Приемное отделение - Шляхов Андрей Левонович - Страница 17

Новый руководитель департамента начал с того, что собрал всех подведомственных ему главных врачей, а также руководителей окружного здравоохранения и обратился к ним с речью, которую можно было назвать программной, то есть основополагающей и служащей руководством к действию для подчиненных.

— Нам срочно нужен позитив! — вещал с высокой, без преувеличения, трибуны новый руководитель департамента здравоохранения. — Позитив необходим нам как воздух! Причем такой позитив, коллеги, который не стыдно было бы предъявить общественности! Сколько можно терпеть нападки и наезды? Да, согласен, не все еще у нас гладко, не все таково, каким мы хотели бы его видеть, но отдельные, я подчеркиваю — отдельные, недостатки не могут служить поводом к тотальному очернительству! Дошло уже до того, что некоторые лица в публичных выступлениях вместо «здравоохранение» говорят «здравозахоронение»!

По залу прокатился шумок, долженствующий изображать возмущение.

— Дальше так продолжаться не может! — От эмоционального накала голос руководителя департамента сорвался на фальцет. — Никто не защитит нас, если мы сами о себе не позаботимся! Поэтому я призываю всех вас… нет, я приказываю всем немедленно озаботиться выявлением позитивного и заслуживающего одобрения, если не восхваления! У нас много хороших врачей и медсестер, хороших в полном смысле этого слова, как с профессиональной точки зрения хороших, так и с человеческой. Предъявите их миру! Расскажите о них людям! Теснее сотрудничайте с телевидением и прессой, предавайте огласке каждое достижение! А то что же получается? Как только случается нечто нехорошее, так бьют во все колокола и поднимают шум, а хорошее замалчивают? Вы что, думаете, что людям не интересен или не нужен позитив? Ошибаетесь! Он нужен им как воздух! Так действуйте же! Поднимайте обруганное клеветниками знамя отечественного здравоохранения! Дайте отпор хулителям!..

Новый руководитель департамента был однокурсником Александра Брониславовича, главного врача шестьдесят пятой клинической больницы. В карьерном плане это обстоятельство ничего Александру Брониславовичу не сулило, потому что они после окончания института пошли разными дорожками и двадцать три года практически не общались, разве что здоровались при встречах. За это время однокурсник сильно изменился внешне — облысел, обрюзг, растолстел, отпустил совершенно не идущие ему усы (не иначе как подсознательно стремился компенсировать растительностью на лице недостаток волос на темени) и вообще, можно сказать, превратился в другого человека. Но голос, звучный баритон, остался прежним. И умение красиво говорить, отшлифованное до совершенства на общественной комсомольской работе, никуда не исчезло.

«В сущности, Витек прав, — думал Александр Брониславович, слушая эмоциональное выступление начальника. — Позитив реально нужен. Общественное мнение нельзя сбрасывать со счетов. Его надо использовать с пользой. Фу, какой дрянной, посконный каламбур — „использовать с пользой“! Надо бы нагрузить заместителей — пусть озаботятся. А то действительно, только критикуют и критикуют, никто не похвалит. Как будто не за что нас хвалить! Вон, в четвертой хирургии недавно Карбичевского прооперировали, тестя главного редактора „Московских сплетен“. Уж на что, на что, а на пару хвалебных статей в „Сплетнях“ мы, кажется, вправе были бы рассчитывать. Что-нибудь вроде: „Скальпель спасает жизнь“ или „Добрые руки хирурга“. А в мае в неотложной кардиологии телеведущий Старомужский лежал. Отлежал и ушел на своих двоих, даже не поблагодарил толком. А мог бы сделать репортаж, рассказать в своей передаче о том, как его за ногу с того света вытянули».

— Кто ищет, тот всегда найдет! — Этим бодрым напутствием главный врач Москвы закончил свою речь.

Он задержался на трибуне в ожидании вопросов. В зале раздалось несколько подхалимских хлопков в ладоши, но в овацию им перерасти не удалось. Столь откровенное угодничество в столичном департаменте здравоохранения не практиковалось, здесь привыкли льстить тоньше, изящней, интеллигентней. Желательно тет-а-тет.

На следующий день Александр Брониславович собрал в своем кабинете больничную администрацию и поставил задачу — продвигать позитив.

— Только не надо писать себе благодарности от имени пациентов, — предупредил он. — Нужны реальные дела, которые можно предать широкой огласке. И мне хотелось бы, разумеется неформально, без приказа, как раньше говорили — в рамках общественной нагрузки, попросить Нонну Антоновну координировать этот процесс и вообще заняться…

— А почему я? — сразу же поинтересовалась заместитель главного врача по клинико-экспертной работе Лунц. — Чуть что, так сразу Нонна Антоновна? Я вам что — на все дырки затычка?

Нонну Антоновну можно было понять. Заместитель главного врача по клинико-экспертной работе считается заместителем… второстепенным, что ли. Ну, во всяком случае, не «основным», таким, как заместители по медицинской работе, терапии и хирургии. И это при том, что заместитель главного врача по клинико-экспертной работе возглавляет в лечебном учреждении такое важное и весьма хлопотное направление, как работа по контролю качества и эффективности лечебно-профилактической деятельности.

В свое время, семь лет назад, тридцатитрехлетняя заведующая терапевтическим отделением Лунц обрадовалась повышению и согласилась возглавить клинико-экспертную работу. Сейчас же, изрядно поварившись в этом котле, она жалела о своем решении. Работа беспокойная, можно сказать, беспросветная, крутишься как белка в колесе, а возможностей мало. Как в смысле дополнительных доходов, так и в смысле карьеры. В главные врачи скорее продвигаются заместители по медицинской работе или по терапии-хирургии.

— У вас, Нонна Антоновна, язык хорошо подвешен, внешность эффектная. На вас смотреть приятно и слушать вас приятно. — Главный врач при необходимости не скупился на комплименты. — Вы — классический образец современной стильной деловой женщины. Кому же, как не вам, выступать по телевидению, общаться с журналистами…

— Заведите себе пресс-секретаря, Александр Брониславович! — посоветовала Лунц, в глубине души польщенная похвалой. — Или же поручите руководство пиар-акциями Николаю Николаевичу. А то ему скучно…

Когда-то давно, лет пять назад, у Нонны Антоновны случился скоропалительный и недолгий служебный роман с главным врачом. На правах «близкого» человека Нонна Антоновна позволяла себе пререкаться с Александром Брониславовичем, перебивать его и давать ему советы. Александр Брониславович ее не одергивал — забавлялся и одновременно играл в демократичного руководителя. Впрочем, дальше Нонны Антоновны его «демократия» не распространялась. Когда зам по терапии Андронова рискнула оспорить какое-то распоряжение, главный врач жестко сказал, что у нее есть два варианта — подчиняться или уволиться. Андронова выбрала первый.

— Мне совсем не скучно! — обиженно сказал заместитель главного врача по гражданской обороне и мобилизационной работе Дубко, отставной подполковник. — У меня работы — до х… и выше! Только я, в отличие от некоторых, саморекламой не занимаюсь!

— Николаю Николаевичу я это поручить не могу, — улыбнулся главный врач. — Николай Николаевич даже в моем кабинете без мата слова не скажет. Вы представляете, что он журналистам наговорит? В эфир это точно не выпустят.

Собравшиеся дружно рассмеялись, причем громче всех смеялся Николай Николаевич.

— У нас вчера женщина двойню родила, — сказал заместитель главного врача по акушерству и гинекологии Брызгалов. — Можно об этом рассказать…

— Двойня, Алексей Дмитриевич, это ее личное достижение, а не наше с вами, — возразил главный врач. — Вы в последнее время никого не спасали? Так, чтобы героически?

— Спасал! — хмыкнул Брызгалов. — Доктора Зеленину спасал от папаши, который написал на нее жалобу. Уникальный случай — родильница всем довольна, а ее муж жалуется.

— Что за жалоба? Почему я не в курсе?

— Да там уже все хорошо, Александр Брониславович. Муж состоит на учете в ПНД, ему пришло в голову, что Зеленина подменила ребенка… Жена перед выпиской написала мне расписку, что претензий к нам не имеет и, напротив, очень довольна…