Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихи о вампирах (сборник)

Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников"

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихи о вампирах (сборник) - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 13

Изменить размер шрифта:

* * *

Как согласно сердце бьется

С полуночной тишиной!

Как послушно подается

Прах дорожный подо мной!

Ночь светла, мне сны не снятся,

Я в полях иду босой.

Тихо травы серебрятся,

Брызжут на ноги росой.

Речка плещет и струится

Там, за тихою горой,

Чтоб со мной повеселиться

Смехом, пляской да игрой.

Как отрадно окунуться,

Брызгать теплою водой!

Только ты не смей проснуться,

Водяной, старик седой!

* * *

Только забелели поутру окошки,

Мне метнулись в очи пакостные хари.

На конце тесемки профиль дикой кошки,

Тупоносой, хищной и щекатой твари.

Хвост, копытца, рожки мреют на комоде,

Смутен зыбкий очерк молодого черта.

Нарядился бедный по последней моде,

И цветок алеет в сюртуке у борта.

Выхожу из спальни, – три коробки спичек

Прямо в нос мне тычет генерал сердитый,

И за ним мордашки розовых певичек.

Скоком вверх помчался генерал со свитой.

В сад иду поспешно, – машет мне дубинкой

За колючей елкой старичок лохматый.

Карлик, строя рожи, пробежал тропинкой,

Рыжий, красноносый, весь пропахший мятой.

Все, чего не надо, что с дремучей ночи

Мне метнулось в очи, я гоню аминем.

Завизжали твари хором, что есть мочи:

«Так и быть, до ночи мы тебя покинем!»

* * *

Сатанята в моей комнате живут.

Я тихонько призову их, – прибегут.

Хорошо, что у меня работ не просят,

А живут со мной всегда, меня не бросят.

Вкруг меня обсядут, ждут, чтоб рассказал,

Что я в жизни видел, что переживал.

Говорю им были дней, давно минувших,

Повесть долгую мечтаний обманувших;

А потом они начнут и свой рассказ,

Не стесняются ничуть своих проказ.

В людях столько зла, что часто сатаненок

Вдруг заплачет, как обиженный ребенок.

Не милы им люди так же, как и мне.

Им со мной побыть приятно в тишине.

Уж привыкли, знают – я их не обижу,

Улыбнусь, когда их рожицы увижу.

Почитаю им порой мои стихи

И услышу ахи, охи и хи-хи.

Скажут мне: «Таких стихов не надо людям,

А вот мы тебя охотно слушать будем».

Да и проза им занятна и мила:

Как на свете Лиза-барышня жила,

Как у нас очаровательны печали,

Как невесты мудрые Христа встречали,

Как пути нашли в Эммаус и в Дамаск,

Расточая море слез и море ласк.

А. Блок

Болотный попик

На весенней проталинке

За вечерней молитвою – маленький

Попик болотный виднеется.

Ветхая ряска над кочкой

Чернеется

Чуть заметною точкой.

И в безбурности зорь красноватых

Не видать чертенят бесноватых,

Но вечерняя прелесть

Увила вкруг него свои тонкие руки.

Предзакатные звуки…

Легкий шелест.

Тихонько он молится,

Улыбается, клонится,

Приподняв свою шляпу.

И лягушке хромой, ковыляющей,

Травой исцеляющей

Перевяжет болящую лапу.

Перекрестит и пустит гулять:

– Вот, ступай в родимую гать.

– Душа моя рада

– Всякому гаду

– И всякому зверю

– И о всякой вере.

И тихонько молится,

Приподняв свою шляпу,

За стебель, что клонится,

За больную звериную лапу,

И за римского папу. —

Не бойся пучины тряской,

Спасет тебя черная ряска.

* * *

На весеннем пути в теремок

Перелетный вспорхнул ветерок,

Прозвенел золотой голосок.

Постояла она у крыльца,

Поискала дверного кольца,

И поднять не посмела лица.

И ушла в синеватую даль,

Где дымилась весенняя таль,

Где кружилась над лесом печаль.

Там – в березовом дальнем кругу —

Старикашка сгибал из березы дугу

И приметил ее на лугу.

Закричал и запрыгал на пне:

– Ты, красавица, верно, ко мне!

– Стосковалась в своей тишине!

За корявые пальцы взялась,

С бородою зеленой сплелась

И с туманом лесным поднялась.

Так тоскуют они об одном,

Так летают они вечерком,

Так венчалась весна с колдуном.

* * *

Она веселой невестой была.

Но смерть пришла. Она умерла.

И старая мать погребла ее тут.

Но церковь упала в зацветший пруд.

Над зыбью самых глубоких мест

Плывет один неподвижный крест.

Миновали сотни и сотни лет,

А в старом доме юности нет.

И в доме, уставшем юности ждать,

Одна осталась старая мать.

Старуха вдевает нити в иглу.

Тени нитей дрожат на светлом полу.

Тихо как будет. Светло как было.

И счет годин старуха забыла.

Как мир, стара, как лунь, седа.

Никогда не умрет, никогда, никогда.

А вдоль комодов, вдоль старых кресел

Мушиный танец все так же весел,

И красные нити лежат на полу,

И мышь щекочет обои в углу.

В зеркальной глуби – еще покой

С такой же старухой, как лунь седой.

И те же книги, и те же мыши

И тот же образ смотрит из ниши —

В окладе темном – темней пруда,

Со взором скромным – всегда, всегда…

Давно потухший взгляд безучастный,

Клубок из нитей веселый, красный…

И глубже, и глубже покоев ряд,

И в окна смотрит все тот же сад,

Зеленый, как мир; высокий, как ночь;

Нежный, как отошедшая дочь.

– Вернись, вернись. Нить не хочет тлеть.

– Дай мне спокойно умереть.