Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Хаггард Генри Райдер - Страница 93

Мы с капитаном Гудом молча пообедали и подкрепились старым добрым вином. За обедом один сторонник Нилепты рассказал нам историю, заставившую нас призадуматься.

После своей ссоры с Умслопогасом Альфонс был в ярости. Чтобы успокоиться, он отправился в храм Солнца и долго гулял в окружавшем его саду. Побродив там, он хотел вернуться, но повстречал на пути Зорайю, отчаянно мчавшуюся на север. Заметив Аьфонса, она остановилась и подозвала его. Когда он приблизился, несчастного француза схватили и, бросив в один из экипажей, увезли, несмотря на его отчаянные крики.

Сначала я затруднялся понять, зачем нужен Зорайе маленький Альфонс. С ее характером она вполне могла выместить свою злость на нашем слуге. Но вдруг меня озарила другая мысль. Народ Цу-венди очень уважал и любил нас, во-первых, потому, что мы были первыми чужестранцами, которых они видели, а во-вторых, мы, по их мнению, обладали сверхъестественной мудростью. Хотя гнев Зорайи против «чужеземных волков» вполне разделялся сановниками и жрецами, но народ относился к нам по-прежнему очень почтительно. Подобно древним грекам, местные туземцы жаждали новизны. Внешность сэра Генри произвела глубокое впечатление на расу, горячо поклонявшуюся красоте. Красота ценится во всем мире, но в стране Цу-венди ее боготворят. На рыночных площадях прокатилась молва, что во всей стране нет человека красивее сэра Куртиса и ни одной женщины, кроме Зорайи, которая могла бы сравниться с Нилептой. И солнце послало сэра Генри королеве в супруги. Недовольство нами было создано искусственно, и Зорайя лучше всех знала это. Мне пришло в голову, что она решила придумать другую причину размолвки с сестрой, чем брак Нилепты с иностранцем, и для этого ей необходимо было иметь при себе одного чужестранца, который был бы так убежден в правоте ее дела, что оставил своих товарищей и сделался ее сторонником. Но капитан Гуд отвернулся от нее, поэтому она воспользовалась случаем и схватила Альфонса, который был так же, как Гуд, небольшого роста, чтобы показать его народу как великого Бугвана.

Я высказал Гуду свое предположение, вызвавшее у него необыкновенный испуг.

— Как! Этот бездельник будет изображать меня! Моя репутация погублена!

Вполне разделяя его опасения, я тем не менее постарался его утешить.

Эту ночь мы провели одни и чувствовали тоску, словно вернулись с похорон старого друга. На следующее утро мы принялись за работу. Послы, разосланные Нилептой с ее приказаниями, уже сделали свое дело, и войска стекались в город.

Мы с капитаном Гудом мельком видели Нилепту и сэра Куртиса в течение следующих двух дней: вместе заседали на совете военачальников и сановников и намечали план действий. Люди шли к нам охотно, и целый день дорога, ведущая к Милозису, чернела толпами людей, стекавшимися со всех направлений к королеве Нилепте.

В нашем распоряжении оказались сорок тысяч пехоты и тридцать тысяч кавалерии, весьма значительная сила, если принимать во внимание время, за которое мы успели собрать ее, и то обстоятельство, что половина регулярной армии последовала за Зорайей.

Войско Темной королевы, по донесениям разведчиков, было сильнее. Она обосновалась в крепости М’Арступе, куда и стекались вооруженные люди. Наста явился с севера, приведя с собой двадцать пять тысяч горцев. Другой сановник, по имени Белюша, привел двенадцать тысяч кавалерии из степей. Итого в распоряжении Зорайи оказалось не менее сотни тысяч войска.

Мы получили известие, что Зорайя предполагает напасть на Милозис, и долго сомневались: встретить ее в стенах города или дать сражение за его стенами. Капитан Гуд и я высказались за битву на открытом пространстве. Сидение в городе в ожидании нападения могло показаться страхом и трусостью.

В подобных случаях малейший пустяк может кардинально изменить мнение людей. Сэр Генри согласился с нашими доводами, так же как и Нилепта. Сейчас же была принесена большая карта и разложена перед нами. В тридцати милях от М’Арступы, где расположилась Зорайя, дорога проходила по крутому холму и, окаймленная с одной стороны лесом, была неудобна для перехода войска. Нилепта серьезно посмотрела на карту и положила на нее палец.

— Здесь ты должен встретить армию Зорайи! — сказала она мужу, улыбаясь и доверчиво глядя на него. — Я знаю местность, ты встретишь ее войско и рассеешь его по ветру, как буря разгоняет пыль!

Сэр Куртис был серьезен и молчал.

Глава XX

На поле битвы

Через три дня мы с сэром Куртисом отправились в путь. Все войско, за исключением маленького отряда охраны королевы, выступило еще накануне ночью.

Нахмуренный город опустел и затих. Кроме личной стражи королевы, осталось еще около тысячи человек, которые в силу болезни или других причин были неспособны следовать за армией. Но это было неважно, потому что стены Милозиса были неприступны и неприятель находился не в тылу.

Капитан Гуд и Умслопогас ушли с войском. Нилепта проводила сэра Генри до городских ворот верхом на великолепном белом коне по имени Дневной луч, слывшем самым быстрым и выносливым во всей стране. Лицо королевы носило следы недавних слез, но теперь она не плакала, мужественно вынося горькое испытание, посланное ей судьбой.

У ворот она простилась с нами. Накануне этого дня Нилепта красноречиво обратилась к генералам, выразив полную уверенность в их военной доблести и победе над врагами. Она сумела растрогать их, и они ответили громкими криками и изъявлениями готовности умереть за нее.

— Прощай, Макумазан! — сказала Нилепта. — Помни, я верю тебе, верю в твою мудрость, которая нам так же необходима, как острые копья, для защиты от Зорайи. Я знаю, что ты исполнишь свой долг!

Я поклонился и объяснил, что боюсь сражения и могу потерять голову от страха. Нилепта улыбнулась и повернулась к сэру Куртису.

— Прощай, мой господин! Вернись ко мне королем, на лаврах победы или на копьях солдат![74] Сэр Генри молча развернул лошадь, чтобы ехать, потому что был не в силах говорить. Тяжело человеку идти на войну, но если он женат только одну неделю, то это становится испытанием.

— Здесь, — добавила Нилепта, — я буду приветствовать вас, когда вы вернетесь победителями! А теперь еще раз прощайте!

Мы пустились в путь, но, отъехав около сотни ярдов, обернулись — Нилепта, сидя на лошади, смотрела нам вслед. Проехав еще с милю, мы услышали позади себя цокот копыт лошади и увидели подъехавшего всадника — воина, который привел нам коня королевы Дневной луч.

— Королева посылает белого коня как прощальный дар лорду Инкубу, потому что это самый быстрый и выносливый конь во всей стране! — произнес солдат, низко склоняясь перед нами.

Сначала сэр Генри не хотел принимать подарок, говоря, что животное слишком красиво для такого грубого дела, но я убедил его, опасаясь, что Нилепта обидится. Мне и в голову не приходило тогда, какую серьезную услугу окажет нам благородное животное! Сэр Куртис взял лошадь и передал с солдатом свою благодарность и приветствие Нилепте.

Около полудня мы нагнали арьергард войска, и сэр Генри формально принял командование армией. Это была огромная ответственность, которая угнетала его, но он вынужден был уступить настояниям королевы.

Мы шли вперед по безлюдным городам и селениям, потому что туземцы разбежались в разные стороны, боясь оказаться между двумя враждующими армиями.

Вечером на четвертый день — войско наше продвигалось медленно — мы разбили лагерь на вершине холма, и разведчики донесли нам, что Зорайя с войском уже выступила против нас и расположилась на ночь в десяти милях.

Перед рассветом мы выслали небольшой отряд кавалерии занять позиции, где они и были атакованы отрядом Зорайи, потеряв тридцать человек. Когда с нашей стороны подошло подкрепление, враги отступили, унося своих раненых и умирающих.

Около полудня мы достигли указанного Нилептой места. Она не ошиблась: место было удобно для битвы, особенно против превосходящей нас силы. На узком перешейке холма сэр Куртис разбил лагерь и после долгого совещания с генералами и с нами решил здесь же вступить в бой с войском Зорайи. В центре расположилась пехота, вооруженная копьями и мечами, в резерве у нее находились пешие и конные солдаты. С боков стояли эскадроны, а перед ними два корпуса численностью семь с половиной тысяч человек, образуя правое и левое крыло армии под защитой кавалерии. Сэр Генри командовал всей армией, капитан Гуд — правым крылом, я же принял под свое начало семь тысяч всадников между пехотой и правым крылом, остальные войска были вверены генералам Цу-венди.