Дар экстрасенса (сборник) - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 16

Костер постепенно затухал, и старик встал со своего места, взял охапку дров и аккуратно обустроил их в пламени. Это не помешало рассказчику — он увлекся повествованием так же, как и его слушатели.

— Я был настолько одержим разгадкой происшедшего, что какое-то время не мог ни заниматься, ни спать, ни есть… Я стал искать художника. По счастью, найти его оказалось довольно легко. Он не скрывался под псевдонимом, а выставлял картины под собственной фамилией. В горсправке мне без труда удалось выяснить его адрес. И вот в один прекрасный день я отправился к нему на квартиру. Художник жил на Фонтанке. Дверь мне отворила прислуга. Я представился поклонником творчества мастера, сказал, что мечтаю поговорить с ним и взять у него автограф. Меня перепоручили другой женщине — супруге (а может, натурщице или любовнице) художника. У меня хватило сил на светский разговор с ней, хотя я весь горел от нетерпения. На хозяйку мое знание творчества маэстро произвело впечатление, и наконец она ввела меня к нему в мастерскую и представила как верного поклонника его творчества. Вид художника меня разочаровал. Я ожидал увидеть едва ли не своего двойника, брата-близнеца (такие мысли тоже приходили мне в голову!). Однако мастер оказался совершенно не похож на меня. Во-первых, он был гораздо старше — лет сорока. Я, как видите, высокого роста и спортивного сложения — он был низковатым и полненьким. Носил бороду, как многие художники, и был лысоват, как старик. Я большой аккуратист и даже педант, все мои вещи лежат на положенных местах — а у него в мастерской царил настоящий беспорядок. Словом, между нами не оказалось ничего общего! Не нашлось ни единой внешней приметы, которая могла бы объяснить совпадение наших фантазий! Но, может, между нами имелось душевное родство, внутреннее сходство?..

Я завел разговор. Маэстро принял меня настороженно, однако я рассыпался в комплиментах его творчеству, и он оттаял. Его жена оставила нас наедине. И тогда я стал расспрашивать мастера о картинах, посвященных «муравьиным людям» (как я их называл). Я спросил, что послужило толчком для их изображения. Что стало источником вдохновения? Может быть, сон? Или фантазия? Или логические построения?.. Но когда речь зашла о «муравьиных картинах», художник явно насторожился. Об истоках своего вдохновения он отвечал очень пространно — однако из его округлой речи я мало что понял. Он то и дело сыпал мудреными словечками вроде «словоформы» и «мыслетворцы»… Нет, вы скажите, настаивал я, что стало отправной точкой для ваших картин? Как и благодаря чему вы увидели этих «муравьишек»?.. На мои прямые вопросы маэстро отвечал крайне уклончиво. Казалось, он хранит тайну, которую ни за что не откроет. В тот момент мне вдруг почудилось, что он и вправду ограбил меня, украл у меня самое сокровенное… И тогда я… Тогда я, наверно, совершил ошибку. Я потерял контроль над собой и напрямую выпалил живописцу, что тот подсматривает и крадет мои сны. В глазах художника мелькнула паника. Возможно, он решил, что я буйно помешанный. Он потянулся за колокольчиком, вызвать прислугу или жену, а я, поняв, что мне уже нечего терять, схватил его за грудки и принялся трясти, как грушу, приговаривая: «Признайся! Это ты украл мои сны!..» Ничего лучше я, конечно, придумать не мог, — губы молодого человека тронула самоироничная улыбка. — Меня вывели из дома. Спасибо еще, милицию не вызвали… Да, конечно, я поступил ужасно глупо… Теперь я понимаю, что мне следовало подружиться (как ни противно было) с этим лысым бородачом, пригласить его в ресторан, в гости, выпить вместе… И когда-нибудь, глядишь, он под воздействием винных паров сам выдал бы свою тайну… Но увы… Я повел себя неразумно и поэтому отрезал себе подходы к художнику… Вскоре его выставка закрылась. Раньше положенного срока. Говорили, что ее свернули прежде времени потому, что она не понравилась кому-то в Смольном…

Молодой человек перевел дух. Его слушатели чувствовали, что история еще не досказана. Они ждали продолжения. Дмитрий вздохнул и потер лицо рукой.

— Прошло несколько месяцев… — проговорил он. — Не скажу, что я напрочь забыл про украденные сны. Однако для меня кража уже потеряла свою остроту, и я мог более-менее спокойно, без гнева и пристрастия, размышлять о случившемся. Но я так и не нашел вразумительного ответа на вопрос, что происходит. Мои красно-муравьиные сны продолжали мне сниться, и я просыпался после них с тем же бодрым и радостным чувством… А потом… Я однажды увидел афишу, извещавшую о том, что открывается новая выставка того самого художника. Нечего и говорить, что я пришел туда в первый же день экспозиции — рано утром, одним из первых. Выставка занимала несколько скромных залов. На ней почему-то не оказалось ни единого полотна из красного «муравьиного» цикла. Но зато… Я увидел нечто, опять-таки имеющее отношение ко мне, но гораздо более шокирующее…

Из уст девушки — кажется, она сопереживала рассказу Дмитрия более других — вырвалось:

— Что же еще-то?

Старик приложил узловатый палец к губам: мол, тише. А молодой человек продолжал:

— То были… Не знаю, как объяснить… — Юноша слегка покраснел и стал запинаться. — Наверное, у каждого… У каждого человека… У всех есть какие-то тайные, подспудные, даже порочные видения… Фантазии… Так же и у меня… — Лицо Дмитрия заалело еще больше, и то был не отсвет костра, а краска стыда. — У всякого есть нечто такое, что таится в глубинах его души… И о чем не рассказываешь никому… И даже себе не всегда признаешься…

— Конечно, бывает! — вдруг с энтузиазмом воскликнула Софья. — И ничего тут постыдного нет. Мы на то и люди, чтобы фантазировать. Мало ли чего мы навыдумаем, мы же не обязаны ни перед кем отчитываться!..

Молодой человек бросил на девушку смущенный, но исполненный благодарности взгляд.

— Не тушуйтесь, Дима! Рассказывайте! — подбодрила красавица.

— Короче говоря, — пробормотал юноша, — вот эти мои видения… порочные фантазии… Они были выставлены этим художником напоказ. Перед всеми. Понимаете? Уже не сны, а мысли!.. То, что являлось мне наяву… Те картинки, которые рисовал мне — нет, не дьявол, дьявола не существует — мой собственный испорченный мозг…

— Надо понять, о чем идет речь, — нахмурился старик. Он впервые за все время, покуда повествовал молодой человек, нарушил молчание. — Может, после того аффекта, в который вас вверг художник, вы к нему стали несправедливы? Нельзя ли подробнее: в чем состояли ваши фантазии и что вы увидели на холстах?

Дмитрий совсем закраснелся и потупил глаза. Дыхание его стало прерывистым.

— Я не уверен, что смогу…

— Смелее, Дима! — ничуть не чинясь, воскликнула девушка. — Подумаешь, фантазии! Кто за них вас осудит! Мне тут недавно было видение, что я имела связь с Бенито Муссолини. С самим дуче, вы представляете? И вы знаете, — она округлила глаза, — мне понравилось!

От ее откровенности смутились все: и Аркадий, и даже старик. Кто знает, говорила она правду или выдумывала, скорее второе, — однако ее рассказ разрядил обстановку. Во всяком случае, молодой человек улыбнулся. Он продолжил, тушуясь гораздо меньше:

— Ну, например, была в моей жизни девушка… Мы познакомились с ней в студенческой столовой… Я пытался за ней ухаживать, но она отвергла мои притязания… И вот — не знаю, наверное, в отместку ей — мне однажды пришла в голову картина… Она словно вспыхнула в моем мозгу… — Дмитрий стал красен как рак. — Я увидел эту девушку, обнаженную, в объятиях двух голых негров… И они были очень грубы с ней…

Софья повела плечом, словно говоря: «Подумаешь, тоже мне постыдная фантазия!»

Будто перескочив самое сложное, молодой человек заговорил быстро-быстро:

— И вот на новой выставке «моего» художника я увидел точь-в-точь ту самую картину. И девушка чрезвычайно походила на ту, что меня отвергла, и негры, обнимавшие ее, оказались словно из моих фантазий… И на выставке было еще несколько картин — будто срисованных у меня из мозга, причем из самых дальних, потаенных его уголков!..