Истории моей мамы - Трауб Маша - Страница 22

Так тяжело мне не было, наверное, никогда. Нужно было сделать невозможное. За два выходных дня. Я бы ни за что не взялась за такое дело. Но я видела Людмилу Ивановну и видела Эльзу.

Бывают такие дела, что бьешься-бьешься, а результат – ноль. И дело проиграно из-за ерунды – водитель с документами в дороге задержался или судья ушла на больничный. Или вдруг клиенты заявляют, что передумали обращаться в суд. А потом через месяц возвращаются, и можно начинать все сначала. А бывает, что все против тебя, но складывается. То ли это провидение, то ли справедливость, не знаю. Так и не поняла. Вот тот случай как раз из таких – все складывалось помимо меня. Как по нотам.

Эльзу я оставила дома. Ты ведь одна сидела. Помнишь, как я тебе суп в термос налила, и он там в кашу превратился? Ты еще яичницу пожарила и сковородку сожгла. И боялась, что я тебя ругать буду. Эльза, конечно, рвалась ехать со мной, но мне было важнее, чтобы она за тобой присмотрела. Да и ее счет я больше не могла слышать – в автобусе она подсчитала, сколько пассажиров сидят, сколько стоят в проходе и сколько ожидают на каждой остановке. Она меня с ума сводила этим счетом. Успокоилась, только когда дома оказалась и тебя увидела. Я уехала на Ленинский и не знала, кто за кем будет присматривать – ты за Эльзой или она за тобой.

– Продолжай звонить на квартиру в Марьиной Роще, – велела я тебе.

И знаешь, о чем я еще все время думала? Ладно, Наташка, но как Марк мог это допустить? От него я не ожидала такой жестокости и низости.

На Ленинском я пошла в отделение милиции. Мне повезло с участковым – нормальный мужик, Серега. Уставший, задолбанный, но с юмором. Мы выпили, поговорили. Он был из тех, кому не нужно врать – я рассказала все быстро и по делу. Про жильцов он знал – приезжал по вызову. Они устроили пьянку, соседи в милицию обратились.

– В ЖЭКе сказали, что жалоб со стороны соседей не поступало, – заметила я.

Серега крякнул и махнул рукой, мол, что я тебе буду рассказывать? Видимо, Наташа «отблагодарила» сотрудниц. Он повел меня к начальнику отделения. Тут уже пригодились деньги Эльзы – за скорость, так сказать.

– Делайте, что хотите, – махнул рукой начальник, – у меня и без вашей бабули дел хватает.

– Жильцов можно выселить? – уточнила я.

Тут уже Серега помог – доложил про вызов и про то, что от соседей регулярно жалобы поступают.

– Выселяйте, – дал добро начальник. – Только чтобы потом проблем не было.

– Не будет, – пообещала я.

Жильцов выселили, те не рискнули сопротивляться. Участковый Серега даже выделил мне уборщицу, которую мы оставили отмывать квартиру.

Оставалось только решить вопрос с главврачом. Из милиции я позвонила Йосе и объяснила ситуацию. Кто такой Йося? Врач, мой друг закадычный. Помнишь, как он тебе компрессы на ухо ставил, когда у тебя воспаление было? Я про него еще расскажу. Ему можно было позвонить среди ночи и попросить о помощи. Йося жил по соседству, сразу приходил. Тебя лечил, мне уколы делал.

Йося сказал, что может попытаться узнать, кто этот врач, но ему нужно время. И ничего не обещает.

– Посоветуй, как мне ее оттуда вытащить, – попросила я.

– Ну, запроси историю болезни, и нужно назначить новое освидетельствование.

– Зачем мне история? У меня все документы на руках. И паспорт, и карточка.

– Ольга, тогда зачем ты мне звонишь? – расхохотался Йося.

– Не поняла…

– Раз все документы у тебя, даже не хочу знать, как ты их забрала, просто приезжай и забирай свою бабулю. Человека у нас забрать легче, чем документы. Нет документов, нет пациента. Поняла? Так что, считай, самое сложное ты уже сделала.

– А если главврач не разрешит?

– Ольга, я бы на его месте даже не пытался тебя остановить. Поверь, ему тоже проблемы не нужны. Так что отпустит он твою бабулю без звука. Дверь ты не взламывала, документы тебе нянечка передала из рук в руки, так что ты вообще ни при чем.

– Ты знаешь, там проверка все равно не помешает. Не представляешь, что там творится. Концлагерь, а не дом престарелых. Мне нужен только телефон. Дальше я сама разберусь. Найди мне того, кто устроит им веселую жизнь. Какого-нибудь начальника. Чтобы все забегали.

Я приехала домой без сил. Эльза спала, так и не переодевшись, а ты продолжала набирать Наташкин номер в Марьиной Роще. Сидела и сосредоточенно крутила диск. И вдруг у тебя глаза на лоб полезли, и ты мне трубку отдала. Не ожидала, что кто-то ответит, и растерялась. Только на трубку показывала, как будто она раскаленная.

– Кто это? – К телефону подошел Марк.

– Вы где были? – заорала я.

– Ольга? Привет. Что случилось? Что ты орешь? – удивился он.

– Это ты мне объясни, что случилось! – продолжала кричать я. Эльза проснулась. Сидела как мраморная статуя. – Почему вы к телефону не подходите? Я вас по всей Москве с собаками разыскиваю!

– Уезжали в отпуск. В деревню. Что случилось-то?

– Ты знал, что Наташка Людмилу Ивановну отправила в дом престарелых? И что она там чуть не умерла? – Я уже не орала, а хрипела. Меня трясло.

– Что? Кого отправила? Что ты такое говоришь?

– Из Германии вернулась Эльза. Наташка сдала квартиру на Ленинском и определила Людмилу Ивановну подальше, чтобы та сдохла на казенной кровати. Я там была. И только сейчас выселила жильцов из их квартиры. Если ты скажешь, что был в курсе, я приеду и лично тебя зарежу. Ты не представляешь, что я уже сделала и что я еще могу сделать…

– Ольга… пожалуйста… я ничего не знал…

Нет, он не врал.

– Она сказала, что сдала квартиру. Ведь Людмила Ивановна уехала к Наташиной сестре. Разве она не была в Берлине?

– Марк, ты меня слышишь? Я в понедельник должна вытащить ее из дома престарелых! И уже выкрала ее документы! Какой Берлин?

– Я не понимаю. Просто не понимаю. Она так радовалась, что у мамы наладились отношения с Эльзой. И говорила, что сама в аэропорт ее отвезла.

– Она наняла адвоката, который ей все оформил.

– Какого адвоката?

– Идиота, который в нее влюбился.

– Кто влюбился?

– Не важно. Как ты мог это допустить? Как ты мог ей поверить? – опять заорала я.

– А ты разве ей не верила?

Да, для нас обоих это было шоком. Наташка была дурной, влюбленной, корыстной, временами истеричной, но она не была подлой. У нее были понятия о чести, о приличиях. Она не была говном. Нам так казалось. Мы были в этом уверены. Ты понимаешь? Поэтому Марк ее и любил. И я с ней дружила поэтому. Она не была способна на… на убийство. А ведь она обрекла мать на верную смерть. Обманула Марка, меня, сестру.

– Дай я с ней поговорю, – попросила я.

– Нет, – ответил Марк, – я сам. Скажи, что тебе нужно, и я все сделаю.

– Документы на квартиру. Все, что сможешь найти. Любые справки, выписки. Мне нужно отменить решение об опекунстве и снова прописать Людмилу Ивановну в квартиру.

– Хорошо, я все сделаю. Позвоню тебе.

– Марк, дай Наташе трубку. У меня Эльза.

– Не надо. Это бессмысленно.

Да, с Наташей я так и не поговорила. Наверное, Марк был прав – о чем мне с ней было разговаривать? На следующий день Марк привез мне бумаги. Мы встретились на детской площадке – в квартиру он заходить отказался. Не мог встречаться с Эльзой, считал, что не имеет на это морального права.

Людмилу Ивановну мы забрали. Йося, который поехал со мной, оказался прав – нас встретила нянечка. Главврач опять отсутствовал. Все вещи были уже собраны. Людмила Ивановна сидела на лавочке в парке в своей, а не казенной одежде. И очень обрадовалась нашему появлению. Мы привезли ее в квартиру, где ее ждала Эльза. Людмила Ивановна улыбалась. Старшую дочь она не узнала. Йося осмотрел Людмилу Ивановну и покачал головой – состояние тяжелое. По-хорошему, ее нужно было везти в больницу, но Эльза сказала, что справится сама. Наймет сиделку, медсестру, сделает все, только чтобы мама была дома.

Конечно, это был далеко не конец. Мне удалось отменить решение об опекунстве, заново прописать Людмилу Ивановну в квартире. Помогло то, что я уже всех знала – от участкового до соседей. Все бумаги у меня были на руках, включая заключение Йоси о состоянии здоровья Людмилы Ивановны после ее возвращения из дома престарелых.