Кодекс чести вампира - Сухомизская Светлана - Страница 11

— Мне, Стасик, все что хочешь ломали. Но я жив до сих пор, и мне очень нравится это состояние… И если тебе хочется жить так же сильно, как и мне, советую потрудиться с исчезновением. Потому что очень может быть, что нас будут искать не только менты.

— Ты хочешь сказать…

Алисов кивнул:

— Тот мужик, который мне морду разукрасил, уж, наверное, не за этим в мастерскую приходил. Мало ли, может, он странный, как и Хромов? Может, ему покажется, что мы лишние на этом свете?

— Но почему? Мы же его даже не видели!

— Это ты так говоришь. И я так говорю. А мы — журналюги. Подлые, продажные твари, не заслуживающие никакого доверия. Или у тебя есть доказательства, что это не так?

— Ладно, — сказал Стасик, кусая губы. — Все понял, не дурак. Поеду на дачу к одному парню. Он сейчас по Африке болтается, документальный фильм снимает, а ключи мне оставил… Только жене надо позвонить, а то она с ума сойдет, если я на неделю пропаду.

— Это ты уже сошел, — устало сказал Алисов. — Нельзя никому ничего говорить. Даже жене. Особенно твоей.

— Но…

— Сделаем так. Я сам ей позвоню и навру что-нибудь.

— Она не поверит!

— Это ее проблемы. Главное, она будет знать, что ты жив-здоров, но не будет иметь ни малейшего понятия о том, где ты находишься. Кстати, мобильник отключи… У тебя голосовая почта работает?

— Да.

— Отлично. Отключи и раз в день проверяй голосовую почту. Но никому, кроме меня, не звони, понял? Даже если тебе сообщат, что у тебя дома пожар, у тещи преждевременные роды, а жена стала чемпионкой мира по боксу, понял? Любое сообщение, исходящее не от меня, может быть ловушкой. Я сам скажу тебе, когда можно будет вернуться. Без меня ничего не предпринимай. Ты все понял?

Стасик хмуро кивнул и полез в один из карманов жилетки:

— Сейчас я тебе запишу адрес дачи…

— Ни в коем случае! Я тоже ничего не должен знать.

— Ты что… думаешь, что они… будут… — Стасик начал давиться словами, — пытать… тебя… если поймают?

— Я предпочитаю вообще ни о чем не думать. Просто мало ли что может случиться. Чтобы человек проболтался, его совсем не обязательно пытать, иногда его достаточно просто напоить, а я слаб по этой части, сам знаешь…

Стасик досадливо вздохнул, но от комментариев воздержался.

— И вот еще что, — Алисов потер ладонью колючую щеку. — Если мое сообщение начнется со слов: «Станислав, наши планы изменились», значит, до меня добрались плохие мальчики и тебе надо бросать мобилу в речку и мчаться огородами на Петровку. Понял?

Алисов с усилием открыл глаза и заставил себя встать со стула. Теперь ему нужно было перейти через коридор в комнату напротив и набить на компьютере текст. Он примерно представлял себе, о чем собирается написать, но одно дело знать и совсем другое — связно изложить свои мысли после бессонной ночи, когда нервы истерты почти до дыр, а по организму гуляет литр виски, принятый внутрь без малейшего намека на закуску.

Внезапно телефон у него на поясе, содрогаясь, заиграл музыкальную тему из «Крестного отца». Алисов замер, ошеломленный. Он хорошо помнил, что отключил телефон сразу же после расставания со Стасиком — меры предосторожности в равной мере распространялись на них обоих. Но даже если бы и не отключал… Он работал в этой аппаратной не в первый раз и давно заметил, что сквозь ее толстые глухие стены не проникал ни один, даже самый мощный радиосигнал. Во всяком случае, его мобильник здесь становился абсолютно бесполезной вещью. Каким же образом тогда…

Отгоняя настойчивые мысли о белой горячке, он отцепил поющий телефон от брючного ремня и недоуменно уставился на светящийся экран.

— Как это могло случиться? — вполголоса пробормотал он и на всякий случай еще раз потер глаза. Безрезультатно. Вместо обычной зеленой подсветки сверху экран горел, словно раскаленные угли, зловещим красным цветом. Не говоря уже о том, что вместо телефонного номера или имени звонящего дисплей демонстрировал движущуюся картинку — руку, складывающуюся в кукиш.

Заинтригованный и слегка испуганный, Алисов нажал на кнопку приема.

— Здоровеньки булы! — сказал знакомый наглый голос.

Так вот оно в чем дело!

— Здоровее видали, — усмехаясь, ответил Алисов. — А я-то всю голову себе сломал, все думал, кто ты такой. Теперь понятно. Ты из ФСБ. Или из ФАПСИ.

Трубка фыркнула и самодовольно произнесла:

— Обе эти конторы нашему ведомству и в подметки не годятся.

— Да? Тогда ответь мне: после того, что я видел в мастерской Хромова, доживу я до старости или меня хлопнут в ближайшие две недели?

— Таких прогнозов мы не даем, — хохотнул голос.

— Ну скажи хотя бы, какой тебе интерес в этом деле? Вы, что ли, Хромова прикончили?

— Хм, а я думал, ты умнее… Слушай, ты, кажется, в соседнюю комнату собирался? Так иди быстрее. Там тебе факс пришел.

— Скажи, по крайней мере, как тебя зовут? Как с тобой связаться? — заорал Алисов, но трубка уже замолчала. Он отнял ее от уха. Дисплей был совершенно пуст и выглядел совершенно обычно — как обычный дисплей обычного отключенного мобильного телефона.

Алисов потряс головой.

Входя в соседнюю комнату, он уже был почти уверен в том, что недавний звонок — всего лишь порождение его измученного недосыпом и изрядной долей алкоголя мозга. И если он и посмотрел на факсимильный аппарат, то только для того, чтобы окончательно укрепиться в своей печальной уверенности.

Однако из прорези в передней панели аппарата торчал длинный бумажный свиток. Алисов развернул его и, пробежав глазами первые строчки, издал громкий протяжный свист.

Глава 6

ДУРНОЙ ПРИМЕР ЗАРАЗИТЕЛЕН

Разумеется, Катю привели в сознание, окружили теплом и заботой, удостоверились в том, что она в полном порядке, и только после этого отправили домой на такси.

На самом-то деле множественное число я употребила здесь напрасно. Все хлопоты по возвращению новоиспеченной вдовы к жизни взял на себя Себастьян. Я же демонстративно уселась в кресло и с холодным видом наблюдала за происходившим у меня на глазах спектаклем. Только когда Себастьян явно собрался предложить Кате отвезти ее домой на своей машине, я сменила лед во взгляде на огненную свирепость. Себастьян осекся, замялся, начал заикаться, и предложение осталось недосказанным. Зная обычную самоуверенность моего любимого, можно было заключить, что свирепый взгляд мне удался.

Пока любимый ловил на улице такси и усаживал в него Катю, я металась по его кабинету, словно голодная пантера по вольеру. Если я фея и могу приносить счастье, то почему, объясните мне, я не могу принести счастье самой себе? Почему я не превратила нашу новую клиентку в крысу? Нет, в крысу очень противно, лучше в жабу. Да ладно, бог с ними, с превращениями! Но почему бы мне не сделать так, чтобы Катя хотя бы впала в летаргический сон на пару недель. А там бы, глядишь, мы с Себастьяном и Даниель с Надей вернулись из отпуска и со свежими силами взялись бы за расследование этого дела — действительно интересного, если отвлечься на секунду от эмоций.

Но отвлечься от эмоций было выше моих сил. К тому же зависть терзала мне сердце, печень, желудок и прочие внутренности (полный список желающие могут найти в любом анатомическом атласе). Воображение рисовало Надю и Даниеля, плывущих с аквалангами среди коралловых рифов, едущих на верблюде по барханам под звездным небом, пьющих каркаде и курящих один кальян на двоих под шум волн Красного моря… Нет! Вынести это было невозможно…

Зависть достигла точки кипения. В эту-то горькую минуту, на свою беду, вернулся Себастьян.

Если бы он, войдя, бросился передо мной на колени, умоляя простить его, может быть, все бы обошлось. В конце концов, нужно быть совершенной нелюдью, чтобы не простить любимого, сдающегося на твою милость.

Но Себастьяну, похоже, ничего подобного в голову не пришло. В общем, это и неудивительно. Много вы видели современных мужчин, преклоняющих перед женщиной колена? Я лично — ни одного!