Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Досуги математические и не только. Книга 2

Кэрролл Льюис

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Досуги математические и не только. Книга 2 - Кэрролл Льюис - Страница 13

Изменить размер шрифта:

Второй голос

Брели у волн, влажнивших пляж.

Она в учительственный раж

Вошла, а в нём пропал кураж.

Был жгучим слов её накал,

Ей разговор принадлежал,

А он был словно трутень вял.

«Не устаю тебя учить:

Из мела сыр не получить!» —

Плелась таких речений нить.

Был голос звучен и глубок.

Когда же: «Как?» — спросила вбок,

То стал предельно тон высок.

Ответ, что, сбитый с толку, дал,

Попал под волн роптавших вал

И был потерян в эхе скал.

И сам он знал, что невпопад

Ответ, как будто наугад

Попасть из лука захотят.

Она — в мирке своих реприз;

Тяжёлый взгляд направлен вниз,

Как будто не шагал он близ —

Прочна защита, довод здрав...

Но нет — вопрос чудной стремглав

Находит, ясное смешав.

Когда ж, с гудящей головой

Воззвал он к смыслу речи той,

Ответом был повтор простой.

И он, страданьем возбудясь,

Решил ответить не таясь,

Презрев значенье слов и связь:

«Наш Мозг... ну, в общем... Существо...

Абстракция... нет... Естество...

Мы видим... так сказать... родство...»

Пыхтит, румянцы щёк горят, —

Умолк он, словно сам не рад;

Она взглянула — он и смят.

Был лишним тихий приговор:

Его пришиб холодный взор,

Не мог он больше дать отпор.

Но слов не пропустив и двух,

Она тот спич, почти не вслух,

Как птичку кот, трепала в пух.

А после, отметя долой

Что сделал с ним её раскрой,

Вновь развернула вывод свой.

«Мужчины! люди! На лету,

В заботах, вспомните ли ту —

Лишь воздержанья красоту?

Кто подтолкнёт? Узрит ли глаз

Ночных чудовищ без прикрас,

Снующих дерзко среди нас?

Ведь полнит воздух крик немой,

Зияют рты, и краснотой

Блестят глаза, а взгляд их — злой.

Не блато ль жёлтый свет несёт,

Не тьма ли падает с высот,

Скрывая тяжкой Ночи свод?

И, до седых дожив волос,

Никто сквозь занавес из слёз

Не бросит взгляда — как он рос?

Не вспомнит звука прежних слов,

И стука в двери, и шагов,

Когда затем гремит засов?

Готов он ринуться вперёд, —

Белёсый призрак вдруг встаёт,

И стекленеет взор, и вот

Виденье тех пропавших благ

Сквозь леса спутанного мрак

Морозит кровь, печально так».

И всё из случаев-преград

Восторженно, полувпопад,

Рвала, как зубы, крохи правд,

Пока, как молот водяной

У речки, обмелевшей в зной,

Не завершила тишиной.

За возбуждением — тишь, и пусть:

На станции конечной пуст

В пути набитый омнибус,

И все расселись, млад и стар,

В своих купе; там тишь — как дар;

И лишь машина пустит пар.

Не поднимала глаз с земли,

Губами двигала — не шли

Слова, и складки вкруг легли.

Он, наблюдавший моря сон,

Был зачарован и прельщён

Покоем вод, безмолвьем волн;

Она ж в раздумии своём,

Как эхо грёз вдогон за сном,

Забормотала всё о том.

Склонил он ухо в тот же миг,

Но в смысл речей отнюдь не вник —

Невнятен был её язык.

Отметил лишь: песок волнист,

Рукой она всё вверх да вниз —

И мысли тут же разбрелись.

Пригрезил зала полумрак,

Где ждут тринадцать бедолаг —

Он даже знал, кого, — и так,

Он видел, здесь и там на стул

Понуро каждый прикорнул,

Что вид их совершенно снул.

Любой немее, чем лангуст:

Их мозг иссушен, разум пуст,

Нет мыслей, слов запас не густ.

От одного протяжный стон.

«Вели накрыть уж, — мямлит он, —

Мы три часа сидели, Джон!»

Но всё исчезло в свой черёд,

И та же дама предстаёт,

Чья речь продолжится вот-вот.

Её покинул; отступив,

Он сел и стал смотреть прилив,

Прибрежный полнивший обрыв.

Тут тишь да гладь — простор широк,

Лишь пена белая у ног,

Да в ухо шепчет ветерок.

«А я терпел так долго суд,

И ей внимать предпринял труд!

По правде, это всё абсурд».

Третий голос

Ждала недолго транспорт кладь.

Прошла всего минута, глядь —

И слёзы ливнем, не унять,

Да трепет. И какой-то зов —

Лишь глас, в котором нету слов —

То далее, то ближе вновь:

«Не распалить огня слезам». —

«Откуда, что? Вдобавок, нам

Внимать подземным голосам?

Её слова — душе урон.

Да я бы лучше, — плакал он, —

Тех волн переводил жаргон

Иль возле речки развалюсь

И книжки тёмной наизусть

Зубрить параграфы возьмусь».

Но голос рядом — только глух,

Пригрежен или молвлен вслух —

Беззвучен, как летящий дух:

«Скучней ты нынче во сто крат;

Речам учёности не рад?

Потерпишь — будет результат».

Он стонет: «Ох, чем то терпеть —

Я б корчился в пещере средь

Вампиров, их желудкам снедь».

А голос: «Но предмет велик,

И чтобы он в твой мозг проник,

Тараном бил её язык».

«Да нет, — протест его сильней. —

Ведь нечто в голосе у ней

Меня морозит до костей.

Стиль поучений бестолков,

Невежлив, резок и суров,

И очень странен выбор слов.

Они разили наповал.

Что делать было? Я признал

Что ум у ней, э-гм, не мал;

Я был при ней до этих пор,

Но стал запутан разговор

И разум мой лишил опор».

Пронёсся шёпот-ветерок:

«Что сделал — знаешь: впрок, не впрок».

И веко дёрнулось разок.

Он растерял последний пыл,

Уткнулся носом в пыль без сил

И летаргически застыл.

А шёпот прочь из головы —

Заглох, как ветер средь листвы;

Но облегченья нет, увы!

Он руки жалобно вознёс;

Коснувшись спутанных волос

Рванул их яростно, до слёз.

Позолотил Рассвет холмы,

А то всё хмурились из тьмы…

«Так отчего ругались мы?»

Уж полдень; жгучий небосвод

Ему глаза и мозг печёт.

В сознаньи — крик, но замкнут рот.

А вот вперил в страдальца взгляд

С усмешкой мрачною Закат;

Вздохнул он: «В чём я виноват?»

А тут и Ночь своей рукой,

Рукой свинцовой, ледяной,

К подушке гнёт его земной.

А он запуган, истощён...

То гром или страдальца стон?

Волынки или жалоб тон?

«Гнетуща тьма кругом и так,

Но Боль и Тайна тут же, как

Толпа прилипчивых собак,

И полнит уши лая звон —

За что терпеть я обречён?

Какой нарушил я закон?»

Но шёпот в ухе шелестит —

Поток ли то вдали бежит

Иль отзвук сна, что был забыт, —

Трепещет шёпот сам собой:

«Её судьба с твоей судьбой

Переплелась — узри, усвой.

Да, взор людской — змеиный яд,

Чинит помехи брату брат,

Где вместе двое — там разлад.

О да, один другому враг —

И ты, напуганный простак,

И та, лавина передряг!»