Родные миры (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 58

Я плюнул на вежливость, на конспирацию и ещё ряд факторов, и принялся подробно, в красках расписывать все выводы и подтолкнувшие нас к ним события. Меня настолько раздражало спокойно-снисходительное выражение лица собеседницы, что стереть его стало заветной мечтой.

Ну… да. Я предсказуем, вспыльчив, меня легко спровоцировать и добиться от меня нужной реакции. Дерьмовый из меня Неспящий, я всегда это говорил.

Зато я, кстати, тоже добился нужного эффекта. По мере моего рассказа женщина всё больше мрачнела, хмурилась, растерянно качала головой и уже совсем не выглядела такой самоуверенной стервой, каких я всю свою жизнь ненавидел.

Ладно, вру. Не всю, в молодости я всё-таки был редкостным идиотом. Поумнел только после памятной истории с Кьяни, стоившей мне нескольких лет жизни.

— Чёрт побери, — наконец, буркнула она, когда я закончил рассказ. Подорвалась с места, нервно походила туда-сюда по лаборатории. — Вот тебе и развитая цивилизация, надо же так лопухнуться! — тряхнув головой, она выскочила наружу, что-то сказала сидящему в аудитории Сергею и быстрым шагом, явно только усилием воли не срываясь на бег, направилась к выходу.

Хм. Может, я в самом деле идиот, но по-моему всё это могло значить только одно: земляне действительно не в курсе, что происходит в нашем мире.

— Ты что ей такое рассказал? — весело поинтересовался Сергей, когда я вышел из лаборатории.

— Правду, — пожав плечами, ответил я. — Похоже, она её удивила.

— Тогда поздравляю, я первый раз вижу, чтобы Турбина с таким видом бегала и прощаться забывала, — со смешком качнул головой Ямов. — Садись, не маячь, ты мне угол обзора закрываешь.

— А кто она такая, Турбина эта?

— Ну, официально она действительно сотрудник дипломатической службы. А фактически — наша карманная стальная леди. Это мягкий вариант. Есть более грубый, «баба с карбиевыми яйцами», и он кажется мне более близким к истине, — с удовольствием засмеялся он. — Обычно от неё все так бегают, а не она.

— Я был к тому близок, — признался я. — Но у меня, как оказалось, обнаружился джокер в рукаве. А кто она в более широком смысле? Разведка?

— Тут все — разведка, — хмыкнул Сергей. — Даже Дудкина. Они все — сотрудники Университета, а его как раз отдел внешних связей курирует, тут без него никто не чихнёт лишний раз.

— Хм. Ладно, считай, ты меня успокоил, — вздохнул я. — А то ваше всеобщее миролюбие здорово напрягает.

— А оно никак не связано с работой, — пожал плечами он. — Земляне в норме почти все очень социально-ответственные существа. Ступень эволюции общества, это нормально.

— Ты так уверенно и спокойно об этом говоришь, как будто есть пример для сравнения, — сообразил я.

— Конечно, есть. А вам никто не говорил, что ли? — удивился Ямов. — Земной Союз включает в себя три десятка обитаемых миров, в основном — самые старые и самые новые колонии, а ещё полсотни систем имеют к нам только историческое отношение. С какими-то отношения вполне мирно-дружественные, а некоторые здорово отравляют жизнь, и любят гадить по мелочам. По-крупному давно уже никто не пытался, боязно.

— Духи! — озадаченно хмыкнул я. — А ведь это кое-что объясняет. Мы просто не задумывались, как у вас тут всё устроено; ну, Земля и Земля. А что ещё кто-то есть…

— «Ещё кого-то» довольно много. В большинстве своём это старые колонии, потерявшие в какой-то момент связь с метрополией, а потом вступившие с нами в контакт. Были бы вы официальными представителями своих миров, познакомились бы со всей процедурой, и через пару-тройку земных лет установились бы всякие дипломатические и торговые связи. А так пока — просто любопытный объект для исследований.

Кхм. Вот, спрашивается, почему нам этого сразу никто не сказал?

Наверное, потому что мы просто не спрашивали.

Кварг Арьен

Для подведения итогов мы собрались в нашей с Ярой комнате. И итоги эти по всем пунктам оказались неоднозначные.

Самую любопытную информацию принёс Кверр. Правда, выдал он её не сразу, а только минут пять поострив на тему моих умственных способностей и утреннего поведения. Он так старался, что я в конце концов окончательно пришёл к выводу: младший завидует. И обижается, что это не он ведёт себя как полный придурок, а я.

Что веду я себя не слишком умно, я прекрасно осознавал. Но — вот же удивительное состояние! — уже совсем не тревожился по этому поводу. Мне было восхитительно всё равно, кто что скажет, кто что узнает, чем всё это кончится. Я получал ни с чем не сравнимое удовольствие от процесса бытия, и было невероятно приятно не задумываться, когда и чем это закончится.

Делать то, что хочешь в данный конкретный момент, ни на кого не оглядываясь, было просто здорово. И я уже всерьёз задумывался: а как же я раньше жил? Зачем? Сознательно лишая себя существенной — и самой приятной — части жизни во имя… чего?

Яроника поначалу пыталась не поддаваться этому полубезумному пьянящему ощущению временной вседозволенности, но потом сдалась и махнула рукой. И сейчас сидела на подлокотнике моего кресла, прижавшись бедром к моей груди и вдохновенно, ни на кого не обращая внимания, даже закусив от усердия губу, плела мне косички. Получалось плохо — не было простора для размаха, — но она очень старалась.

— Ярь, может, тебе дочку завести? — не выдержала наконец Ридья.

— Можно и завести, — безмятежно отозвалась Яроника, явно не слишком вдумываясь в смысл сказанного. Ри и Птичка, переглянувшись, грянули хохотом, Кверр вытаращился на неё очень ошарашенно. Выражения лица Яры я не видел, но на несколько мгновений её пальцы в моих волосах замерли; видимо, она сообразила, что сказала что-то не то. Потом процесс плетения возобновился, а женщина пожала плечами. — А что, забавно. Будет девочка с синими волосами. Прямо как в сказке, только я не помню, как она называлась.

— У вас вот прямо настолько всё серьёзно, что непременно с синими? — захихикал младший. — В том смысле, что личность второго потенциального родителя не подвергается сомнениям?

В ответ на это Яроника вновь пожала плечами.

— Ну, пока основной кандидат один. Да и потом, вы так оживились, как будто я вот прямо сейчас рожать кого-то собралась. Ри, ты ничего не путаешь? Это вроде ты у нас ожидаешь пополнения.

— Может, мы всё-таки немного отвлечёмся и вернёмся к делам более принципиальным и сиюминутным? — не выдержал уже я.

Этот разговор вдруг заставил меня задуматься о вещах, о которых я всю свою сознательную жизнь вообще не вспоминал. И я отчего-то почувствовал себя в этот момент очень неловко. Да и появилось назойливое ощущение, что шуткой во всех этих словах даже не пахло. А чтобы не зацикливаться на пустяках, я предпочёл сменить тему.

— Ты глянь, как занервничал сразу! — мерзко захихикал младший, вновь возвращаясь в амплуа доморощенного шута. — Ярь, беги от него, пока не поздно! И отца ребёнку ищи другого. Если хочется непременно синего, покрасишь, опыт-то уже имеется. Кстати, Кварг, раз уж просишь перейти к делу, расскажи, что тебе биолог сообщила интересного?

— Ничего, — отмахнулся я. Если я в свете всего вышесказанного сообщу новость о доминантном характере этого несчастного гена, изуродованного умельцами с Голубой Звезды, всем будет очень весело, но затянется это до бесконечности. — Меня в данный момент больше волнует, что механики наговорили Птере, а то она тоже молчит.

— И ничего не молчит! — возмутилась Пи. — Они клёвые оказались, а ещё мы поговорили за двигатели, и выяснилось…

Лучше бы я про ген рассказал. Потому что Птичка затеяла вдохновенную и восторженную лекцию на полчаса о том, насколько простые и гениальные принципы лежат в основе двигателей землян (с учётом моих совершенно никаких познаний в субатомной физике, из лекции я понимал только отдельные слова), какие дополнительные требования предъявляются к телепортационным кабинам при переносе людейи какие замечательные строятся сейчас корабли.

В общем, из всего обилия технических терминов, щедро разбавленных восторженными эпитетами, я вынес только одну мысль: Птичка всеми конечностями «за» обмен корабля. Если нам, конечно, его прямо предложат. Впрочем, учитывая восторг Пи, она и сама может это предложить.