Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Баркер Клайв - Проклятая игра Проклятая игра

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Проклятая игра - Баркер Клайв - Страница 11


11
Изменить размер шрифта:

– Я сижу здесь теперь каждый вечер, – сказал старик. – Это испытание, которое я сам себе устраиваю. Просто сидеть и смотреть, как все исчезает. Не поддаваясьэтому.

Той ощутил всю бездну отчаяния Папы. Он никогда не был таким раньше, даже после смерти Иванджелины.

Снаружи и внутри было уже почти совершенно темно; без света фонарей на лужайках земля была черна, как деготь. Но Уайтхед все еще сидел, глядя в черное окно.

– Все это там, конечно, – сказал он.

– Что?

– Деревья, лужайки. Когда завтра наступит рассвет, они будут ждать.

– Да, конечно.

– Знаешь, когда я был ребенком, я думал, что кто-то приходит и забирает мир на ночь, а потом возвращается и разворачивает все это на следующее утро.

Он поерзал в кресле; его рука потянулось к голове. Невозможно было разглядеть, что он делал.

– То, во что мы верим детьми, никогда не оставляет нас, правда? Оно просто ждет, когда настанет время прикатиться обратно и когда мы начнем верить в него снова и снова. Все тот же старый клочок земли, Билл. Понимаешь? Я имею в виду, мы думаем, что мы двигаемся вперед, мы становимся сильнее, мудрее, но все это время мы по-прежнему стоим на том же клочке земли.

Он вздохнул и повернулся взглянуть на Тоя. Свет из холла струился сквозь дверь, которую Той оставил слегка приоткрытой. В полоске света, даже через всю комнату, было видно, что глаза и щеки Уайтхеда покрыты слезами.

– Ты бы лучше включил свет, Билл, – сказал он.

– Да.

– И приведи Штраусса.

В его голосе не осталось ни следа от его отчаяния. Но Джо был специалистом скрывать свои чувства, и Той знал это. Он мог закрыть глаза, запечатать свой рот, и никакой телепат не смог бы установить, о чем он думает. Эту способность он использовал, чтобы достичь разрушительного эффeктa на заседании совета – никто никогда не знал, куда прыгнет старый лис. По-видимому, он научился этому, играя в карты. Этому и выжиданию.

11

Они проехали через электрические ворота поместья Уайтхеда, словно в другой мир. Безупречные газоны простирались по обеим сторонам гравийной дорожки; вдалеке справа виднелся лес, исчезающий за линией кипарисов, которые вели к самому дому. День уже подходил к вечеру, когда они приехали, но смягчающийся свет лишь усиливал очарование места, его педантичность и формальность компенсировались поднимающимся туманом, обволакивающим подстриженные грани деревьев и травы.

Главное здание было менее впечатляющим, чем предполагал Марти, – обычный загородный дом в георгианском стиле, крепкий и незамысловатый, с современными пристройками, расползающимися от основ ной структуры. Они проехали мимо парадной двери с белыми колоннами к боковому входу, и Той пригласил его в кухню.

– Оставьте свой багаж и сделайте себе кофе, – сказал он. – Я только поднимусь наверх к боссу. Располагайтесь поудобнее.

* * *

Оставшись один впервые с тех пор, как он оставил Вондсворт, Марти чувствовал себя немного неуютно. Дверь сзади него была открыта; на окнах не было запоров, в коридорах за кухней не было караульных. Это было парадоксально, но он чувствовал себя незащищенным, почти ранимым. Через несколько минут он встал из-за стола, включил дневной свет (ночь спускалась быстро, и здесь не было автоматических выключателей) и налил себе чашку черного кофе из кофейника. Он был крепким и слегка горьковатым, сваренным и разогретым, как он полагал, не то что та безвкусная гадость, к которой он привык.

Прошло двадцать пять минут, прежде чем Той вернулся, и извинившись за задержку, сказал, что мистер Уайтхед хотел бы увидеть Штраусса сейчас.

– Оставьте ваш багаж, – повторил он. – Лютер присмотрит за ним.

Той отправился из кухни, которая была частью пристройки, в основное здание. Коридоры были темными, но, куда бы ни падал взгляд Марти, все его изумляло. Здание было музеем. Картины покрывали стены от пола до потолка; на столах и полках стояли вазы и керамика, поблескивая эмалью. Однако, времени задерживаться не было. Они прошли лабиринт холлов. Марти все больше и больше запутывался с каждым поворотом. Наконец они достигли кабинета. Той постучал, открыл дверь и пригласил Марти войти.

Портрет нового работодателя, созданный Марти с помощью слишком маленькой и плохо запомнившейся фотографии, имел мало общего с реальностью. Там, где он воображал хрупкость, он встретил силу. Там, где он ожидал найти эксцентричного затворника, он обнаружил человека с проницательным взглядом, внимательно и с юмором глядящего на него.

– Мистер Штраусс, – произнес Уайтхед, – добро пожаловать.

Позади Уайтхеда, занавески были все еще открыты, и вдруг через окно хлынул поток света, освещающий газоны, простирающиеся на добрых две сотни ярдов. Внезапное появление этой травы было похоже на трюк волшебника, но Уайтхед не обратил на это внимания. Он направился к Марти. Хотя он был крупным человеком и большая часть его массы превратилась в жир, в нем не было неуклюжести. Грация его походки, почти масляная мягкость руки, протянутой Марти, гибкость пожимаемых пальцев – все это доказывало, что человек находится в ладу со своим телом.

Они пожали руки. Рука Уайтхеда показалась Марти слишком холодной, но он немедленно осознал свою ошибку. Такой человек, как Уайтхед, никогда не бывает слишком горячим или слишком холодным; он контролирует свою температуру с той же легкостью, с какой он контролирует свои финансы. Не обронил ли случайно Той в машине фразу о том, что Уайтхед никогда не был серьезно болен за всю свою жизнь? Теперь Марти полагал, что стоял лицом к лицу с образцом совершенства. Никто не мог заподозрить в этом человеке и тени усталости.

– Меня зовут Джозеф Уайтхед, – сказал он. – Добро пожаловать в Приют.

– Благодарю вас.

– Выпьете? Отпразднуем.

– Да, пожалуйста.

– Что вы предпочитаете?

У Марти внезапно в голове стало пусто, и он почувствовал себя бьющейся на берегу рыбой. Той, храни его Боже, предложил:

– Скотч?

– Это было бы отлично.

– То же, что и для меня, – сказал Уайтхед. – Пройдите и садитесь, мистер Штраусс.

Они сели. Кресла были удобны; не античные, как столы в коридоре, а приятные, современные вещи. Вся комната разделяла этот стиль; это была обстановка рабочей комнаты, а не музея. Несколько картин на темно-синих стенах казались необразованному взгляду Марти столь же современными, как и обстановка. Они были большими и небрежными. На самой представительной картине, помещенной на самом видном месте, была надпись «Матисс», она изображала раздражающую розовую женщину, развалившуюся в раздражающем желтом шезлонге.

– Ваш виски.

Марти принял протягиваемый Тоем стакан.

– Мы попросили Лютера купить вам набор новой одежды; она наверху в вашей комнате, – рассказывал Марти Уайтхед. – Так, пара костюмов, рубашки, ну и прочее, чтобы было, в чем ходить. Позже мы, может быть, отправим вас самого сделать себе покупки.

Он осушил свой стакан, прежде чем продолжил.

– Интересно, выпускают ли все еще костюмы для заключенных или уже прекратили? Попахивает бедным домом, я полагаю. Не слишком тактично в наши просвещенные времена. Люди могли бы решить, что вы были преступником по необходимости...

Во время этой дружеской беседы Марти не был уверен в том, что Уайтхед не потешался над ним. Монолог продолжался, тенор звучал вполне дружелюбно. Марти пытался отделить иронию от напрямик высказываемого мнения, но это было непросто. За две минуты, пока он выслушивал речь Уайтхеда, он понял насколько утонченнее все здесь, снаружи. По сравнению с этим человеком, говорящим с обилием спряжений и склонении, хитрящим и изворачивающимся, умнейший собеседник в Вондсворте был просто дилетантом. Той всунул второй стакан виски в руку Марти, но тот едва заметил. Голос Уайтхеда гипнотизировал и странно успокаивал.

– Той объяснил вам ваши обязанности, правда?

– Да, полагаю.

– Я хочу, чтобы этот дом стал вашим домом, мистер Штраусс. Стал вам близок. Есть только одно-два места, не имеющих к вам отношения. Той покажет вам, где это. Пожалуйста, соблюдайте эти ограничения. Остальное все в вашем распоряжении.