Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Раевская Полина - Страница 31

– Надо же, как предусмотрительно, – Олег даже не пытался скрыть недоверия. – Весьма кстати для тебя и концерт случился, не находишь?

– Ну, – Сомов пожал плечами, – как есть. Думай что хочешь, но к смерти твоего брата я не причастен.

– Ты его не убивал, – уточнил Креольский, – и то не факт. Запись, знаешь ли, и подделать можно. Откуда мне знать, что это именно тот концерт. Может, ты накануне его записал.

– Какой накануне? – было расслабившийся Сомов снова засуетился. – Это выступление в поддержку нового альбома. Единственное в нашем городе. В конце концов, все это нетрудно проверить!

– Вот в полиции и проверят. Заодно свидетелей вызовут, экспертизу записи проведут. Осуществят, как говорится, все прочие, необходимые в таких случаях следственные мероприятия.

Тут Сомов словно озверел. Схватив Креольского, который уже расслабился и нападения не ждал, за грудки, риелтор закричал, брызгая во все стороны слюной:

– Нельзя мне в полицию, как ты не понимаешь! Я жить хочу! Семавас шутить не будет!

– Ладно, ладно, – Олег миролюбиво поднял вверх руки. – Давай так: сейчас ты нас отвезешь к своему другу, я пока в Сети пошарю, даты концертов сверю, а там посмотрим. Окей?

Сомов кивнул понуро, демонстрируя вынужденное согласие.

Глава двадцать первая

К счастью или несчастью, но алиби Сомова подтвердилось. Остаток дня мы провели, колеся по городу. Вернее, колесила я, а Креольский то разговаривал со свидетелями, то, погрузившись в дебри Интернета, разыскивал хоть что-то, что могло опровергнуть неопровержимые улики, предоставленные нам маклером. В итоге Сомова пришлось отпустить – найти хоть малейший изъян в его алиби так и не удалось.

– Понимаешь, это-то и настораживает, – объяснял мне Креольский вечером, когда мы пили чай, завершая им легкий ужин, наскоро приготовленный Олегом. Ольга, к моему вящему удовольствию, отсутствовала, хотя демонстративно, во всяком случае, мне так казалось, разбросанные по всему дому вещи свидетельствовали о том, что обосновалась она здесь всерьез и надолго. И хотя законных оснований находиться тут у нее куда больше, чем у меня, доводам рассудка мое сердце подчиняться отказывалось. Я злилась и едва ли не впервые в своей жизни ненавидела человека. Даже покойный Креольский не удостоился этой чести, а вот его экс почти что супруга сумела возбудить в моей душе самые негативные эмоции. Даже сейчас волна дикой злобы поднималась в моем сердце при каждом взгляде на брошенные в холле черные туфли на умопомрачительном каблуке.

Представляя себе возможные способы расплаты с неожиданно объявившейся соперницей, я, разумеется, в итоге потеряла нить разговора. Хотя беседой в привычном смысле слова это вряд ли являлось – вещал в основном Олег, мне же отвели роль китайского болванчика.

А между тем с каждой минутой ситуация становилась все «опаснее» – в любой момент Олег мог поинтересоваться моим мнением по обсуждаемому вопросу, а я давно уже не в курсе, о чем, собственно, идет речь. Собрав в кулак всю силу воли, мне удалось прогнать прочь мысли об Ольге и сосредоточить внимание на Креольском. Стоило мне это сделать, как он тут же замолчал. Елки, только бы не спросил, что я обо всем этом думаю. Но Олег, похоже, и не собирался этим интересоваться, на что я, вопреки всякой логике, обиделась.

Нет, понятно, что его расспросы сейчас оказались бы некстати, но, в конце концов, если ему совсем неинтересно, что я думаю, зачем так распинаться?

– И что теперь? – задала я нейтральный, как мне казалось, вопрос. И попала впросак. Оказалось, Олег только что изложил план дальнейших действий, который я, витая в облаках, не услышала.

– Я же сказал, – удивился мужчина, – теперь мне нужно встретиться с Семавасом. Как это ни подозрительно, но алиби Сомова подтвердилось, так что будем двигаться в указанном им направлении.

– Когда же мы встречаемся с этим загадочным Семавасом?

– Мы? – обдавший меня холод во взгляде ощущался физически. – Ты остаешься дома. Это не обсуждается! Хватит с меня твоей самодеятельности.

– Что?! – я едва не задохнулась от возмущения. – Интересно, что бы ты делал, если бы я послушалась твоего приказа и сразу отправилась домой? Как бы в одиночку справился с Сомовым?

– Справился бы как-нибудь, – пробурчал Креольский, не желая признавать мою правоту, – но в этот раз я тебя точно не возьму. Семавас – бандит такого масштаба, что даже у меня, признаюсь, поджилки трясутся от страха. Хотя удивительно, почему он давно со мной сам не связался, ведь все Юркины долги автоматически ко мне переходят. Ну, раз гора не идет к Магомету…

– И что ты надеешься узнать? Допустим, этот самый Семавас, странная, кстати, какая-то кличка, даже и убил Крео… Юрия Павловича. Допустим, даже признается тебе в этом. В конце концов, чего ему бояться. Что дальше?

Эх, кто меня только за язык вечно тянет? Ясно же, что не стоит задавать подобных вопросов. Хотя почему, собственно? Что такого я, собственно говоря, сказала? Но сталь во взгляде собеседника и его плотно сжатые кулаки довольно точно поведали мне о зыбкости почвы, на которую я ступила.

– Там видно будет, – процедил Креольский сквозь зубы и резко встал. – Ладно, поздно уже. Тебе пора спать.

– А тебе? – парировала я, чувствуя себя дерзким подростком, возражающим властному отцу. Олег, как ни странно, на провокацию повелся, предложенную роль принял.

– А мне нет. Нос не дорос старшим указывать, – немного смягчившись, попытался он пошутить. Я посыл не поддержала. Обиженно засопев, стала подниматься на второй этаж. И почти его достигла, когда услышала звук хлопнувшей внизу двери.

– Я дома, – мелодичный голос возвестил о приходе ненавистной соперницы. Еще больше чувствуя себя ребенком, на этот раз любопытным, я притаилась за балюстрадой и, осторожно вытянув голову, стараясь одновременно оставаться незамеченной и увидеть как можно больше, принялась «шпионить». Конечно, раскрыть меня любой из находившихся внизу мог без особого труда каждую секунду – для этого ему достаточно было бы просто поднять голову вверх, но ни Ольга, ни Олег этого не сделали. Конечно, какое им до меня дело?!

Я же не преминула воспользоваться подвернувшейся возможностью, чтобы лучше рассмотреть соперницу. Наблюдая за ней, я даже не пыталась быть объективной. Напротив, всячески старалась отыскать как можно больше изъянов. Увы, то ли ракурс оказался для меня неудачным, то ли освещение неподходящим, но обнаружить недостатки в безупречной внешности роковой красавицы никак не удавалось. Складывалось ощущение, и, подозреваю, так и было, девушка только что покинула салон красоты, СПА и кабинет массажиста. Такой вот вполне себе современный способ борьбы со стрессом. И правда, кончина любимого мужчины – вовсе не повод для отказа от привычных занятий. С другой стороны, может, это во мне говорит ревность и обычная бабская зависть, в то время как ослепительная внешность – привычное состояние девицы. Вполне возможно, она уже с постели встает с тщательно уложенной прической и мастерски нанесенным макияжем. Может, всклокоченные волосы и опухшие поутру глазки – исключительно удел мне подобных. Помотав головой из стороны в сторону, прогоняя мрачные мысли, я обратилась в слух, стараясь не думать о своем положении в случае, если меня застукают.

– Олеженька, – проворковала Ольга. На этот раз с моей стороны никакого преувеличения – девушка именно проворковала, щедро добавив в голос медовой патоки. – Если бы ты знал, как мне не хватает Юры и как тяжело смотреть на тебя, учитывая ваше сходство.

«Так и не смотри», – возглас едва не сорвался с моих губ, но я вовремя удержалась, понимая неуместность своего вмешательства. Но уже в следующую минуту очень пожалела, что не обнаружила своего присутствия. Возможно, тогда мне не пришлось бы стать свидетельницей объятий Креольского и его несостоявшейся золовки. Причем инициатором этого вполне себе страстного проявления чувств стал Олег. Именно он обнял красавицу за плечи и, прижав к себе, что-то тихо прошептал на ухо. Наблюдать далее за этой идиллией оказалось выше моих сил, и поэтому я тихонько ретировалась к себе в комнату, где и предалась мрачным мыслям. В какой-то момент мне, правда, хотелось излить их слезами, но образовавшийся в горле комок так и не прорвался ни глухими, ни громкими рыданиями. Такая уж у меня натура – облегчительная соленая влага крайне редко орошает глаза.