая пока не отозвалась, а ответные сообщения от Призрака и Хищницы пришли почти мгновенно. В обоих чувствовалось волнение. Призрак и Хищница были старше, опытнее как маги и синестетики, и в одном из их посланий – два пришли одновременно и переплелись так, что Скараб не могла их распутать, – содержалось потрясение такой силы, что она на мгновение моргнула и отступила на шаг назад.

Маг позвал снова, уже не так уверенно; его улыбка погасла.

– Кэроу? Это ты?

«Кто-то идет».

Предостережение Клыка и почти сразу – шаги в коридоре. Скараб метнулась в сторону, заняв место напротив своего стража в углу комнаты. Он напрягся, устанавливая контакт, и сразу отпрянул, боясь разгневать ее недозволенным прикосновением; жаль, что в наплыве ошеломляющих новостей он утратил уверенность.

А затем в поле зрения возникла фигура.

Девушка, примерно ровесница Скараб. Она не принадлежала к роду серафимов; не было в ней и крови химер.

Она была… чуждой. Не из этого мира. Скараб никогда не видела людей, и, хотя знала об их существовании, реальное зрелище оказалось донельзя любопытным. Девушка не имела крыльев или других отличительных особенностей звериной составляющей химер, но не казалась неполноценной, недоукомплектованной. Напротив – такая простота форм демонстрировала чистую обнаженную до предела элегантность. Стройная, она двигалась с оленьей грацией, и у ее привлекательности был такой забавный аромат, что Скараб не могла решить, нравится ей это или пугает. С кремовой кожей, черными, как у птицы, глазами; волосы мерцают синим. Синим. Ее лицо, как и лицо возлюбленного, покраснело от радости и покрылось таким же румянцем милой нерешительности и застенчивости. Первое свидание?

– Привет, – сказала девушка, и слово мягко коснулось слуха – точно касание бабочкиного крыла.

Он не ответил на улыбку. Спросил, глядя мимо нее и вертя головой:

– Ты здесь давно? Под невидимостью?

Для Скараб мозаика собралась. Почувствовав чужое присутствие, маг решил, что пришла его девушка, пришла под заклинанием невидимости, а значит, человечка умеет колдовать.

– Нет, – озадаченно ответила та. – А что?

Его следующее движение было совершенно внезапным. Он схватил ее за руку и рывком задвинул к себе за спину, пристально вглядываясь в пустоту комнаты, которая пустой, разумеется, не была.

– Кто здесь? – требовательно спросил он, на сей раз на языке серафимов.

И когда его глаза снова нашли Скараб, в них читалось только то, что она ожидала увидеть в них ранее: подозрение и тлеющий огонь ярости. Еще желание защитить – в отношении милой синеволосой чужачки, которую он загораживал своим телом.

Своим телом, с удивлением отметила Скараб, но не своим разумом. Он не установил щит против вмешательства чужой души, а просто стоял, напружинившись, как будто это имело смысл. Как будто нити его жизни и жизни его возлюбленной не тонки, как паутинка.

– Убить?

Клык задал вопрос подчеркнуто нейтральным тоном, удалив из сообщения любые намеки на эмоции или собственное отношение к происходящему.

– Нет, конечно, – ответила Скараб.

Она необъяснимо рассердилась на него, как будто уже сам вопрос был ошибкой. Давай, убей. Если, конечно, желаешь объяснять потом Певчей, как мы обнаружили ее потомка по линии Фестиваль и разорвали его нить.

А ведь она только что была в двух шагах от этого.

Скараб содрогнулась. Чтобы доказать, что она способна убить, она почти убила его.

Потомок по линии Фестиваль. Именно эти слова она отправила Клыку, Хищнице и Призраку. Но не Певчей – Певчей, которая была Первым магом бабушки Скараб, прежней королевы, которая дважды испытала траур вейяна и выжила. Никто больше из детей Второго Века не смог пережить вейяна дважды. Первый раз был трауром именно по Фестиваль.

По ее дочери.

Скараб, конечно, королева, но королева восемнадцатилетняя, неопытная и незрелая. Она пришла сюда убить бродячего мага, свою первую жертву, однако найденное здесь оказалось куда важнее. И теперь, прежде чем принять какое-либо решение, она нуждалась в совете всех своих магов, а в совете Певчей больше всего.