Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль - Страница 16

Пока Клоубонни производил свои этнографические изыскания, Шандон, выполняя инструкции, старался обеспечить экспедицию средствами передвижения на льду. Ему пришлось заплатить четыре фунта за сани и шесть упряжных собак, с которыми эскимосы скрепя сердце согласились расстаться. Первый помощник охотно завербовал бы Ханса Кристиана, искусного каюра, участвовавшего в экспедиции капитана Мак-Клинтока, но Ханс находился в это время на юге Гренландии.

Наконец он решился задать главный вопрос: нет ли в Упернавике какого-нибудь европейца, который ожидал бы прибытия брига «Вперед»? Приходилось ли слышать губернатору, что какой-то чужеземец, а точнее, англичанин, поселился в их краях? Давно ли заходили в порт китоловные или другие суда?

На эти вопросы губернатор отвечал, что уже больше десяти месяцев ни один чужеземец не высаживался на их берегах.

Шандон попросил дать ему список всех китобоев, побывавших в порту за последнее время, увы, но ни одного из них он не знал. Было отчего прийти в отчаяние!

– Согласитесь, доктор, что тут решительно ничего не поймешь, – сетовал помощник капитана. – Никого на мысе Фарвель! Никого на острове Диско! Никого в Упернавике!

– Скажите мне через несколько дней: «Никого в бухте Мелвилла» – и я поздравляю вас, как капитана брига «Вперед», дорогой Шандон.

Под вечер шлюпка возвратилась на бриг. Из свежих продуктов Стронгу удалось раздобыть лишь несколько десятков гагачьих яиц, они оказались зеленоватого цвета и размером вдвое больше куриных. Этого было маловато, но все же вносило некоторое разнообразие: экипажу порядком-таки надоела солонина.

Хотя на следующий день ветер был попутным, но Шандон не давал приказа об отплытии. Он решил для очистки совести подождать еще день, надеясь, что задержавшийся в пути капитан за это время явится на бриг. Шандон приказал каждый час палить из пушки. Выстрелы разносились громовыми раскатами над ледяными горами и только распугали чаек, альбатросов и каменных куропаток. Ночью с брига пускали ракеты за ракетами, но все было напрасно! Пришлось двинуться дальше.

В шесть часов утра 8 мая «Вперед», шедший под марселями, фоком и грот-брамселем, оставил за кормой Упернавик и маячившие на берегу шесты, на которых были развешаны отвратительные внутренности моржей и желудки оленей.

Ветер был юго-восточный, температура повысилась до 32F[8]. Солнце пробивалось сквозь туман, и под его лучами льдины начинали мало-помалу расходиться.

В эти дни уже начало страдать зрение матросов – виной тому были, несомненно, нестерпимый блеск льдов и белизна снегов. Оружейник Уолстен, Гриппер, Клифтон и Бэлл заболели снежной слепотой. Эта глазная болезнь очень распространена в полярных странах, эскимосы нередко от нее слепнут. Доктор посоветовал больным, а также всем своим спутникам закрывать лицо прозрачной зеленой тканью.

Собаки, купленные Шандоном в Упернавике, были довольно дикого нрава, однако Капитан жил в ладу со своими новыми товарищами и, казалось, знал их привычки. Клифтон первым заметил, что дог, вероятно, и прежде встречался со своими гренландскими родичами. Вечно голодные, кое-как питавшиеся на материке, гренландские собаки на бриге, где их хорошо кормили, быстро окрепли.

9 мая «Вперед» на расстоянии нескольких кабельтовых прошел мимо самого западного из островов Баффинового архипелага. В заливе, между материком и островами, доктор заметил несколько скал, которые называются Красными утесами, – они были покрыты снегом густого карминного оттенка. Доктор Кейн приписывает такой окраске снега чисто растительное происхождение. Клоубонни хотелось исследовать этот любопытный феномен поближе, но льды не позволили подойти к берегу. Хотя становилось с каждым днем все теплее, но нетрудно было заметить, что в северной части Баффинова залива скапливаются айсберги и ледяные поля.

Начиная с Упернавика, берега приняли иной вид: на сероватом небосклоне резко выделялись очертания колоссальных ледников. 10 мая «Вперед» оставил по правому борту залив Хингстона почти под семьдесят четвертым градусом северной широты, на западе показался пролив Ланкастера, тянувшийся на несколько сот миль.

Все это громадное водное пространство было сковано льдами, над ледяной равниной там и сям вздымались правильной формы торосы, похожие на гигантские кристаллы. Шандон приказал развести пары, и до 11 мая «Вперед» пробирался по извилистым проходам, обозначая свой маршрут на небе черной полосой дыма.

Вскоре на пути брига начались преграды: свободные проходы закрывались вследствие перемещения плавающих льдов, в любой миг перед носом брига могло не оказаться воды. Если бы «Вперед» попал в ледяные тиски, ему было бы нелегко из них вырваться. Все это знали и были не на шутку встревожены.

На корабле, с безумным упорством стремившемся на север, к неизвестной цели, началось брожение умов. Морские волки забывали о выгодах, какие им сулило плавание, и уже начинали жалеть, что зашли так далеко. Суеверный Клифтон заражал товарищей своими страхами, а коноводы Пэн, Гриппер и Уолстен подливали масла в огонь.

Изнурительный труд еще больше подорвал моральные силы экипажа. 12 мая бриг был окончательно затерт льдами, машина оказалась бессильной. С трудом приходилось прокладывать путь среди ледяных полей. Работа пилами была крайне утомительна: лед достигал шести-семи футов толщины. В ледяном массиве делали два параллельных пропила, каждый длиной в сотню футов, и находившийся между ними лед взламывали топорами и ганшпугами. Потом забрасывали якорь в отверстие, сделанное большим буравом: тут начиналась работа шпилем, судно подтягивали вручную. Труднее всего было спускать под лед отколотые куски, расчищая дорогу судну, их отталкивали длинными шестами с железным наконечником.

Работа пилами, шпилем, шестами и подтягивание судна, работа беспрерывная, неотложная и опасная, среди туманов, в снегопад, на морозе, глазные болезни, страх перед будущим – все это лишало матросов «Вперед» энергии и вызывало упадок духа.

Если матросы имеют дело с человеком энергичным, отважным, убежденным, твердо знающим, чего он хочет, куда идет, к какой цели стремится, то уверенность капитана поддерживает дух экипажа. Матросы единодушны со своим начальником, они крепки его силой, спокойны его спокойствием. Но все на бриге чувствовали, что Шандон не уверен в своих действиях, что он колеблется, не зная ни цели экспедиции, ни назначения «Вперед».

Помощник капитана был человек от природы решительный, но и он нередко становился в тупик: ему случалось отменять только что отданные приказания, давать не совсем точные распоряжения, и его колебания и раздумья не ускользали от внимания матросов.

К тому же Шандон не был капитаном брига – первым после бога властелином на судне. Этого было достаточно, чтобы его приказы подвергались обсуждению. А от обсуждения до неповиновения, как известно, – один шаг. Недовольные вскоре склонили на свою сторону старшего механика, до сих пор слепо исполнявшего свой долг.

К 16 мая, через шесть дней после того, как «Вперед» подошел к ледяным полям, Шандону не удалось и на две мили продвинуться к северу. Появилась опасность, что бриг будет затерт льдами и застрянет в этих местах до следующего лета. Положение становилось критическим.

К восьми часам вечера Шандон и доктор, в сопровождении матроса Гарри, отправились на разведку по бесконечным ледяным полям, стараясь не очень далеко уходить от брига – было затруднительно ориентироваться среди этих белоснежных пустынь, вид которых беспрестанно менялся. Странные, изумлявшие доктора явления вызывались преломлением световых лучей. Иной раз казалось, что надо сделать прыжок всего в какой-нибудь фут, а на поверку выходило, что перескочить приходилось пространство в пять-шесть футов. Случались и обратные явления, но в обоих случаях дело заканчивалось если не опасным, то все же неприятным падением на груды твердых и острых, как стекло, ледяных обломков.