Доктор Данилов в госпитале МВД - Шляхов Андрей Левонович - Страница 11

— Жив, но состояние тяжелое. Пока без сознания.

— Скажите, пожалуйста, доктор, — заторопилась собеседница, беспокоясь, что Данилов сейчас повесит трубку, — а когда он придет в сознание, я смогу навестить его вместе с нотариусом?

— В реанимации посещений нет.

— Даже для нотариуса нельзя сделать исключение? — удивилась женщина. — А верно ли, что если пациент в тяжелом состоянии, то врачи могут удостоверять завещания и без нотариуса? Своей печатью?

— Для подписания завещания нужно в первую очередь быть в сознании и отдавать себе отчет в своих действиях, — резко сказал Данилов. — Дождитесь сначала улучшения.

— Я дождусь, — пообещала женщина. — А у кого можно узнать ваши тарифы на удостоверение завещаний?

Данилов повесил трубку.

Завещания пациентов, проходящих лечение в стационаре, вправе удостоверять главные врачи, их заместители по медицинской части и даже в особо срочных случаях — дежурные врачи. Для удостоверения непременно нужен один свидетель. Только насколько было известно Данилову, медики удостоверяли завещание бесплатно, руководствуясь, как им и положено, не корыстью, а высокими гуманистическими принципами.

— Роман Константинович, а вам когда-нибудь доводилось заверять завещания пациентов? — спросил Данилов у вошедшего в ординаторскую начальника отделения.

— Нет, и надеюсь, что никогда не доведется, — ничуть не удивившись вопросу, ответил Роман Константинович. — Представляю, сколько потом по судам бегать приходится, доказывать, что ты не верблюд и наследники тебя не подкупили.

Глава пятая

КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС

Работа в «ведомственной медицине» имеет ряд преимуществ.

Первое, и самое главное, самое значимое преимущество — отсутствие «перегрузок». В ведомственных стационарах редко можно увидеть пациентов, лежащих в коридоре. И не потому, что там избыток мест, а потому, что загрузившись под завязку, ведомственный стационар больше никого не принимает. Всех, кому не хватило ведомственных мест, принимает обычное, городское здравоохранение, безотказное и безразмерное.

Данилов помнил, как в сто тридцать третьей больнице, где он проходил интернатуру, во время авралов закатывали в реанимацию позаимствованные из отделений койки и расставляли их так, чтобы места боком пройти хватило. Отдел госпитализации на вопли о перегрузе стандартно отвечал: «Что вы хотите — везде такая ситуация! У всех „перегруз“! Что ж теперь — больных дома или на улице оставлять? Крутитесь!» Причин для «перегруза» много — эпидемия, ремонт или карантин в одном из соседних стационаров, а однажды зимой, в разгул гриппа, когда обостряются все болячки и забиваются все больницы, какие-то идиоты позвонили по «ноль два» и сообщили, что в сто тридцать шестую городскую больницу подложена бомба. Всех больных, а было их около полутора тысяч да еще немного сверх того, срочно распихали по соседним стационарам и в той же сто тридцать третьей выкатывали в коридор из ординаторских диваны, связывали бинтами, чтобы не разъезжались, стулья, позабирали откуда только можно кушетки и банкетки… Что делать, раз такая ситуация? Тебе везут, а ты клади, другого не дано.

Бомбу, кстати говоря, так и не нашли, а вот горе-шутников нашли и наказали как положено. «Дали бы мне на часок этих уродов! — мечтал один из врачей приемного отделения сто тридцать третьей больницы, дежуривший в тот самый злополучный день. — Ох, я бы показал им, как надо шутить». И показал бы, если бы дали — возможности медицины поистине безграничны.

Второе преимущество — административное. Нигде так сильно не достают персонал приказами, указами, требованиями и придирками, как в общей лечебной сети системы здравоохранения. В ведомственных учреждениях обычно работается спокойнее, если, конечно, между высшими и местными начальниками нет каких-либо непримиримых противоречий.

Третье преимущество — чисто психологического плана. Всегда приятно ощущать свою избранность, принадлежность к какой-то особой группе, выделяться из, как однажды выразился Роман Константинович, «серой толпы в белых халатах». Впрочем, и из избранности можно извлечь определенную пользу.

— Вова, я сказала агенту, что ты работаешь в системе МВД! — предупредила Елена, паркуясь около делового центра на проспекте Мира, в котором арендовало офис агентство недвижимости «Комком-риэлти». — Без уточнений.

— Зачем? — удивился Данилов.

— Так, на всякий случай, — улыбнулась Елена, — пусть имеет в виду, что с нами шутки плохи.

Квартира, полностью или почти полностью удовлетворявшая требованиям Елены, наконец-то нашлась. В Кузьминках, в десяти минутах неспешной прогулочной ходьбы от метро. Трехкомнатная, с большой остекленной лоджией, окна на юг и восток, в новом доме, построенном всего два года назад.

— Самый оптимальный вариант! — радовалась Елена. — Новый дом и девяносто процентов жильцов уже сделали ремонт, поэтому шума и грязи не будет.

— Если только один из оставшихся десяти процентов не будет жить наверху, а второй через стенку на одной лестничной площадке, — пошутил Данилов.

Шутки шутками, а ведь в жизни невозможного нет.

— Можешь не волноваться! — успокоила Елена. — Сверху чердак, а две соседние квартиры отремонтированы. Только из-за последнего этажа эта квартира и зависла…

— Ой ли? — усомнился Данилов, наслышавшийся о том, как дурят клиентов на рынке недвижимости.

— Я уже вникла в историю квартиры, там все просто и чисто. Молодожены получили эту квартиру в качестве свадебного подарка от родителей с обеих сторон. Вселились, начали делать ремонт, к концу ремонта развелись и теперь мечтают разъехаться. Ремонт, кстати, неплохой, с размахом и фантазией…

Данилову, не присутствовавшему на просмотре, Елена предъявила фотографии, в том числе и виды из всех окон, план квартиры и показала расположение дома на карте. Данилов подумал с минуту и сказал, что его все устраивает. Если, конечно, они успеют продать две свои квартиры…

— Успеем! — ответила Елена. — Агентство берется продать их довольно быстро, при условии, что мы не станем задирать цену выше среднерыночной. Но мы же не станем, правда? Мы же разумные люди?

— Разумные, — подтвердил Данилов.

— И нам ничего не будут стоить услуги — только за оформление бумажек заплатим около семисот долларов! Разве не выгодно?

— Бесплатный сыр…

— Вова, тут нет никакого бесплатного сыра! Они явно имеют хороший барыш с этой «трешки» и потому так хотят продать ее поскорее! А для нас — это идеальный вариант! По всем параметрам! И в метраже мы практически не теряем — там девяносто четыре метра, и на обстановку нам немного должно остаться, и на ремонт сильно тратиться не надо, и расположение классное, и вообще — надо же когда-то, наконец, закончить с обменом!

Преимущества и выгоды просто подавляли своей массой, а заодно и настораживали. С другой стороны, если стремиться к недостижимому идеалу, всегда есть риск потратить на подбор подходящего варианта всю оставшуюся жизнь, да так ничего и не найти.

Елена работала пять, а то и шесть дней в неделю с утра до позднего вечера. Данилов был посвободнее, но регулярно «выпадал из жизни» на целые сутки. Было очень кстати, что агентство берет на себя не только подбор покупателей, но и сбор документов, необходимых для обмена.

— Если хочешь, то можешь отдать агенту ключи от своей квартиры и не ездить на просмотры, — предложила Елена.

Квартира Данилова давно стояла пустой — не везло с жильцами. Вселилась поначалу приличная семья — папа-бизнесмен, мама-журналист, двое детей. Пожили немного и съехали, потому что дела у папы пошли плохо и съем «двушки» в Москве стал ему не по средствам. После них приличных кандидатов в жильцы как-то не находилось, попадались или «обещалкины», ударявшие по рукам со словами «деньги будут завтра, клянусь мамой! (как вариант — маминой могилой)», и исчезавшие навсегда или какие-то скользкие, прячущие глаза личности, с которыми Данилов связываться не собирался. Промаявшись с поиском квартирантов некоторое время, Данилов махнул на эту затею рукой, рассудив, что в преддверии грядущего переезда нет большого смысла сдавать квартиру. Сдашь — а тут сразу вариант подвернется.