Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра - Страница 25

— Вам нужно больше стараться, мисс Малоун. Вы же хотите узнать все мои темные, грязные тайны? Они стоят больше, чем один вялый поцелуй, ты же это понимаешь?

Насилие продолжилось. Поцелуй был еще жестче. Он высвободил ее волосы, и рука скользнула вниз, к бедрам. Лайон сжал мягкую кожу на ягодицах, притягивая ее пах плотнее к себе. Она ощутила животом его плоский мускулистый торс, покрытый мягкими волосами. И тут на внутренней поверхности бедра она почувствовала — о боги — жесткое настойчивое давление, открыто доказывающее его маскулинность и ее женственность. Несмотря на его грубость, на насилие, на собственный гнев, на оскорбленное достоинство, она ощутила поднимающуюся волну желания, которая медленно подчиняла себе все тело. Она боролась с ним, проклинала себя, проклинала Лайона за то, что он пробудил в ней эту предательскую слабость, и все же, хоть разум ее был тверд, тело податливо следовало за инстинктом. Когда она перестала сопротивляться, он мгновенно оторвался от нее. Секунды тянулись, длинные, тяжелые, пока он всматривался в ее лицо, задавая миллион безмолвных вопросов, на которые она отвечала одним только взглядом — искренностью, струившейся из золотисто-карих глаз, трогательно обрамленных мокрыми слипшимися ресницами.

Он положил руки на край бассейна и оттолкнулся, отплыв от нее на несколько метров — он разрешал ей уйти, если она того желает. Но она не ушла. Все ее внимание было сосредоточено на Лайоне. Медленно он приблизился и склонил к ней лицо. Касаясь сначала только губ, мужчина поцеловал ее. Жестокость исчезла. В этот раз он покорил ее не силой, но нежностью. Его язык — сладкая пытка высшего порядка — разжигал очаги страсти по всему телу, лаская внутреннюю поверхность рта в символическом проникновении. Она подняла руки к его лицу и, как слепая, стала обводить пальцами суровые черты, пытаясь найти то счастливое, мягкое выражение, которое видела прежде. Он тут же, как кот, закрыл глаза, разрешая ее пальцам блуждать, где им хочется. Мягкие прикосновения были пытливыми, изучающими… любящими. Она провела по гладким черным аркам бровей, по прямой стрелке носа, по чувственному изгибу губ. Он приоткрыл их и поймал ее палец, чуть прикусив его. Энди задержала дыхание, когда он коснулся его языком, а потом прошелся по всей длине до самой первой фаланги, лаская чувствительную зону между пальцами. У нее вырвался тихий стон, и все тело рефлексивно изогнулось ему навстречу. Лайон распахнул глаза.

Потом он снова ее целовал, с голодным жаром, который сдерживала только нежность. Его руки снова нашли ее грудь, полоски бикини были ловко сорваны и полетели в сторону. Ее соски поднялись и затвердели, накрытые его ладонями. Ласковые пальцы Лайона дарили им сладкую награду за отзывчивость. Бережно, нежно… Она не воспротивилась, когда его рука скользнула ей под трусики, стягивая их вниз по бедрам. Грациозно взмахнув в воде обеими ногами по очереди, Энди избавилась от них. Теперь они оба были совершенно обнаженными. Он крепко прижал ее к себе. На несколько мгновений вожделение уступило место детской радости узнавания, удивлению — они ощущали разность тел друг друга, контраст между мягкостью и твердостью, светлым и темным, большим и малым.

Он отпустил Энди, чтобы выбраться из воды на край бассейна, и протянул руку, чтобы помочь ей. Разбрызгивая воду по пути, он повел ее в просторную кабину для переодевания. Они шли молча, в последнюю очередь им хотелось привлечь чье-то внимание к их ночному рандеву. Они не испытывали стыда, не были смущены или испуганы тем, что вот-вот случится, просто это было слишком ценным, слишком личным, чтобы делиться. Он сжал, а потом отпустил ее руку. Во мраке комнаты он отыскал сложенные в стенной шкаф большие банные простыни и быстро расстелил одну на широкой кушетке. Их обнимала вечерняя прохлада, Энди подошла ближе к Лайону. Он сел и, взяв за руку, притянул ее к себе. Ее единственной одеждой был лунный свет. Он с благоговением ласкал полные груди, темные окружности сосков. Его руки обхватили ее грудную клетку, и большими пальцами он провел вниз по желобку вдоль позвоночника.

— Аппендицит? — спросил Лайон, разглаживая шрам на животе Энди.

— Да.

Поворачивая женщину вокруг своей оси, он легонько укусил ее за бок, потом добрался до спины и стал целовать изгиб поясницы, проводя языком по мягким светлым волоскам.

— Лайон, — выдохнула она.

Он снова повернул ее к себе лицом и наклонился ближе, исследуя губами впадину пупка, Его язык скользнул внутрь, обнаруживая капли воды, скопившиеся внутри. Лайон посмотрел на нее и улыбнулся:

— Никогда хлорка не казалась мне такой вкусной.

Она засмеялась и взъерошила его высыхающие волосы. Ее смех перешел в короткие торопливые выдохи, когда его поцелуи опустились по животу к внутренней стороне бедра. Такая раскованность была ей в новинку. Конечно, Роберт видел ее обнаженной, но она не помнила, чтобы он стоял вот так и восхищался ее наготой. Он никогда не обнимал ее, не целовал так, как это делал сейчас Лайон. Да она и не поняла бы такой близости с ним, не приняла бы ее. Почему же тогда она стояла перед ним, дрожа от возбуждения и позволяя ему делать все это? Почему сейчас сердце у нее в груди распирало от гордости, если раньше она всегда стеснялась своего тела? Когда он лег и потянул ее за собой, она не стала противиться, а легла рядом — легко, естественно.

— Я смотрел, как ты плаваешь, — сказал Лайон, гладя пальцами ее спину.

— Я тебя не видела. — Ее ладони упирались в его мускулистую грудь, чуть массируя ее.

— Ты и не должна была.

Он прикусил зубами ее мочку, а потом начал играть с ней языком.

— Я вел себя очень тихо, когда увидел, как ты выходишь из дома. — Он низко застонал, когда прошлась ноготком по его плоскому темному соску.

— Среди прочего, — с трудом выговорил он, подчиняясь ее сладкой пытке, — ты отлично плаваешь.

— Спасибо.

Энди накрыла темное пятно губами и приникла к нему, нежно посасывая.

— Боже, Энди, — простонал он.

Лайон стал целовать ее, а его рука медленно, словно лениво гладила ее бедра. Его поцелуи были горячими и настойчивыми, язык — пытливым и изучающим. Энди боялась спугнуть разгоревшееся желание, но ей хотелось уничтожить всякие барьеры между ними, чтобы не осталось места недопониманию.

— Лайон, я… Ох… что ты делаешь? Ты… касаешься…

— Ты такая приятная на ощупь, — прошептал он, уткнувшись в ямку у нее на шее.

Его ладонь накрыла треугольник золотистых волос. То, что он делал внутри нее, вызывало в ней всплеск таких чувственных ощущений, которых она не испытывала никогда в жизни. Не в силах сдержаться, она задвигалась в такт его движениям. Он покрывал уголок ее губ быстрыми, порхающими поцелуями.

— Лайон… пожалуйста, подожди… я хочу объяснить… Ооо, Лайон.

— Потом, Энди. Это может подождать.

Он обхватил ее сосок губами, а затем обвел его языком, постепенно эта ласка приобрела тот же эротический ритм, с которым двигались его пальцы в самом сердце ее женственности. Ее мысли спутались, слова стали неважны, чувства взяли верх над разумом.

— Вот так, отдайся своим ощущениям, — прошептал он ей на ухо, приподнимаясь над ней.

Она была движима инстинктом, хотя ей и нравилось, как Лайон направлял ее. Роберт в отличие от него был тихим и быстрым любовником. Она ощутила мимолетную панику, что может разочаровать Лайона, как когда-то своего мужа. За время работы корреспондентом она беседовала со специалистами-сексопатологами, но ей и в голову не приходило думать о себе. И уж конечно, она никогда не пыталась найти практическое применение тому, что обсуждалось так открыто и честно. Возможно, она была не настоящей женщиной. Возможно, она не могла…

Но как только Лайон вошел в нее, и она ощутила дрожь удовольствия, пробежавшую по его телу, все тревоги утонули в благоговении перед этим слиянием, перед полнотой жизни.

— Энди, — простонал он, — ты так хороша, боже!

Лайон лежал совершенно неподвижно, уткнувшись ей в плечо. Приподняв голову, он посмотрел на нее, как делал уже не однажды, затем приподнялся на локте и отыскал ее грудь в тесной щелке между их телами.