Контроль - Суворов Виктор - Страница 33

– Она это знает, товарищ Сталин.

– И тем не менее?..

– И тем не менее…

– Зовите.

Народный комиссар связи СССР, комиссар государственной безопасности первого ранга Матвей Берман энергично козырнул сержантам государственной безопасности. А сержанты, распахнув перед ним створки дверей, вскинули винтовки в положение «На караул». Глубокий смысл в том приветствии: в наших руках оружие, но вам, дорогой и любимый комиссар государственной безопасности первого ранга, мы не препятствуем, мы не загораживаем ваш путь, винтовки наши устремлены в небо, как шлагбаумы, поднятые при вашем приближении.

Улыбнулся товарищ Берман сержантам государственной безопасности. И сержанты улыбнулись. На лице одного сержанта: «Когда вы были Начальником ГУЛАГа, я вас охранял во время поездки в Райчихинские лагеря. Вы помните меня, товарищ Берман?» На лице другого: «Когда торжественно открывали канал Москва-Волга, я был переодет перекованным вором и от имени перекованных подносил вам цветы. Вы помните меня, товарищ Берман?»

Улыбается товарищ Берман: «Я все помню!»

Приятно сержантам. Ушел товарищ Берман из Народного комиссариата внутренних дел в Народный комиссариат связи, но даже внешне остался верен огромному зданию, гранитным подъездам и мраморным лестницам. Ушел товарищ Берман в Наркомат связи, а ходит в форме чекиста, носит в петлицах по четыре ромба комиссара государственной безопасности первого ранга. И этот дом не забывает.

Приятно сержантам: ушел товарищ Берман на повышение, а вроде и не ушел. Никуда он не ушел. Просто Наркомат связи под его руководством еще крепче пристегнулся к НКВД и стал неотделимой частью огромного мощного механизма.

Частый гость товарищ Берман. Да и не гость он совсем. Тут его дом родной, и никуда он не уходил. Наш он.

Есть о чем Народному комиссару связи товарищу Берману поговорить с Народным комиссаром внутренних дел товарищем Ежовым. Это ясно. И все же чувствуют сержанты у двери, что как-то торжественно необычен этот визит.

Скоро. Совсем скоро что-то случится.

Великое и радостное.

– Товарищ Сталин, ситуация, когда в одном государстве создается вторая столица, мне кажется опасной.

– Товарищ Стрелецкая, вы хотите сказать: один вождь на две столицы?

– Именно это я хочу сказать, товарищ Сталин.

– И вы хотите мне задать вопрос, предусмотрел ли я предохранительную систему, которая не позволила бы заговорщикам воспользоваться узлами и системами связи тайной столицы во время моего отсутствия?

– Именно этот вопрос я и хотела задать.

– Товарищ Стрелецкая, я предусмотрел такой предохранитель. Он называется «Контроль-блок».

– Спасибо, товарищ Сталин, я не знала только названия этой штуки, все остальное я знаю.

– Что вы знаете?

– «Контроль-блок» заказан в Америке, на фирме «RVB», это в Балтиморе, штат Мэриленд. Он весит 15-25 килограммов, основной материал – золото и сталь. По сложности он равен или превосходит лучшие шифровальные машины мира.

Долго Сталин в окно смотрел.

Потом как-то осторожно подошел к Насте и сел рядом. Руки на стол, на зеленую скатерть. Взгляд немигающий – прямо ей в глаза. Страшно Насте, но взгляд она выдержала.

– Товарищ Стрелецкая, то, что вы сейчас сказали, знал только я. И еще – Холованов. Я вам никаких подробностей про «Контроль-блок» не рассказывал. Уверен, что и Холованов вам этого не рассказывал.

– Холованов мне этого не рассказывал. Я потребовала встречи с вами, товарищ Сталин, именно потому, что Холованов эту проблему обсуждать отказался.

– В этом случае, откуда, товарищ Стрелецкая, вы знаете подробности?

– Я их вычислила, товарищ Сталин.

– Я бы, товарищ Стрелецкая, хотел получить более подробный ответ.

– Товарищ Сталин, простите меня, но я мысленно поставила себя на ваше место.

– Вот как?

– На случай большой освободительной войны необходимо иметь командный пункт. Подземный город в Жигулях у Куйбышева – самый удачный выбор. Но имея основную и запасную столицы, вам необходимо иметь какой-то предохранительный механизм. Если он будет простым и маленьким, то его легко будет подделать или чем-то заменить. Если он будет большим и сложным, то его невозможно будет в критической обстановке постоянно иметь с собой. Оптимальное решение: нечто сложное, как шифровальная машина, но вполне носимое, нечто в пределах обыкновенного портфеля или чемоданчика…

– А откуда вы узнали, что «Контроль-блок» выполнен в основном из золота и стали?

– Золото – лучший материал для нужд электротехники. Этим материалом вы располагаете в достаточных количествах. Но выполненный с ювелирной точностью из мягкого золота уникальный прибор должен иметь очень прочный каркас. Я предположила, что это будет сталь. Что-то вроде двух стальных пластин, между которыми золотая начинка.

– А фирма «RVB» в Балтиморе?

– Я предположила, что такая штука спроектирована заключенными инженерами у нас в монастыре или иностранными инженерами – тоже у нас в монастыре. Но производственная база монастыря не позволяет изготовить «Контроль-блок». Ни одному отечественному заводу поручить такое дело нельзя. О столь необычном заказе сразу станет известно в НКВД. Я предположила, что «Контроль-блок» должен быть тайно заказан за рубежом так, чтобы изготовитель не знал назначения этого агрегата. Лучше заказать такую вещь очень надежной, но небольшой фирме. Я собрала сведения о всех, кто в мире мог бы выполнить такой заказ. Таких фирм во всем мире оказалось мало – только семь. Одна в Японии, четыре в Западной Европе, две – в Соединенных Штатах. Логично предположить, что заказ размещать будет лично Холованов. Осталось вычислить его маршруты. Кому-то со стороны уследить за Холовановым весьма трудно, но я работала с ним рядом и считала, что контроль должен распространяться и на него. За последний год он ни разу не был ни в Японии, ни в Западной Европе, но трижды – в Америке. Из двух американских фирм одна находится на Западном побережье, в Сиэтле. Холованов ни разу на Западном побережье не бывал. Другая фирма, а именно «RVB», находится на Восточном побережье, в Балтиморе. Точных сведений о том, где он был и что он делал, у меня нет, но… сопоставила факты…

Поднял Сталин телефон:

– Холованова ко мне.

Народный комиссар внутренних дел, Генеральный комиссар государственной безопасности Николай Иванович Ежов думает о своем. Надо вернуться к делам. Но трудно к делам возвращаться. Сел за стол, раскрыл красную папку. Такие ясные цифры перед ним. Так просто делать выводы. Армию он под ярмо загнал. Чем выше положение командира, тем больше вероятности попасть под топор. И партию он истребляет ударным темпом.

По приказу Сталина-Гуталина.

Статистика увлекательна. Великая чистка направлена против всех. Но чем выше положение человека, тем больше возможностей загреметь под трамвай пролетарской справедливости. Обыкновенный советский человек за последние два года имел возможность попасть под карающий меч НКВД с вероятностью 5%. Мелкий беспартийный начальник – 7%. Член партии – 44%, член Центрального Комитета партии – 78%. Если эту зависимость поднять на самый верх… на человека в распахнутой солдатской шинели, в сапогах и зеленом картузе… то по статистике выходит, что он станет жертвой НКВД с вероятностью в 100%. Так говорит статистика. Надо просто уметь ею пользоваться. Да и как иначе? Руками НКВД Генеральный секретарь партии товарищ Гуталин уничтожает свою партию. Уничтожит партию и останется Генеральный секретарь без партии. На кого же ему опереться? Только на НКВД. Но позволит ли НКВД на себя опираться? И на Народный комиссариат связи товарищу Гуталину лучше не опираться. Опереться – на армию? В армии все Ежова боятся. На правительство, на чиновников, на государственные структуры? Всех Ежов в ежовых рукавицах держит. Товарищ Гуталин перебрал. Товарищ Гуталин – голый король.