Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Досуги математические и не только. Книга 2

Кэрролл Льюис

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Досуги математические и не только. Книга 2 - Кэрролл Льюис - Страница 18

Изменить размер шрифта:

ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ

Написано после того, как автор увидел картину Хольмана Ханта «Иисус, найденный в храме».

Я был у самых врат

В огромный храм; к нему живой прилив

Толпы величественней был стократ,

Мой разум поразив.

Там злато и парча

Внутри горели, мрамор плит сиял;

Лучами, словно струнами звуча,

Пестрел огромный зал.

Но некий был порок

В убранстве храма, что манил толпу.

Так осеняет праздничный венок

Лежащую в гробу.

Мудрейшие страны

Сошлись туда для спора на три дня,

А прочий люд приткнулся у стены,

Молчание храня.

Но старцев вид уныл;

У этих зол, у тех задумчив взгляд:

Их доводы мальчишка разгромил

Минуту лишь назад.

Свидетелей толпа

Глаза отводит; в них и стыд, и гнев.

Но вижу вдруг: один не хмурит лба —

Стоит, оцепенев.

Видать, в его мозгу

Зажглось сомненье в догмы мудрецов;

Он важную узрел в них мелюзгу,

Поводырей-слепцов;

Провидел тени туч

В тот смертный день, притихшие сады,

Когда погас последний светлый луч

Рождественской звезды.

Над чёрной глубиной

Поверхность блещет солнечным огнём.

Так вновь картина встала тьмой ночной,

Увиденная днём.

И чудится кругом

Жужжанье раздражённых голосов

В пространстве храма, этот вязкий ком

Из неразумных слов.

«Всего лишь паренёк!

Где голова, что только ждёт венца?

Где соразмерность членов, стройность ног?»

Ах, мелкие сердца!

А этот твёрдый взгляд!

Любовью светел, правдой неба чист;

Он проникает в сердце без преград

Стрелой, пронзившей лист.

Кто встретил этот взгляд —

Борьбы дыханьем к жизни пробуждён,

И нетерпеньем дух его объят

Воспрять и сбросить сон.

И в нём сомнений нет:

К святым стопам он склонится челом

И умолит: «Господь! Яви мне свет,

Веди Твоим путём!»

А вот вбегает мать,

Пробился и родитель... Голосок,

Почти что детский, начал укорять:

«Сыночек, как ты мог...

Три дня и твой отец

И я искали; не придумать нам...

Но люди подсказали наконец

И привели нас в храм».

Теперь ему черёд

«Зачем же вам искать?» у них спросить.

Но жаворонок мне в окно поёт

И рвётся мыслей нить.

И снова тишина

И пустота бесцветная кругом.

Так пропадает замок колдуна,

Возникший волшебством.

Рассветный час пришёл,

Но глаз раскрыть не пробую ничуть:

Всё словно ночь хватаю за подол

В желанье сон вернуть.

16 февраля 1861 г. [61]

ТРИ ЗАКАТА

Очнулся он от дум слегка,

Взглянул на встречную едва —

И в сердце сладкая тоска,

И закружилась голова:

Казалось в сумерках ему —

Сияет женственность сквозь тьму.

В его глазах тот вечер свят:

Звучала музыка в ушах

И Жизнь сияла как закат,

А как был лёгок каждый шаг!

Благословлял он мир земной,

Что наделял такой красой.

Иной был вечер, вновь зажглись

Огни светил над головой;

Они проститься здесь сошлись,

И шар закатный неживой

Покрыла облака парча,

Как будто в саван облача.

И долго память встречи той:

Слиянье уст, объятья рук

И облик, полускрытый мглой, —

Из забытья всплывали вдруг,

Тогда божественный хорал

Во тьме души его звучал.

Сюда он странником потом

Вернулся через много лет:

Всё те же улица и дом,

Но тех, кого искал, уж нет;

Излил он слёз и слов поток

Пред теми, кто понять не мог.

Лишь дети поднимали взгляд,

Оставив игрища в пыли;

Кто меньше — прянули назад,

А кто постарше — подошли,

Чтоб тронуть робкою рукой

Пришельца из страны другой.

Он сел. Сновали люди тут,

Где зрел её печальный взор

В последний раз он. Тех минут

Жила здесь память до сих пор:

Не умер звук её шагов,

Раздаться голос был готов.

Неспешно вечер угасал,

Спешили люди по домам,

Им слово жалобы бросал

Он в забытьи по временам

И ворошил уже впотьмах

Отчаянья никчёмный прах.

Не лето было; длинных дней

Уже закончился сезон.

Но в ранних сумерках в людей

Упорней вглядывался он.

Прошёл последний пешеход;

Вздохнул несчастный: «Не придёт!»

Шло время, горе через час

Как будто стало развлекать.

Страдал он меньше, научась

Из мук блаженство извлекать

И создавая без конца

Видения её лица.

Вот, вот! Поближе подошла,

Хоть слышно не было шагов;

На миг лишь облик обрела,

Но плоти он не знал оков,

Как будто горний дух с небес

Слетел — и сразу же исчез.

И так в протяжном забытьи

Он оживлял фантазий рой,

Лелеял образы свои

И наслаждался их игрой,

Не выдавая блеском глаз

Ту жизнь, что разумом зажглась.

Во тьму бесчувственного сна

Вгоняет нас подобный бред,

Чья роковая пелена

От глаз скрывает белый свет;

Теряет разум человек

В узилище закрытых век.

Мы с другом мимо шли вчера,

Вели весёлый разговор;

Мы были радостны с утра,

А он не радостен — позор!

Но, впрочем, кто из нас поймёт,

Кого какая боль гнетёт?

Да как же нам предположить

Беду счастливою порой?

С той мыслью терпеливо жить

Сумеет ли какой герой?

Мы ждём спокойных дней и лет,

Которых в книге судеб нет.

Кого так ждал страдалец — та

Пришла, не призрак и не сон.

Её лицо — его мечта —

Над ним склонилось. Что же он?

Сидит незряч и недвижим,

Хоть счастье прямо перед ним.

В ней скорбь и жалость — узнаёт

Она страдальца бледный лик;

Темнея, алый небосвод

Ещё на лоб бросает блик,

И голову склонённой вдруг

Сияющий объемлет круг.

Проснись, проснись, глаза открой!

Неужто явь не стоит сна?

Она всплакнула над тобой,

Но распрямляется она...

Ушла. И что теперь, глупец?

Закат сереет, дню конец.

Погас последний огонёк,

Сменились звуки тишиной,

Потом зажёгся вновь восток,

Воспрянул к жизни круг земной,

А он, непробуждённый, тих —

Уже покинул мир живых.