Ледяной рыцарь - Леванова Татьяна Сергеевна - Страница 15

Маша присоединилась к давешним девушкам и подхватила немудреную песенку про «лебедь белую, ясна сокола». Ее губы дрожали, но она улыбалась. Когда Мишка, отвесив земной поклон молодоженам, перекувырнулся и скрылся в сугробе, и тройка коней, словно с трудом дождавшись, когда он уйдет с дороги, рванула вперед, а за ней и другие сани, девочка вздохнула с облегчением, провожая глазами всадницу в тигровой шубе. Обратно пришлось ехать также на Белянке, но теперь Маша знала, как себя вести, она крепко вцепилась в «зубки», распласталась по гибкой спине волчицы и не открывала глаза, пока не услышала знакомое оханье снеговика. Тот как раз учил снеговичку хорошим манерам.

– Чужак идет, а ты помаши, помаши лапами-то, чтоб неповадно было, учись мамку-лепуху защищать.

Маша поняла, что мамка-лепуха – это она, та, что слепила снеговичку-девочку. Она скатилась с Белянки в сугроб и закашлялась от снега, набившегося ей в рот. В это время неподалеку раздалось уже знакомое лошадиное фырканье. Маша смахнула снежинки с ресниц и увидела вблизи от снеговиков привязанного к дереву вороного коня Рыкосы. Белянка, освободившись от всадницы, выписывала вокруг него круги, скорее играя, чем нападая. Девочка поспешила в убежище дикушек, там она схватила за рукав первого, кто попался ей на пути, и сказала:

– Там Белянка к коню чужому пристает.

– Это Зимнему скажи, его гости пешком по лесу пойдут! – проговорил дикушка и поспешил по своим делам. А Маша остановилась, забыв про напуганного коня – Рыкоса приехала в гости к Зимнему. Тяжелое предчувствие овладело ею. Словно слепая, она шла, натыкаясь на людей, присела там, где ее ноги остановились.

– Машка, ты чего такая потерянная! – на нее налетела одна из подружек. – Скушай пирожок с печеночкой и айда с нами в деревню! Переночуем на сеновале, будем гадать девушкам! И ты попробуешь! Заработаешь себе на сережки с камушком! Пойдем, все девчонки идут!

Маша не успела ответить – будто из-под земли вырос Зимний и поманил ее к себе кривым пальцем.

– Ну, мы тебя дождемся, – шепнула девушка.

Маша подошла к Зимнему.

– Ну как тебе свадьба? – спросил он, добродушно усмехаясь.

– Ничего, весело, – осторожно пробормотала девочка.

– Колядовать, гадать пробовала?

– Конечно…

– Что ж ничего не заработала? – с притворной заботой осведомился мужик, погладив свою короткую бороду. Маша потупилась – ей было стыдно даже вспоминать тот бред, что она плела вместо гадания вознице.

– Я же говорил, – сочувственно закивал Зимний. – Домой тебе надо, в замок, сгинешь ты в лесу. Расцарапаешь белы рученьки, румяно личико застудишь. Такая голубка белая для палат каменных, для замков, для ковров, для роскоши рождена. Покаталась на Белянке, не понравилось небось.

Маша подняла на него глаза – откуда он знает, что ее везла именно Белянка? Неужели подстроил «по дружбе» – самую несговорчивую волчицу…

– Хватит, поиграла в лесную волюшку, пора и честь знать. Тетя за тобой приехала, все глаза выплакала. В лесу тебя опознала, когда ты с возницы денежки за гадание не стребовала, не знаешь счету денежкам, венцесса чистопородная! А потом уже и я платьишко показал ваше фамильное…

Глава 11

Тетя озверела

Маша подалась вперед, схватила хитрого мужика за руку:

– Не отдавайте Рыкосе, она меня в замке едва не убила, она старьевщика зарезала, теперь меня ищет…

– Что ты, девочка, – удивился Зимний. – Семья твоя нашлась, семья богатая, знатная. Иди, здесь тебе места нет, а снаружи тетушка поджидает.

Под пальцами Маши оказалось что-то маленькое и твердое – на руке у Зимнего красовалось кольцо с огромным рубином, которого вчера еще не было… Она поняла, что именно за эту безделицу продал ее дикушка тетке. Почему Рыкосе так нужна Маша, что она разбрасывается драгоценностями? Перед глазами девочки вновь возник убитый старьевщик.

– Я только с Мишкой да с Мохнатко попрощаюсь, – убитым голосом сказала девочка. – И подружкам скажу, чтобы без меня шли.

– Давай, но чтобы духу твоего здесь не было, – разрешил Зимний.

Маша поплелась туда, где отдыхали снежные волки. Она машинально пробегала пальцами по подвернувшемуся мохнатому боку или спине, не замечая и не думая более о том, что гладит волков, хищных зверей, а не собак, так она привыкла уже к бесшабашному быту дикушек. И почему Зимний считает, что она не приспособлена к лесному приволью? Скорее всего ему просто наплевать, за перстень он еще и не такие нравоучения будет читать. Среди волков суетился Мишка. Маша подошла к нему, опустила руку на шею Мохнатко и горько вздохнула. Парнишка и волк одновременно повернули к ней головы.

– Зимний считает, что я не приживусь среди вас, – призналась девочка.

– Ну что ж, он тридцать лет в лесу, ему виднее, – задумчиво произнес Мишка. – Хотя мне жаль, что так вышло. Надо будет тебя пристроить куда-то в деревне.

– Нет, ему не виднее. Я думаю, привениха подарила ему перстень, чтобы он выдал меня ей.

– Привениха?

– Хозяйка Громовой груды. Я не знаю, зачем я ей нужна, но она мне не тетя на самом деле. Она ждет меня снаружи. Мне нужно бежать, Мишка!

– Пойдем, – не пускаясь, против обыкновения, в пространные объяснения, паренек потащил ее за руку к стайке хихикающих девчонок, собирающихся в ближайшую деревню на гадания. Он немного пошептался с ними. Потом на Машу надели огромный цветастый платок поверх мохнатой шубы, замотали ее до самых глаз.

– Все нормально, тетя тебя не узнает, а Зимний увидит, что тебя нет в убежище, и успокоится, – прошептал Мишка на ухо девочке. – Я пошлю за тобой Мохнатко, в Рябиновке оторвешься от девчонок, сядешь на него, он увезет тебя в другую деревню…

– Можно в Опушкино? – перебила девочка, вспомнив о ледяном рысаре.

– Хорошо, в Опушкино. Ты попросишься на ночлег, а если не пустят, переночуешь в коровнике или на сеновале, мы часто так делаем. Мохнатко тем временем вернется, поможет мне найти тебя. Дальше придумаем, как тебя переправить из этих мест, подальше от привенихи.

Девушки, смеясь, увлекли закутанную Машу с собой, наружу. Едва заснеженные ветви ели скользнули по Машиной спине, девочка увидела у входа привениху. Волосы Рыкосы оказались еще в большем беспорядке, тигровая шуба косо лежала на плечах, кираса потускнела и была покрыта шелушащимися пятнами кирпичного цвета, была ли это ржавчина или что-то иное? Тетка выглядела неряшливо и болезненно, как будто и не она тогда, в замке, отчитывала девочку за неподобающий внешний вид.

Стоило подружкам поравняться с госпожой из Громовой груды, та вздрогнула, ноздри у нее расширились, она принялась внимательно рассматривать каждую девушку. Глаза ее остановились на Маше, та втянула голову в плечи, но не могла заставить себя отвернуться от безумного, ищущего взгляда привенихи. Губы Рыкосы дрогнули, произнося беззвучно: «Это ты».

Тут нервы у Маши не выдержали, она крикнула:

– Снеговичка, защити мамку-лепуху!

Заснеженная елочка взмахнула кружевными рукавами, высоким, дрожащим от негодования голосом взвизгнула:

– Замету, заморожу! Чужак, дедушка, чужак!

На привениху посыпался град из шишек, сверху ухнули несколько сугробов – это снеговик пришел на помощь внучке. Словно муха в муке, привениха барахталась в снегу, крича что-то, а Маша в ужасе смотрела на нее.

– Бегом! – рванула ее за руку подружка, девушки побежали, жадно ловя губами холодный воздух. Выйдя на санную дорогу, они успокоились, отдышались, одна из дикушек спросила девочку:

– Что тебе сделала эта женщина, зачем ты натравила на нее снеговиков?

– Я не уверена… – в груди у Маши было горячо и больно, слезы срывались с ресниц, – но мне показалось, она хочет убить меня. Я ужасно ее боюсь, только вот не знаю, почему. Как вы думаете, снеговики ее не сильно побили?

– Ну не знаю, – покачала головой подружка. – Наш старик грозен, как буран, но она вроде не рвалась в убежище, может, пожалели…