Письма крови - Агамальянц Александр - Страница 11

Несмотря на свою блистательную роскошь, Венеция тех лет пребывала на пике агонии своей государственности и щедро отблагодарила меня за те скромные, по меркам республики, вложения в ее экономику, которые я совершил. Поскольку мне необходимо было думать на многие годы вперед, я сделал ставку на товары и услуги для представителей высших сословий и богатых представителей буржуазии. Фактически, это были любые вещи, отвечавшие двум требованиям – дороговизна и труднодоступность. Ткани, украшения, книги, оружие, материалы для исследований, лекарства – все, что было востребовано у людей, которым не нужно задумываться, как спастись от голодной смерти на следующий день. Обычно, подобные товары не завозились просто так, потому что покупателя можно было искать годами, а тратить время на предварительные поиски клиента было еще более невыгодно.

Конечно же, я был не один, кто додумался до такого способа заработать на жизнь, но это тоже не являлось нерешаемой проблемой. Во-первых, многие из дельцов моей отрасли были обычными мошенниками и часто кончали жизнь на виселице или гнили в тюрьмах всех мастей. Соответственно, продавец, который гарантированно не исчезнет в неизвестном направлении, ценился высоко. Во-вторых, в силу специфики деятельности, заниматься ей мог далеко не каждый, и реальных специалистов можно было пересчитать по пальцам. Соответственно, делить было особо нечего, всем всего хватало. Исключением являлись только постоянные клиенты того или иного торговца. Вскоре, таковые появились и у меня. И, в-третьих, наиболее назойливых и непонятливых конкурентов всегда можно было устранить, просто свернув шею в темном переулке. С какого-то момента я тоже попал в число таких мишеней, но после нескольких неудачных покушений, закончившихся крайне жестокой расправой над самими убийцами, меня оставили в покое.

Оказалось, что ведение таких дел занимает гораздо больше времени, чем мне казалось по началу – совершенно незаметно для меня пролетели полтора года. За это время я добился гораздо большего, чем смог бы добиться в своем германском захолустье к старости. Я почти в совершенстве знал венецианский диалект (который имеет достаточно сильные отличия от тосканского наречия и его впору назвать венецианским языком), моя работа, хоть и была не совсем делом мечты, но все же позволяла уделять достаточно времени себе и приносила хороший доход, двери многих влиятельных домов были для меня открыты практически в любое время, я был желанным и почетным гостем на любом торжестве и приеме (которых, правда, старался избегать, чтобы из-за какой-нибудь глупой случайности не навлечь на нас с Вильгельмом беду). Мне не было отказа ни в одном из плотских удовольствий, доступных в этом земном раю. Это была не просто сбывшаяся мечта – о таком я даже не смел мечтать!

Конечно, мне приходилось соблюдать все те же предосторожности, какие я соблюдал и буду всю свою жизнь в бессмертном обличии. Порой, мне даже приходилось заниматься поисками пропитания за пределами города. Но это было неизбежное зло, которого не стало бы меньше, веди я жизнь нищенствующего затворника. А если цена не меняется, то нет смысла довольствоваться малым. К тому же, Венеция служила домом многим из нашего рода, и я быстро познакомился почти со всеми из них. И поскольку мы были ограничены в возможностях посещения торжеств смертных, то иногда устраивали свои. О! Это были восхитительные оргии, полные самых изысканных наслаждений, завершавшиеся неизменным кровавым финалом. Несравненная моя, знаменитые мемуары Казановы показались бы вам невинной сказкой по сравнению с нашими праздниками. Возможно, когда-нибудь, мне удастся показать вам один из них…

Увы, подобные развлечения являлись очень дорогим и опасным удовольствием, поскольку легко могли стать причиной нашего разоблачения. Может, в существование вампиров поверить были готовы далеко не все, но жестокое убийство полутора-двух дюжин венецианских граждан, пусть бы и половина из них шлюхи, являлось серьезным преступлением, следы которого нужно было скрывать с максимальным тщанием. Поэтому, подобные торжества проводились всего два-три раза в год, а в более тяжелые времена – и того реже. В остальное время я развлекался примерно так же, как и любой молодой человек при деньгах – карты, женщины, вино и так далее. Да, фактически, мой досуг был во многом таким же, как и в упомянутом уже захолустье. Изменилось самое главное – отношение к нему. Если тогда это был единственный способ вырваться из удушливой гнетущей рутины, то сейчас это было полноценное наслаждение и отдых.

15

Во время одной из ночей, которую планировал провести за игрой в фараон, я познакомился с Жози. Это была миниатюрная белокурая бестия, приехавшая из Франции, чтобы играть в частной труппе одного из уважаемых сеньоров. Да, несмотря на то, что Республика буквально доживала последние годы, многие продолжали жить на широкую ногу. Но вернемся к Жози. Она была в меру умна (хотя, скорее, она была из тех, о ком говорят: «Прелесть, какая глупенькая!»), в меру талантлива, в меру красива. В ней было недостаточно огня, чтобы я влюбился и предложил провести вместе вечность, но достаточно похоти, чтобы я регулярно проводил с ней ночи. Она не боялась забеременеть от меня, а меня не волновало, какими недугами обменивались ее любовники через ее тело – болезни смертных для меня были полностью безопасны и даже незаметны. Она любила, чтобы я брал ее сзади и называл самыми грязными оскорблениями в это же время.

Это были странные, но, в то же время, очень легкие и приятные нам обоим отношения. Никто никого не держал и мог прервать все в любой момент. Не было ни ревности, ни рутинной суеты, которые являются неизменными спутниками обычных отношений между мужчиной и женщиной. Вся наша реальность существовала только «здесь и сейчас» во время нашей встречи и потом переставала существовать до встречи следующей. Я чувствовал себя абсолютным властелином ее хрупкой жизни – мог в любой момент без жалости выпить из нее всю кровь, но я бы никому не позволил навредить ей. Да, черт возьми, я чувствовал ответственность за эту маленькую бесконечно очаровательную шлюшку! В тот момент, мне не хватало именно той легкости мысли, которой она охотно со мной делилась.

Ах, если бы малышка Жози хотя бы в половину была близка к моему идеалу как Шарлотта! А так, наши отношения, в любом случае, должны были бы рано или поздно закончиться. И Провидению было угодно, чтобы они стали очередной ступенькой той лестницы, по которой я буду спускаться в бесконечную тьму своего Тартара. Мне кажется, было тогда что-то противоестественное в моем хладнокровии. Что-то противоестественное даже для бессмертного, питающегося человеческой кровью. С другой стороны, возможно, я поступил наиболее гуманным из всех возможных способов. Как бы то ни было, все уже произошло и я не вижу смысла изводить себя внутренним спором – когда придет время, Господь спросит с меня за это и воздаст соразмерно. Но вернемся же в ту темную венецианскую ночь на полтора века назад. Мы с Жози шли в обнимку по безлюдным улицам в сторону ее апартаментов. Она была немного пьяна, а я весел из-за того, что только что выиграл немалую сумму у нескольких барнаботов. Так назывались местная обедневшая знать, представители которой только и занимались, что азартными играми, ибо ни к чему другому были просто не способны.

И вот, в одном из самых темных и пустых проулков, нам преградили путь четверо молодчиков с обнаженными шпагами. Как водится, лица их были скрыты платками и полями шляп. «Доброй ночи, сеньор, – произнес один из них, сделав шаг вперед. – Наш господин считает, что вы не совсем честно выиграли у него сегодня, и хотел бы, чтобы вы вернули деньги. Ну, и с небольшой компенсацией за обман в придачу, конечно же». «Любезные, да вы, верно, шутите, – без доли веселья сказал я в ответ, отстранившись от Жози, и закрывая ее собой. – Вчетвером, со шпагами… Взгляните – у меня же даже оружия нет!». Оружия я действительно с собой не носил за ненадобностью – ни один смертный никогда не смог бы причинить мне вреда в рукопашной схватке. Увы, эта самоуверенность сыграла со мной очень злую шутку. «Да нам все равно. Нам господин сказал, мы и делаем. Хорош болтать!» – все четверо двинулись в мою сторону.