Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман - Страница 33


33
Изменить размер шрифта:

– Хива-Оа! – закричал Ваймонту, вне себя от радости взбегая по бушприту, как только в отдалении показались неясные очертания земли. Но когда облака разошлись, открыв нашим взорам три пика, вырисовывавшиеся подобно обелискам на фоне неба, и крутой холмистый берег, тянувшийся вдоль горизонта, слезы хлынули из глаз молодого полинезийца. То был другой остров – зеленый Хива-Оа находился на расстоянии многих лиг отсюда.

Таити – самый знаменитый остров в Южных морях. Уже по одному внешнему виду он резко отличается от окружающих архипелагов. Два высоких полуострова круглой формы, с горами вышиной в девять тысяч футов над уровнем океана, соединены низким узким перешейком; весь остров в окружности имеет около ста миль. На большем полуострове от трех центральных пиков – Орехены, Аораи и Пирохити – во все стороны расходятся к морю пологие, покрытые зеленью хребты. Между ними расположены широкие тенистые долины, орошаемые живописными потоками и поросшие густыми лесами.

С моря вид острова великолепен. От берега до горных вершин расстилается сплошной зеленый покров самых различных оттенков. Тут и там крутые вершины отбрасывают тени на хребты и лежащие глубоко внизу долины. На их склонах сверкают в солнечном свете водопады. Остров кажется сказочным миром, словно только вчера вышедшим из рук творца.

Остров так и манил нас к себе. Мы принялись обсуждать виды на будущее. Многие считали, что если капитан покинет судно, команда не будет больше связана договорами. Все были в прекрасном настроении. Больные день ото дня чувствовали себя лучше, толпились на палубе и любовались непревзойденным зрелищем – видом Таити с моря.

Джермин, погрузившись в глубокое раздумье, прохаживался взад и вперед, то и дело бросая взгляд в подветренную сторону, или же мчался в каюту и быстро возвращался на палубу.

Подняв все верхние паруса, мы продолжали идти вперед, и, наконец, в подзорную трубу доктора можно было уже различить деревню Папеэте, столицу Таити. В гавани мы увидели несколько судов и среди них темный силуэт большого фрегата. То была «Королева Бланш», которая недавно пришла с Маркизских островов. Над водой разнесся залп ее пушек. Она салютовала, как выяснилось, в честь заключенного этим утром договора о присоединении Таити к Франции.

Лишь только канонада смолкла, послышался голос Джермина:

– Приготовиться к повороту грота-рея!

– Что это значит? – закричали матросы. – Разве мы не войдем в порт?

– Выполнять! – заорал старший помощник.

Через несколько мгновений наш корабль пошел в открытое море. Озадаченные, мы ждали, что будет дальше.

Вскоре появился юнга, тащивший матрац. Он расстелил его на корме капитанской шлюпки и туда же приволок несколько сундуков и другие вещи, принадлежавшие его хозяину.

Матросам достаточно легкого намека.

Продолжая упорствовать в своем решении, несмотря ни на что, держать судно в открытом море, капитан, несомненно, намеревался высадиться на берег, с тем чтобы «Джулия» под командой старшего помощника сразу же пустилась в дальнейшее плавание, но по истечении условленного срока вернулась за ним к острову. Все это, конечно, можно было проделать, не подходя на «Джулии» ближе к берегу. Заболевшие капитаны китобойных судов нередко прибегают к такому способу действий; но в данном случае он был ничем не оправдан и противоречил при сложившихся обстоятельствах общепринятым принципам благоразумия и человечности. И хотя в этом решении Гай проявил больше смелости, чем можно было от него ожидать, оно одновременно свидетельствовало об исключительной наивности: как мог он предполагать, что его команда потерпит подобное нарушение своих прав!

Вскоре выяснилась справедливость наших подозрений, и матросы пришли в ярость. Купор и плотник вызвались возглавить бунт; и, пока Джермин был внизу, четыре-пять человек бросились на корму задраить ведущий в каюту люк, другие, отдав брасы грота-рея, звали остальных на помощь, чтобы повернуть к берегу. Все это свершилось в несколько секунд. Положение становилось критическим, когда мой приятель доктор и я принялись уговаривать матросов немного обождать и ничего не предпринимать наспех. Времени было предостаточно, и судно находилось полностью в нашей власти.

Пока в капитанской каюте шли приготовления, мы собрали матросов на баке и стали совещаться.

С большим трудом нам удалось заставить эти горячие головы спокойно обсудить создавшееся положение. Доктор заверил, что если дело предоставят ему, «Джулия» в ближайшее время станет на якорь и ни у кого не будет никаких неприятностей. Вся команда, за немногими исключениями, согласилась подчиниться его руководству. Однако матросы открыто заявили нам о своем намерении захватить судно и ввести его в гавань Папеэте, хотя бы их всех за это повесили, – но пока что пусть капитан поступает по-своему.

К этому времени сборы были закончены. Шлюпку спустили и подвели к трапу; старший помощник и юнга помогли капитану подняться на палубу. Мы не видели его две недели, и за это время он сильно изменился. Словно стремясь избежать наших взглядов, он надвинул на лоб широкополую перуанскую шляпу, так что его лицо было видно только тогда, когда ветер отгибал поля. При помощи стропа, свисавшего с грота-рея, кок и Бембо спустили капитана в шлюпку. Перелезая со стонами через борт, он, наверно, слышал произнесенные шепотом проклятия команды.

Пока юнга наводил в шлюпке порядок, старший помощник, потихоньку посовещавшись с маори, обернулся и сказал нам, что едет на берег с капитаном, но постарается скоро вернуться. В его отсутствие командование примет на себя Бембо, как следующий по рангу, ибо делать ничего не надо, лишь удерживать судно на безопасном расстоянии от земли. Затем он спрыгнул в шлюпку, где на веслах сидели только кок и юнга, и, усевшись за руль, стал править к берегу.

То, что Гай вопреки совету старшего помощника оставил судно в руках матросов, являлось еще одним доказательством его наивности, так как, не будь на борту доктора и меня, кто знает, до чего они могли бы дойти при создавшемся положении.

Итак, Бембо временно стал капитаном. Поскольку речь шла об искусстве мореплавания как таковом, он подходил для роли командира не меньше кого-либо другого. Во всяком случае матросской руганью он овладел в совершенстве. К слову сказать, этим достижением вместе с поразительной осведомленностью по части множества морских терминов и выражений исчерпывались почти все его познания в английском языке.

По морским обычаям, не терпящим исключения, этот не приобщившийся еще к цивилизации человек, будучи гарпунщиком, а потому имевший доступ в каюту, считался рангом выше, чем матросы; никто не возражал против того, что он был оставлен за старшего на судне, и ни в ком это не вызвало удивления.

Во-первых, Бембо очень недолюбливали. Все, кроме старшего помощника, не слишком доверяли этому темнокожему угрюмому парню и даже побаивались его. Нерасположение было взаимным. Гарпунщик редко появлялся среди команды, если того не требовали его обязанности. К тому же о нем ходили страшные слухи, в частности о якобы присущей ему наследственной склонности убивать людей и съедать их. Действительно, он происходил из племени людоедов, но это было все, что мы знали доподлинно.

В отличие от большинства своих соплеменников он был скорее ниже среднего роста, но зато крепко сбит, и под его смуглой татуированной кожей мышцы работали подобно стальным рычагам. Жесткие, черные как смоль волосы нависали кольцами над мохнатыми бровями и почти скрывали маленькие, напряженно смотревшие глазки, всегда сверкавшие злобой.

Среди нас был матрос, ходивший на промысел вместе с маори, когда тот совершал свое первое плавание. Он сказал мне, что Бембо с той поры ни на йоту не изменился.

Этот парень рассказал мне несколько любопытных историй. Ниже я привожу одну из них.

Во время погони за добычей Бембо приходил в полное исступление. Это свойственно всем новозеландцам, занимающимся китобойным промыслом. Из всех английских выражений, усвоенных ими в море, они лучше всего восприняли лозунг матросов китобойного судна: «Или мертвый кит, или разбитая шлюпка!» Из этих ребят, страстных охотников, обычно подбирают гарпунщиков – роль, в которой нервный, робкий человек чувствовал бы себя не на месте. Когда гарпунщик мечет свое орудие, он всегда стоит на носу шлюпки, упершись коленом в брештук. Но Бембо пренебрегал такой предосторожностью и, готовясь поразить добычу, всегда стоял, балансируя, прямо на планшире.