Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Саянов Виссарион Михайлович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Саянов Виссарион Михайлович - Страница 88

Изменить размер шрифта:

34. НОВЫЕ ПЕСНИ

Баянисту Н. К.

КС.

«Немало погибло ребят на фронтах,

С винтовкой в руках,

С цигаркой в зубах,

С веселой песенкою на губах».

А нынче —

Мы снова подходим к боям,

Как в годы Упорства и славы,

И новые песни Выводит баян

Друзьям из-за Нарвской заставы.

Пускай по бульварам

Ночною порой

Несутся вприсядку

И с гиком,

Друг другу вручая

Условный пароль,

Запевочки Гопа со смыком:

«Так бесперерывно пьешь и пьешь,

Гражданам прохода не даешь,

По трамваям ты скакаешь,

Рысаков перегоняешь

И без фонарей домой нейдешь».

Не «Яблочко» нынче баян заведет,

Нет! Глотка срывается в марше.

Мою он давнишнюю песню поет

Про легкое дружество наше.

Ту песню, которую я распевал, —

Ее затянули подростки,

Она задымилась в губах запевал,

Как дым от моей папироски.

Товарищ, товарищ, проходят бои,

Мы режемся разве что в рюхи,

И скоро к перу привыкают мои

Привыкшие к «ма?ксиму» руки.

Но так же, как прежде, я верен боям

И го?дам упорства и славы,

И песням, которые водит баян

Друзьям из-за Нарвской заставы.

1927

С После 18.

Все звезды остыли, но знаю, тебе уж

Доро?гой, что гнет на далекий фольварк,

Такою же ночью встречался Тадеуш

Костюшка, накинувши плащ и чамарк,

За ним палаши небывалого войска,

Шумят портупеи, как ночь под Москвой,

И клонится сумрачный ветер геройства

Над трижды пробитой твоей головой.

«Отчизна! Не знаю я тягостней судеб,

Чем эти скользящие навзничь струи,

Кто шаткою ночью ту землю забудет,

Которую кровью и потом поил».

Отчизна!

Но, впрочем, невнятны названья:

«Отчизна»,

«Отечество»,

«Родины дым»

В стране, где глухая тропа партизанья

Сегодня следом легла молодым.

И вот стеариновый меркнет огарок,

Торопится дюжина жбанов и чарок:

«Польша от мержа до мержа,

Мать Ченстоховская, ты ль

Тонкими пальцами держишь

Знамени польского пыль».

Вместо 21–22.

За пустошью цвета застывшего воска

Встает арьергард незнакомого войска.

Прислушайся! Это не ветер, а отзыв,

Мешая границы, дороги, мосты,

Сливает текстильные фабрики Лодзи

Со сталелитейною вьюгой Москвы.

41. ТЕРРОР

Анне Загряжской

«Звезда», 1929. № 1.

От кинжала, который за вольность

Подымают в дворцах королей,

От мужицкого бунта на волость

Уходящих в безвестность полей,

Над путями любого простора,

Распростертыми в мгле и в пыли,

Где стучат гильотины террора

Восемнадцатым веком земли.

Но не так, исподлобья ощерясь,

Как лавина срываяся с гор,

Христианство свергавшая ересь

Подымала на церковь топор.

Так ночами прошла поножовщина

В безалаберный лад кистеней, —

Талым следом метет пугачевщина,

Бьют дреколья с киргизских степей.

Он проходит вдоль снежного поля.

Волчьим следом ложится заря.

В эту полночь «Народная воля»

Обрекает на гибель царя.

Но романтик, мечтатель и спорщик

Слышит ветер с далеких сторон,

И хранит дина?мит заговорщик,

Террористом становится он.

И за грохотом царской кареты

Он последнюю бомбу берет,

Эти легкие руки согреты:

«Хорошо умереть за народ».

Сумрак смертью и гибелью дразнит,

Но пускай вырастают во мглу

Эшафоты отверженной казни,

Барабаны стучат на углу.

Есть террора последняя мера:

То надменная смерти латынь,

Что врывается в гром Робеспьера,

В нескончаемый треск гильотин.

Над путями любого простора

Это снова обходит века

Угловатой походкой террора

Нестихающий гром ВЧК.

Разве ты этой песни не знала, —

Там Республика строит полки,

Там проходят столы Трибунала,

Моросят на рассвете штыки.

Самый дальний, неведомый правнук!

По-другому деля бытиё,

Так проносим мы заговор равных

Во бессмертное имя твое.

1929

«Красная новь», 1930, № 7 Вместо строфы 1.

Демократия, сумеречный сон,

Истерзанная пулями стихия,

В парламентский оледенелый сонм

Уже вступала запросто Россия.

После строфы 2.

Так вся страна — дешевые подмостки,

Провинции полуночной урон.

Четыре бьют хвоста четыреххвостки

От четырех отверженных сторон.