Чужое сердце (Шарада) (др. перевод) - Браун Сандра - Страница 39

– Дай-ка мне лучше пива.

Она замешкалась и с тревогой посмотрела на сына. Мерфи легонько стукнул ее по голове.

– Я, кажется, сказал, дай мне пива! – повторил он, четко проговаривая каждый слог. – Ты глухая или дура, или что там еще?

Она метнулась на кухню и через полминуты вернулась с банкой «Корса».

– Это последняя. Когда Майкл проснется, пойду куплю еще. Заодно возьму что-нибудь к ужину. Что бы ты хотел?

Мерфи довольно фыркнул. Вот это другое дело. Иногда эта сучка позволяла себе взбрыки, и тогда приходилось напоминать ей, кто в доме хозяин.

– Только не то дерьмо, которое ты пыталась впихнуть в меня на прошлой неделе.

– Полло хисадо. Это мексиканское рагу.

– Я даже не понял, из какого говна оно сделано.

– Хорошо, сегодня будет жареная картошка.

Он отрыгнул – пивом и тюрьмой. Теперь ее услужливость начинала действовать ему на нервы. Бабы должны рождаться немыми, подумал он.

– И еще я поджарю гамбургеры. С луком. Так, как ты любишь.

Но он уже не слушал ее. Смяв в кулаке пивную банку, он отшвырнул ее в сторону, а сам принялся рыться в хламе, которым был завален комод.

– На фига тебе сдалась вся эта хрень?

– Прошу тебя, не надо. Не здесь. Вдруг к нам заглянет социальный работник…

На комоде стояла пластиковая, поделенная на отделения коробка, полная бусин самой разной формы, размера и цвета. Одним взмахом руки он столкнул ее на пол. Бусинки раскатились по растрескавшемуся линолеуму. Глядя на них, она издала сдавленный крик.

Он схватил ее за руки и грубо встряхнул.

– К чертовой бабушке твои бусы. Лучше скажи, где моя заначка?

По ее лицу на миг промелькнула нерешительность. Однако даже слабая искорка протеста тотчас потухла.

– В нижнем ящике.

– Гони сюда.

Она нагнулась. Ночная рубашка плотно натянулась на ее бедрах. Он взял ее ягодицы и крепко сжал сильными пальцами.

– После нескольких дней в тюряжке мне нравится даже твоя жирная задница.

Она выпрямилась, однако он рук не убрал и начал задирать на ней ночную рубашку.

– Прошу тебя, не надо, – заскулила она, обращаясь к его отражению в зеркале. – Майкл может проснуться.

– Заткнись. Лучше сделай мне несколько дорожек. – Она открыла было рот, чтобы возразить, но он больно ущипнул ей бедро. – Живо!

Дрожащими руками она открыла пластиковый пакет и, высыпав на треснувшее зеркало небольшую кучку кокаина, игральной картой разделила ее на две ровные полоски. Мерфи наклонился и через короткую соломинку вдохнул сначала одну, затем вторую, затем втер остаток себе в десны. Вставило с первого раза.

– Вот так лучше, – вздохнул он. Положив руку ей на поясницу, он пригнул ее к комоду и принялся расстегивать брюки.

– Только не сейчас.

– Заткнись.

Он попытался просунуть руку ей между ног, но она крепко их сжала. Тогда он снова ударил ее по голове, на сей раз сильнее. Она вскрикнула.

– Раздвинь ноги и заткнись! – рявкнул он.

– Я не хочу вот так.

– Уговорила, – произнес он бархатным голосом. Правда, лицо его было перекошено злостью. Намотав себе на руку ее волосы, он развернул ее к себе лицом, заставил опуститься на колени и уткнулся членом прямо ей в лицо.

– Если не хочешь так, сделаешь этак. Видишь, какой я? Так тебе больше нравится? – он крепче намотал на руку ее волосы. – Только попробуй сделать мне больно. Я повыдергаю тебе все волосы.

– Ну, хорошо, хорошо. Я поняла. – Она обернулась на спящего ребенка. По ее лицу катились слезы боли и унижения. – Только не в этой комнате.

– А мне нравится в этой.

– Только не здесь. Ребенок… – всхлипнула она.

– Черт, какая же ты уродина, когда начинаешь реветь.

– Клянусь тебе, я перестану. Только не заставляй меня…

– Ребенок спит, – шепнул Мерфи. – Но я могу его разбудить. Подумай сама, какой полезный урок он получит.

С этими словами он шагнул к кровати. Она обхватила его ноги.

– Не надо, прошу тебя! – еле слышно взмолилась она.

– Тогда делай, что тебе говорят.

Половина его кайфа проистекала от наблюдения за ней. С высоты своего роста он смотрел, как она взяла в рот его член, как быстро заработала губами и языком. Все понятно: эта сучка хочет отделаться от него как можно скорее.

Но и он не дурак. Сразу просек, что к чему, и потому держался как можно дольше, а когда кончил, издал ослиное ржание.

На их счастье, Майкл не проснулся.

После ужина он устроился перед телевизором. На всех каналах шли новости. Он щелкал пультом, ожидая, когда на экране появится лицо Ванны Уайт.

На одном из каналов его внимание привлекла симпатичная рыжеволосая телка. Он уже видел ее раньше, но не обращал внимания. Мордашка у нее была очень даже смазливая, а вот сисек почти не было. За ее правым плечом виднелось фото какого-то ребенка. Она с серьезным лицом говорила, глядя в камеру:

– …предоставлен самому себе. Его родители – наркоманы. Он не сразу найдет язык с приемной семьей. Но у него есть огромный потенциал… он может со временем стать здоровым, умным, эмоционально уравновешенным ребенком. Главное, внимание и забота со стороны приемной семьи, и он…

Мерфи слушал ее с нарастающим интересом. Наконец, рыжая закончила рассказывать свою историю и вновь передала слово глуповатому ведущему. Мерфи задумчиво покосился на мальчика, игравшего в углу с грязным тряпичным зайцем.

Блин, как же он действовал ему на нервы. Нет, шума от него почти никакого, малец уже усвоил, что лучше не путаться у него под ногами. И все равно он вечно мешал, особенно когда самому ему хотелось чего-то еще – потрахаться, нюхнуть дозу, да мало ли что.

В собственном доме он был вынужден жить с оглядкой. Из-за ребенка. Его баба вечно отчитывала ему, не по одному, так по другому поводу. Не делай этого – тебя может увидеть Майкл. Не говори того, ведь он может тебя услышать. Не смей того, не смей этого. Господи, да так недолго и свихнуться, к чертовой бабушке.

И эта тетка, социальный работник, вечно сует свой длинный нос не в свои дела. Не иначе как это она в последний раз науськала на него копов, когда он взялся в очередной раз вправить мозги дуре-женушке. Ну, поколотил он ее маленько. Зато по делу. Заслужила. Где это видано, чтобы мужик вернулся домой, а жены дома нет? Когда же наконец она объявилась, то отказалась отвечать, где была. Что, скажите, ему оставалось делать? Закрыть глаза и спустить все на тормозах? А эти ее бусы? Зря он, наверно, разрешил ей заниматься этой хренью. Слишком вольно она себя почувствовала.

Но самой главной его головной болью был пацан. Каждый раз, когда она позволяла себе взбрыки, то только из-за него. Если бы не этот идиот, жизнь была бы гораздо приятнее.

Усыновление, сказала та рыжая. Не обязательно для сирот, но и для детей, чьим родителям они безразличны и те хотели бы от них избавиться. Дети с гаражной распродажи. Черт, а ведь это мысль!

Мерфи посмотрел на жену. Та нанизывала бусы. Черт, она же с катушек съедет, если Майкла заберут насовсем. Ничего, рано или поздно свыкнется. Можно подумать, у нее есть выбор. Хотя кто знает, вдруг она вообще не станет заморачиваться, зная, что ребенок попал в приличную семью. Эх, знать бы, что это такое.

Ванна тем временем продолжила перебирать письма. Мерфи пил пиво, но его мысли постоянно возвращались к той рыжей. Вот кто решит все его проблемы. Черт, надо будет обмозговать это дело на досуге.

Глава 25

– Кэт!

– Господи! – Она вскочила и машинально прижала ладонь к груди, как будто испугалась, что сердце выскочит наружу. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

В телестудии было темно и, как ей казалось, пусто.

– Никого, кроме меня. Я тебя ждал.

Алекс поднялся из-за стола с кресла ведущего и направился к ней. От страха Кэт приросла к полу.

В темноте телевизионные камеры с их десятками кабелей и шнуров, змеившихся по полу, словно некие электронные пуповины, были похожи на инопланетные формы жизни. Экраны мониторов были темны, словно незрячие, немигающие глаза. В этот поздний час, отдыхая от своих ежедневных трудов, оборудование телестудии обрело очертания монстров из кошмарного сна.